Роуз советует сходить в «Селфриджес»[30]. Я отвергаю эту идею, но в конце концов иду туда, нахожу восхитительную, хотя и дорогую игрушечную оранжерею и сразу же непатриотично ее покупаю. Роберту решаю не говорить.
Выбираю подходящие дары для Роуз, Мадемуазель, Уильяма и Анжелы (они будут у нас гостить, так что подарки должны быть уровнем повыше, чем календари) и безделушки для остальных. Не могу выбрать между крошечным, почти до невидимости, блокнотом и очень красивой открыткой для Сисси Крэбб, но в конце концов выбираю блокнот, так как он поместится в обычный конверт.
20 декабря. Роуз ведет меня на пьесу Сент-Джона Эрвина[31], и я очень приятно провожу время. Одна дама в соседнем ряду спрашивает другую: «Почему бы тебе не написать пьесу, дорогая?» «Времени нет, столько дел!» отвечает подруга. Оторопеваю. (Вопрос: А я сама могла бы написать пьесу? Мог бы кто угодно писать пьесы при наличии свободного времени? Сент-Дж. Э. живет в одном графстве со мной, но вряд ли это веский повод написать ему и спросить, как он умудряется найти время для сочинения пьес).
22 декабря. Возвращаюсь домой. Луковичные в одном из горшков набрали цвет, но скудный.
23 декабря. Встречаю Робина на станции. Он потерял билет, пакетик сэндвичей и носовой платок, но зато при нем большой деревянный ящик с заклиненной внутри маленькой полочкой. Не иначе как результат работы на уроках по Столярному Мастерству (дорогостоящие дополнительные занятия) и одновременно рождественский подарок. Счет, конечно, пришлют позже.
Робин говорит, что надо непременно купить пластинку с песенкой «Из-за Иззи»[32] (NB. Часто тревожусь, что мои милые дети демонстрируют полное отсутствие художественного вкуса во всех областях: живописи, литературе, музыке Поневоле прослушав купленную пластинку четырнадцать раз подряд, только укрепляюсь в этом убеждении.)
Робин и Вики очень трогательно радуются встрече друг с другом. Мадемуазель восклицает: «Ah, cest gentil!»[33] и достает носовой платок. Преувеличенная реакция, учитывая, что через полчаса она же приходит ко мне с жалобой: Р. и В. так расшумелись, что с потолка в детской сыплется штукатурка. Увещеваю шалунов успокоиться. В ответ они со второго этажа поют «Из-за Иззи». Расстраиваюсь, так как их пение служит лишним подтверждением печального факта: ни у той ни у другого нет и никогда не будет музыкального слуха.
В полчетвертого приезжают Уильям с Анжелой. Хотелось бы, чтобы чай подали раньше, но не хочу сердить слуг, так что сперва показываю гостям их комнаты, которые они уже не раз видели. Обсуждаем, что нового у родственников. Появляются Робин и Вики, по-прежнему поющие «Из-за Иззи». Анжела говорит, что они выросли. У нее на лице написано, что так отвратительно себя вести могут только дурно воспитанные дети. Она рассказывает, что недавно гостила у одной семьи, и, по ее словам, получается, что тамошние дети необыкновенные чистюли и очаровательные умницы. И уж конечно музыкально одарены и прекрасно играют на фортепиано.
(NB. Прием пищи лучший способ развлечь гостя. Еще бы сократить промежуток от чая до ужина или добавить между ними какой-нибудь перекус.)
За ужином снова говорим о родственниках: слышно ли что-нибудь от бедного Фредерика, что там со свадьбой у Молли и собирается ли бабушка снова на восточное побережье летом. Сержусь, поскольку Роберт с Уильямом засиживаются в столовой почти до десяти вечера, тем самым задерживая слуг.
24 декабря. Всем семейством отправляемся на детский праздник в соседнем приходе. Робин трижды говорит «Черт!» в присутствии тамошнего священника, причем это слово он не использует ни до, ни после, а, очевидно, приберегает специально для такого случая. В остальном праздник проходит очень хорошо, за исключением того, что я снова натыкаюсь на новую соседку с фермы, куда все никак не схожу с визитом вежливости. Ее зовут миссис Сомерс, и, по слухам, она разводит Пчел. Во время чаепития оказываюсь за столом рядом с ней, но в голову не приходит ни единого вопроса про Пчел, кроме: «Как вы их находите?» Оставляю неуместный каламбур при себе и завожу разговор о Подготовительной Школе. (Интересно отметить, что не найти родителя, который слышал бы о Подготовительной Школе чужого чада. Вопрос: Означает ли это, что в стране чересчур много таких учреждений?)
После ужина готовлю детские подарки, которые будут разложены по рождественским чулкам. Уильям, к сожалению, наступает на стеклянную деталь кукольного мебельного гарнитура, предназначенного в подарок Вики, но благородно предлагает в качестве компенсации шиллинг. Я отказываюсь. На вежливые препирательства уходит много времени. В одиннадцать дети еще не спят. Анжела предлагает сыграть в бридж и спрашивает про миссис Сомерс, которую мы видели в соседнем приходе и которая, кажется, интересуется Пчелами? (Очевидно, А. преуспела в искусстве светской беседы больше меня, но вслух я этого не признаю́.)
Рождество. Радостный, но утомительный день. Робин и Вики всем довольны и почти все время что-то жуют. Вики дарит тете Анжеле маленький квадратик материи, на котором крестиком вышит голубой ослик. Не знаю, то ли извиняться, то ли нет. В итоге решаю промолчать, но намекаю Мадемуазель, что, пожалуй, стоило выбрать другой рисунок для вышивки.
Наверное, дети слишком часто попадаются на глаза, поскольку ближе к чаю Анжела начинает рассказывать мне, что у младших Мейтлендов такая очаровательная детская и они проводят там весь день, за исключением долгих прогулок с гувернанткой и собаками.
Уильям спрашивает, не из Дорсетшира ли миссис Сомерс, ну, та женщина, которая разбирается в Пчелах.
Мысленно помечаю себе, что обязательно должна нанести визит миссис Сомерс в начале следующей недели. И заранее почитать что-нибудь про Пчел.
На ужин холодная индейка и сливовый пудинг, так что слуги отдыхают. Анжела разглядывает луковичные и спрашивает, почему я решила, что они расцветут к Рождеству. Вместо ответа предлагаю всем лечь спать пораньше.
27 декабря. Отъезд Уильяма и Анжелы. Испытываю некоторое потрясение, когда Анжела напоследок спрашивает, знаю ли я, что это она под псевдонимом Интеллигенция на прошлой неделе выиграла конкурс во «Время не ждет». Естественно, я даже не подозревала об этом, но поздравляю Анжелу, ни словом не обмолвившись, что тоже подавалась на конкурс и ничего не выиграла.
(Вопрос: Судьи «ВНЖ» точно компетентны в вопросах литературы? Или они так завалены работой, что уже не способны выносить справедливые вердикты?)
Днем еще детский праздник с изысками и большим количеством гостей. Матери в черных шляпках стоят у стен и беседуют о садоводстве, книгах и о том, как трудно удержать слуг в деревне. Чай флегматично передают друг другу по залу, а детям накрывают в другой комнате. Вики и Робин ведут себя хорошо, я хвалю их по дороге домой, но позже Мадемуазель сообщает мне, что нашла целую коллекцию шоколадного печенья в кармане Викиного нарядного платьица.
(NB. Стоит ли указать Вики на то, что подобное поведение свидетельствует о нехватке благоразумия, хороших манер, опрятности и просто честности?)
1 января 1930 года. Детский праздник у нас. Очень и очень утомительно, все осложняется сильной непогодой, из-за которой половина гостей не приехала и есть серьезные опасения насчет приезда фокусника.
Решаю подавать детям чай в столовой, а взрослым в кабинете и освободить гостиную для игр и представления. Немногочисленная мебель перенесена в мою спальню, где я постоянно на нее натыкаюсь. Горшки с луковичными переставляются с прохода на подоконники в коридоре, на что Мадемуазель говорит: «Tiens! Ça fait un drôle deffet, ces malheureux petits brins de verdure!»[34] Мне эта характеристика совсем не нравится.