Хотя
Могенс замер.
Давным-давно начал было Силас. Нет, пойдемте-ка. Лучше я сам вам покажу.
Силас молча шел через заросли вереска и леса, мальчики шли за ним. Похолодало, но на западной стороне солнце еще светило, и его длинные лучи протискивались между высоких елей.
Нам нужно найти раненое дерево, наконец сказал он и сошел с тропинки в сосновую рощу. Попробуйте найти дерево с трещиной в коре.
Через пару секунд Могенс уже нашел нужное дерево.
ТУТ! закричал он так громко, будто нашел золото.
Могенс нашел идеальное дерево Силас Хордер прекрасно знал, что на том месте стояла сосна среднего роста с трещиной в коре. Он знал все свои деревья.
Отлично. Посмотрите на нее. Видите золотистые слезы? Это сок, который течет внутри дерева. Когда кора повреждается, сок вытекает из раны и густеет. Он помогает залечить кору и отгоняет животных, способных навредить дереву. Потрогайте, он липкий и понюхайте пальцы.
Мерзко пахнет, сказал Могенс.
А по-моему, пахнет вкусно, сказал Йенс.
Пахнет просто изумительно, поправил Силас и достал янтарный сгусток с муравьем из кармана. То, что вы видите на дереве, это смола. А этот сгусток янтаря очень старая смола старого-престарого дерева.
В котором застрял старый-престарый муравей?
Именно.
Ну, а что насчет детей? спросил Йенс, который еще не успел забыть начатое отцом предложение.
Ах да, я просто вспомнил, что древние египтяне они жили много тысяч лет назад использовали смолу для бальзамирования умерших.
Мальчики посмотрели на него в недоумении.
Понимаете ли, египтяне считали, что душа продолжает жить в мертвом теле, если его обработать так, чтобы оно не разлагалось. И для этого они использовали смолу.
Не разлагалось означает не гнило? Йенс вспомнил, как с любопытством рассматривал тело мертвого лисенка, лежавшего на южной окраине Хальсена. Оно со временем стало очень темным и плоским. И полным мух.
Да, но как им удавалось этого не допустить? спросил Могенс. Что именно они делали?
Что ж, поговорим о технологии, засмеялся Силас. Ну так вот они избавляли тело от внутренних органов: легких, печени, кишок и всего остального. Вы же видели, как я потрошу животных?
Мальчики кивнули.
Они вынимали все, кроме сердца. Потом они тщательно очищали тело. Потом осушали его, положив в соляную ванну. Соль впитывает всю влагу, и после такой процедуры в теле не оставалось ни капли жидкости. Именно из-за влаги тело начинает гнить. После этого они смазывали тело жидкой смолой и разными маслами, а потом обматывали бинтами. Лицо и зубы в том числе.
Силас не мог перестать радоваться тому, что такому детей едва ли научат в школе.
Бинтами? переспросил Йенс. Ему понравилось это слово.
Да, такие ленты из плотной ткани Ими я заматывал твою руку, когда ты поранился. Кроме этого они рисовали портрет умершего и прикрепляли его на том месте, где ткань скрывала лицо.
А что они делали с ним потом? спросил Могенс. Он сосредоточенно морщил лоб и пытался выяснить все детали процесса.
Потом они укладывали умершего в гроб. Гроб ставили в сухое место, чтобы тело сохранилось. И это работало! Ученые не раз находили забальзамированные тела, которым было уже несколько тысяч лет.
И детей тоже?
Да, я уверен, что детей тоже бальзамировали.
Могенс посмотрел на капли смолы, бегущие по дереву.
А как им удавалось получить много смолы? спросил он и почесал свой гладкий подбородок. Бороды у него пока не было.
Смолу можно определенным образом слить из дерева. Тогда и получишь много. Может, я как-нибудь покажу вам. А сейчас пора домой! Мама уже наверняка приготовила ужин.
«Что он там вам наговорил?»
Йенс почти никогда не видел маму с такими большими и злыми глазами, как после своего рассказа об этой прогулке. Отец с Могенсом были в сарае с животными, а он помогал накрывать на стол. Маме не очень понравился рассказ о мертвых детях в смоле.
С тех пор Йенс очень внимательно следил за тем, чтобы сказанное в лесу оставалось в лесу.
Сраженный
Дела шли хорошо, пока не случилась беда. Младший сын обнаружил Силаса Хордера мертвым: он тащил отца через заросли вереска и лес и, дотащив до своего двора, бросил его на гравий под палящим солнцем.
Там же рядом с отцом упал и сам Йенс.
Никто не понимал, откуда у мальчишки взялось столько сил, чтобы дотащить отца. Хоть ему уже исполнилось тринадцать, он был худощавый, и уж точно он не был крупнее и сильнее своего семнадцатилетнего брата.
Несмотря на усталость, Йенс не хотел отходить от трупа. Он судорожно вцепился в рубашку отца и кричал, когда кто-то подходил ближе. Лишь спустя пару часов старшему брату удалось поднять его и занести в дом. Тогда Йенс уже спал как убитый.
Говорили, что в столяра Хордера попала молния на его ногах и спине были ожоги. Изящное ажурное плетение, словно из-под кисти художника. Тем утром действительно была короткая гроза, но когда об этом вспомнили, слухи по острову уже разлетелись.
Через пару дней Силаса похоронили в фабричном гробу на корстедском кладбище. На похороны пришли несколько немногословных жителей острова, безутешная вдова и старший сын.
Младший на похороны не явился.
После похорон отца Йенс стал очень тихим. Когда прогуливал школу а делал это он теперь частенько, он болтался по острову и тайно исследовал чужие пристройки и склады. Больше всего ему нравилось одному рано утром, пока не взошло солнце, бывать в мастерской или в лесу. В какой-то момент он совсем перестал появляться в школе, но Эльсе Хордер даже была этому рада. Дела в мастерской у Йенса шли хорошо, он заботился о животных и ухаживал за деревьями а это было для нее важнее всего.
После смерти отца управлять мастерской стал старший брат. Заказы продолжали поступать, потому что люди прекрасно знали, что от отца мальчики унаследовали не только его мастерскую, но и его талант.
Сильной потребности в столяре уже не было, ведь можно было купить новую вещь. Люди просто пытались поддержать семью Хордеров. В том числе поэтому никто словно не замечал, что Могенс начал ездить на грузовике, хотя прав у него не было. Но водил он хорошо. Так что, когда Йенс скатился на грузовике по главной улице Корстеда с парой отремонтированных окон, никто и глазом не повел.
Так пролетали годы.
Младший сын всегда напоминал Эльсе мужа, и чем старше становился Йенс, тем больше он был похож на отца. Форма рта была точь-в-точь как у Силаса: печальная линия с приподнятыми в полуулыбке уголками губ (как у любимого плюшевого мишки, который счастлив, когда с ним играют, и печалится, когда он не может кого-то порадовать). И взгляд у Йенса был отцовский: теплые, почти угольно-черные глаза с таким же мечтательным разрезом.
Вот только Йенс был куда более скрытный, чем Силас. Его отстраненность и вечное молчание напоминали побег и беспокоили Эльсе. Как бы ей хотелось, чтобы сын пустил ее в свой мир, доверил ей все самое сокровенное так, как доверял отцу. Дал понять, что доверяет ей. В то же время она странным образом боялась того, что может обнаружить. В этой тьме. Внутри него как будто бы что-то сломалось, и она не была уверена, что это можно было починить.
На Могенса смерть отца повлияла не так сильно. Он достаточно быстро решил перестать скорбеть и тосковать по нему и просто жил дальше. Могенс был совершенно другим, более рациональным. Он не довольствовался лишь мечтами. Если ему приходила в голову идея ее нужно было воплотить в жизнь. Еще у него было чувство порядка, чего не было у Йенса. Поэтому в мастерской у Могенса все предметы были на своих местах, у Йенса летали туда-сюда.
Эльсе Хордер не переставала удивляться, какими разными выросли ее сыновья. Даже когда Могенс был совсем маленьким, Эльсе замечала, как его тянет достигать, расти, расширять границы и устранять преграды. Он прыгал и бегал, любил свет, постоянно был в движении и мечтал о приключениях.