Зато реакция на тетурам была страшной. Кровь прилила к лицу, я покрылась красными пятнами, я задыхалась, сердце выпрыгивало из горла. Я испугалась. Со мной никогда такого не было. Но испугалась не только я. Испугалась и мать моя, женщина. Я была бордового цвета, хватала воздух ртом и держалась за сердце. Такого она не ожидала. Наверное думала, что все будет проходить по лёгкому.
Минут через десять ее накрыл этот страх. Она то знала, откуда у всего этого ноги растут. Но не предполагала, что все будет так страшно. И она вызвала скорую. Все-таки родная дочь умирает. Что говорила она врачам, я не знаю, скорее всего правду. Потому что, когда мне поставили укол, я просто заснула богатырским сном, поэтому дальнейшие симптомы действия тетурама прошли мимо меня. До утра я была в параллельной реальности.
Но моя первая реакция на таблетки, не остановила маму. Она сделала глубокий вдох и продолжила, продолжая все это сохранять в секрете. Ну а я то в тот первый раз даже не сопоставила что со мной происходит и от чего. Травма принесла с собой много сбоев в организме. Именно физических. Болезни налетали совсем непонятные и совершенно неожиданно. Поэтому я отнесла этот приступ к этим самым болезням.
Но страшно мне было ужасно. Вообще, когда мне сильно плохо, реально плохо, и я понимаю, что мое состояние не в моей власти, на меня почему-то накатывает страх смерти. Мне кажется, что я умру, прямо сейчас, не успев дожить свою интересную и единственную жизнь. Тогда так было, и два года назад, подцепив новомодную заразу, и лежа в постели, когда уже реально понимала, что надо звать врачей, я боялась умереть. Не хочу умирать, потому что.
И вот, пережив этот страх и приезд скорой, я замерла, просто так, ожидая последствий. И наивно думая, что это какое-нибудь рожистое воспаление, или какая-нибудь очередная пневмония, бутылку я от себя на время отодвинула, потому что отвлекает от наблюдения за собой. А мама перешла на более мелкие дозы тетурама. А сегодня я почему-то пришла к выводу, что у этого самого тетурама накопительный эффект.
В следующий раз я рискнула выпить недели через три. Но так как я еще не сопоставила стимул реакцию, и не выявила причинно-следственную связь, манеру пьянки я не меняла. Пила, как всегда, портвейн, по полстакашки, через полчаса. А куда торопиться то. Я же пью для удовольствия. Надо почувствовать тепло в желудке, потом, как это тепло разливается по всему телу, а потом уловить момент, как накатывает свобода.
В этот раз я не почувствовала ничего. Ни жжения в желудке, ни тепла, ни свободы. Сердце уже не стучало, как в прошлый раз, но красные пятна по телу пошли. В прошлый раз я не заметила какого они размера, а в этот раз у меня было время разглядеть. Пятнышки были крупными, лицо, например, краснело целиком, нога, от ступни до колена, живот по кругу. И все эти пятна горели, я это чувствовала.
И самочувствие мое было поганым. Мне после трехсот граммов портвейна должно было быть хорошо, а мне было очень плохо. Я убрала бутылку и пошла легла на диван. Кто пил со мной не помню, но он был безжалостно выгнан, потому что не могла я смотреть на его довольную рожу. Его то или ее мама тетурамом не кормила. Хотя в тот момент я еще не знала о маминых ноу хау.
Мои страдания по сравнению с прошлым разом были мизерными. Пострадала я совсем не долго. Без сердцебиения, без давления, без особого дискомфорта. Просто сплохело мне, я прилегла и заснула под одеялком. Анализа собственного состояния я не проводила. Привычки такой у меня тогда не было.
Переболев второй раз я все равно не соединила в одну цепочку принятие алкоголя и следовавший за этим дискомфорт, поэтому даже не задумалась в нужную сторону. А так как последствия были не очень страшные, решила устроить себе праздник дня через три. Опять же точно помню, что праздник был не с моей подачи, а кто-то куда то пригласил. И еще был там один момент, который удержал меня от пьянки, а проще сказать, ограничил ее.
На той вечеринке, если можно так назвать пятничное застолье, был юноша, с кем у нас на тот момент была связь. Миксовать мужчин и алкоголь не люблю. Потому что. Надо выбирать что-то одно. Я всегда выбирала мужчин. Это дело я тогда любила больше, потому что алкоголь еще не засосал меня, как болото. На тот момент я так думала. Но все равно граммов двести портвейна я приняла. Но в тот раз у меня не было времени наблюдать за собой.
А близкое общение, которое растянулось почти на всю ночь вообще отвлекло меня от дискомфорта, если он имел место быть в ту ночь. В общем, тогда я даже не почувствовала действия тетурама на алкоголь, и это было не очень хорошо, потому что отодвигало осознание того, что происходит. Вроде плохо, но непонятно от чего, сильно плохо, опять не понятно, а третий раз плохо не почувствовала.
А потом был перерыв. Не очень большой, но был. И вот после этого перерыва я серьезно решила насинячиться, не помню в честь чего. Но это было не дома. Начало меня скручивать после четырех рюмок настойки. Помните была такая гадость, под названием "Листопад"? Крепостью градусов тридцать? Вот после нее меня и начало заворачивать. Сначала кровь бросилась в лицо, а потом все по плану.
Обратится за помощью было не к кому. Всем весело, пьянка в разгаре, одной мне плохо, можно сказать, умираю. И все-таки я продолжала процесс. Пятая рюмка оказалась критической. Меня выкинуло из этой жизни. Не знаю из-за чего я потеряла сознание, помню, что меня колотило, как Каштанку на помойке. И еще помню, что ушла из-за стола в соседнюю комнату, на диван, села в уголочек и заплакала, так мне было плохо.
Очнулась или проснулась, черт знает, что это было, когда начало рассветать. Я лежала уже на расстеленном диване, кто-то позаботился обо мне. Раздел, уложил, одеялом закрыл. Как только свет позволил, я увидела свой боевой раскрас. Как бы это подоходчивей объяснить? Я была красного цвета, с редкими белыми пятнами. Меня накрыл страх. Это что, навсегда? И я вспомнила, как вчера ушла в параллельную реальность.
Я потихоньку оделась и ушла домой. Не расследовать, не думать, просто спать. Хотелось забыть все то, что со мной произошло и проснуться здоровой. Где-то в мозгу стала прорезаться идея, что все это связано со спиртным. Но она еще, эта идея, не долбила мне в мозг. Поэтому я ее пока похоронила.
Я пришла домой и сразу ушла спать. Говорить маме о случившемся я не собиралась. Не знаю почему. Может жалела ее. Может не хотела смотреть правде в глаза. Она то бы сразу мне глаза на ситуацию открыла, ведь для этого все и затевалось. Но я моментально заснула, и проснулась только вечером. Зажигать свет я не хотела, потому что боялась, что мое покраснение не прошло. Но спать я уже не могла , потому что выспалась на сутки вперед.
Пролежав в кровати просто так часа два, я все-таки набралась смелости, встала и зажгла свет. Мой вид стал лучше. Теперь я была обыкновенного цвета, но меня покрывали огромные красные пятна. Ну вот ведь все вроде было ясно, но только не мне. Но я то совсем не хотела видеть причину в алкоголе. Видимо в тот момент алкоголь уже достаточно хорошо пророс и в мой мозг и в мое тело. Расставаться с ним не хотелось.
Что делать? На тот момент это был главный вопрос. Маман смотрела телевизор, я это слышала. Если в таком виде пойти к ней, наверное, она расстроится, и я пошла в ванную, предварительно согрев воды. В ванной я согрелась, и стала красная вся. Люблю я горячую воду, до сих пор. Я наблюдала за своим самочувствием. Все было хорошо. Нигде ничто не тревожило. Что со мной происходит, такое непонятное? Мне было очень страшно сказать себе правду.
После того, как я вылезла из ванной и остыла, оказалось, что красные пятна ушли. Я снова превратилась в здоровую, беспроблемную девочку. Но эта девочка никак не хотела поверить в то, что проблемы у нее уже не первый раз, и проблемы просто из-за алкоголя. Она, эта девочка, просто не могла представить свою жизнь совершенно на трезвую голову, потому что это было страшно. А сколько было девочке лет? 21.