Госпожа Рэй мой спаситель, но и её теперь не стало. Злость клокотала во мне, да и ноющее плечо не способствовало успокоению.
Пойду проверю лампады и печи, обратилась я к одной из смотрительниц. Мне срочно нужно было отвлечься.
Мрачный слабоосвещённый коридор встретил прохладой. Лампады на стенах горели ровно, каждая прикрытая алкаром мерцала, отбрасывая причудливые тени. Источников света было мало. Алкары служил защитой от ветров, дождей, пыли и других внешних факторов. Однажды я слышала, что люди научились создавать очень большие камни один такой алкар мог укрыть весь императорский дворец. «Нам бы такой с тоской подумала я, Мы бы перестали мёрзнуть, а пациенты болеть».
Первым делом заглянула в палату, где спала Милли. Случалось, что слабые замерзали во время сна, а всё безумная экономия управляющей! Мы только и успевали выгружать тела в ледник.
По центру каждой палаты стояли металлические печи, отапливаемые трантом. Этот чёрный камень добывался заключёнными на нашем острове. Даже затрат на перевозку не было. Но как говорила управляющая: «Экономия должна быть экономной». Не удивлюсь, если часть денег за закупку транта она забирала себе.
Пока ходила по комнатам и закидывала трант в печи, немного успокоилась. Но плечо всё ещё ныло. И, не заставляя себя больше работать, отправилась в комнату.
Спальня, она же гостиная и целый дом для меня одной, находилась сразу за столовой. С внутренней стороны, рядом с выходом. Закуток в несколько квадратных метров без окон. Кровать, стул и сундук сложно назвать полноценной спальней. Но это было единственное место моего уединения.
Не теряя ни минуты, я зажгла несколько лампад. Достала из сундука кожаную папку со слегка пожелтевшими листами. Настал момент моего счастья. Для меня трант и бумага служили источником спокойствия и отстранения от этого мира. Рисовала я в большей степени портреты пациентов. Фантазия моя работала плохо, прочитанное в исторических или географических книгах невозможно было передать чёрным камнем. Тогда как лица других могут подарить разные ощущения. Кажется, именно так я научилась хоть немного понимать людей. Их улыбки, когда они мечтают. Хмурые брови при сложной задаче. Широко раскрытые глаза от испуга. Из таких деталей у меня получился не один десяток рисунков. Жаль, что не все люди с моих портретов до сих пор здравствуют. Кто-то ещё в леднике, а кто-то уже отправился к Духам ветров после ритуального сожжения. Я бережно храню каждый рисунок, ведь лица ушедших должны помнить.
Но порисовать так и не вышло. Плечо болело. Бессонная ночь давала о себе знать, а общая усталость ослабила организм. У меня был жар. Поняла я это, только когда мои руки мелко задрожали. Так что я просто выпила настой из трав против воспаления, натёрла ушибленное место мазью и провалилась в сон. Как оказалось, не зря. Следующий день приготовил немало для меня подарков.
Глава 2
Всю ночь меня лихорадило. Мартин несколько раз стучался, спрашивал, чем помочь. Но мне было достаточно и того, что не пришлось выходить на ночные обходы.
К утру жар спал, и я забылась крепким сном. В общей гостиной появилась уже после завтрака, за что получила неодобрительные взгляды от смотрительниц.
Меня не очень жаловали. Каждая считала своим долгом напомнить, что я дочь сумасшедшей, сгнившей в стенах психбольницы. Бедная сиротка, милостью госпожи управляющей, всё ещё живущая под опекой «благородной» дамы. Содержанка, нахлебница, неблагодарная приживалка. Такие слова и ещё много похожих, часто летели мне прямо в лицо. Я старалась работать, отрабатывать свой хлеб и кров. Но им всегда было мало. А с тех пор, как я начала получать жалование, они и вовсе словно с цепи сорвались.
Когда в стенах пансиона «Густа» появился Мартин, смотрительницы присмирели. Оскорбления стали литься исключительно в спину. Причины такого поведения я не понимала, но подозревала, что женщины побаивались моего напарника. А вот пакости и донесения на меня участились. Так что я не сомневалась ожидать мне сегодня очередного выговора и наказания.
Управляющая появлялась нечасто. Она проживала на материке, а когда приезжала, останавливалась в своём домике, недалеко от бухты.
Стоило мне утешиться, как в дверях появилась Эдна Винсент госпожа управляющая! Следом за ней прошествовала новая партия больных в сопровождении нескольких смотрительниц. Всего трое новеньких, но что удивительно, среди них был молодой мужчина. Крайняя редкость.
«Бедненький. Наверное, совсем умом тронулся» единственная возникшая у меня мысль при взгляде на темноволосого мужчину лет тридцати. Его отсутствующий взгляд, выдавал действие сон-травы. Пустота в глазах, скованные и неуверенные движения. Человек просто не понимал, кто он и что делает. Всю неосознанную партию прошествовавших мимо пациентов, отвели в купальню, помыть и переодеть.
Тем временем к госпоже Винсент подошла одна из смотрительниц и принялась что-то тихо нашёптывать. По тяжёлому взгляду, направленному в мою сторону, я сразу поняла, что меня ждёт.
Айрин! Быстро за мной! скомандовала Эдна, круто разворачиваясь на коротких каблучках.
Мне ничего не оставалось, как пойти вслед за высокой, сухопарой женщиной, возраст которой не поддавался определению. Да я и не спрашивала. В моей памяти Эдна Винсент всегда была худой, прямой и вечно недовольной. Холодные голубые глаза в обрамлении мелких морщинок и седая прядь, тянувшаяся от виска и уходящая в высокий пучок, были неизменны. Время было не властно над Эдной Винсент.
Ну? Что на этот раз? скрестив тощие руки на костлявой груди. Эдна ждала ответа. Во взгляде бушевала ненависть и предвкушение.
Вчера повредила руку и не могла работать. Если вы об этом
Ты, мерзкая девчонка, не имеешь права отлынивать! Благодари всех Духов, что я не выкинула тебя вместе с матерью в ледник! её ноздри раздулись от гнева. Тонкие губы побледнели, так что стали совсем незаметны. Руки. ледяным тоном приказала управляющая.
Сердце упало в пятки. Я знала, как жестока может быть Эдна. Мольбы о пощаде никогда не помогали, наоборот, они распаляли её ещё больше. Каждый последующий удар Госпожи Винсент, наносился с бо́льшим азартом и упоением. Моё многострадальное плечо, множество мелких шрамов на руках и спине, заслуга той женщины, что сейчас требовала расправы.
Вот и сегодня я покорно встала перед Эдной Винсент. Засучила рукава и вытянула руки. Я всё ещё не знала, куда в такие моменты деть свой взгляд. Немного поразмыслив, решила, что вины моей нет, а значит наказание не заслуженное. После первого удара розгой я посмотрела прямо в холодные, пустые, голубые глаза.
Я помнила госпожу Рэй. Та, умирая, просила научиться постоять за себя. Как я буду это делать, ещё не знала, но была решительно настроенна отстаивать себя.
Удар. Ещё удар.
Я молчала не прерывая зрительного контакта, а Эдна продолжала взмахивать и опускать прутья на мои руки.
С каждой новой вспышкой обжигающей, жгучей боли, ненависть во мне росла. Мечтала однажды отнять эти поганые розги и вернуть Эдне, каждый удар, крепла с каждой секундой. Росло жеелание показать всю боль, испытанную мной за девятнадцать лет. Так чтобы каждое прикосновение прутьев к коже заставляли Эдну просить о пощаде. До тех пор, пока она бы не сломалась. Ведь именно этого опекунша ждала от меня всю мою жизнь.
Я отсутствовала всего пару месяцев, но тебя, кажется, нужно переводить в пациенты! Ты как дикий зверь. Совсем от рук отбилась. сказав эти слова, Эдна Винсент совершила невероятное. Отшвырнула пыточное орудие в сторону и нежданно удалилась, не сказав больше ни слова. Сегодня я отделалась «малой кровью». Но руки придётся лечить и не один день.