— Итак, какой чай мадемуазель предпочитает: черный, зеленый, травяной? — спросил он, пытаясь освободиться от навязчивого, ставшего единственным в этот момент желания, — держать эту русалку в руках.
Она подкатила свои синие глаза и задумалась.
— А что, если мы смешаем все три? — наконец выдала она.
Теперь задумался он: а можно ли будет это пить?
— Давай попробуем. Произведем эксперимент. А ты, похоже, любительница экспериментов? — спросил он.
— Ненавижу застой. А еще ненавижу, когда мужчина считает, что женщина должна бегать за ним, как собачка. В такие моменты мне хочется все перевернуть вверх тормашками и послать к черту, — сказала она, нахмурившись.
Энди снова усмехнулся: Что, по-видимому, эта малышка совсем недавно так и сделала, чем наверняка взбесила своего дружка.
Пока он наполнял чайник и ставил его на огонь, она заботливо вымыла грязные чашки, громоздившиеся в раковине. Потом принялась шарить глазами по полкам, выставляя на стойку один за другим пакеты чая.
— А ты живешь тут один и сам себе готовишь? — как бы невзначай спросила она.
— Да, а что?
— Да ничего. Просто любопытно.
— У меня запасов еды на две недели. Я вообще обычно сам себе готовлю. Люблю домашнюю еду, хоть и не очень люблю готовить.
— Одинокие мужчины обычно готовить не любят, — заключила она. — А ты давно здесь? Тебе не скучно одному?
Энди пожал плечами.
— Всякое бывает. Первые три дня не было, а вот в последние три стало. А тут вдруг появилась ты… — Он не знал, зачем сказал ей это.
— И что? — спросила она.
— Не знаю… Ты веселая.
— Неправда, никакая я не веселая. Сейчас, по крайней мере, мне совсем не весело. — Она вздохнула так, будто у нее на груди лежал стопудовый валун.
— Это пройдет, это только сегодня. А вообще у тебя веселый нрав.
— Откуда ты знаешь?
— По твоим губам. Их уголки смотрят вверх, готовы в любой момент превратиться в улыбку. И поверь мне, завтра в твоей жизни все наладится. Завтра вы снова будете вместе. Все простите друг другу и забудете.
Она покачала головой.
— Ты очень добрый, но ничего не понимаешь. Здесь другое. Он просто меня не любит…
Энди не мог представить себе, как можно не любить такого ангела, но спорить не стал. Они снова стояли так близко друг к другу, что ему пришлось взмолиться ко всем известным ему богам, чтобы удержаться от желания прикоснуться к ней.
Судя по цвету ее кожи, напоминающей смесь сливок с малиновым сиропом, она пробыла здесь всего пару дней. Успела только подрумяниться. И хорошо. Ей, с ее длинными русыми волосами, загар совсем не к лицу. Она из тех девушек, которые хороши без всяких премудростей.
— И ты долго еще собираешься здесь скучать? — снова спросила она.
— Не знаю. Все зависит от скуки. Если слишком заест, могу уехать даже завтра.
Чайник издал свисток.
— Вода закипела, так что теперь я займусь делом, а ты можешь отдыхать, — распорядилась она деловито.
Энди рассмеялся.
— Можно подумать, я перетрудился.
Но она бесцеремонно отодвинула его от кухонной стойки и принялась заваривать чай: бросила в заварочный чайник по щепотке чая из каждого пакетика, залила кипяток и торжественно накрыла крышкой.
— Готово. Теперь нужно подождать минут пять, пока он заварится. А ты, если делать нечего, можешь пока принести чашки в гостиную, — последовало ее очередное распоряжение.
Энди кивнул и был только рад подчиниться ее приказу. Находиться на тесной кухне рядом с полуобнаженной русалкой — испытание не из легких. Он взял со стойки только что вымытые чашки и блюдца и удалился в гостиную.
И только в гостиной в его голову неожиданно хлынули здравые мысли. Например, откуда она знает, что он англичанин? Она ведь сразу, еще с порога заговорила с ним по-английски. Да и английский у нее поразительно чистый. Французы редко так хорошо говорят на каком-то языке, кроме своего. И если бы не этот милый акцент… Кто она? Откуда?
— Чай! — раздалось громкое сообщение со стороны кухни, вслед за которым в гостиной, с чайником и банкой меда в руках появилась она. Появилась и тут же освободила Энди от потуг детектива.
Кто бы она ни была, она просто была — высокая, стройная, грациозная, гибкая, очаровательная. И этого, как он быстро сообразил, было вполне достаточно. Все остальное было не важно.
Она поставила на столик чайник и мед, потом расставила чашки на блюдца, чего он сделать не догадался, а потом вдруг опустилась на пол.