— И с какой именно?
Суслик опять задумался. И вновь впился глазами в лица подруг. Я же с некоторой иронией разглядывала его конопатую физиономию. Надо же было богу создать эдакое чудо-юдо. Вроде, ничего в лице Суслова не было отталкивающего, обычное среднерусское лицо, немного бледноватое, не слишком выразительное, но в меру. Черты я бы вообще назвала приятными: нос прямой, хоть и длинноватый, губы средние, глаза хорошей формы… И все бы эти черты могли смотреться привлекательно, если бы не находились на таком близком расстоянии друг от друга. Создавалось впечатление, что творец набросал на лицо глаза, рот, нос, брови, а расставить их по местам забыл. Вот и кучковались они в центре, как приклеенные, оставляя остальную часть физиономии на растерзание веснушкам. А веснушки были везде! На длинном носу, на остром подбородке, на оттопыренных ушах и припухших веках…
Нет, Мишаня, — мысленно пробормотала я, — у тебя не единого шанса!
— Мне больше высокая нравится, — после затяжной паузы выдал он.
— Она же тебя на пол головы выше.
— Ну и что? Моя вторая жена была 195. Она тренер по баскетболу, — он опять замер. Опять уставился на хихикающих в сторонке подруг. — Хотя маленькая тоже красивая. И ямочки у нее миленькие… А можно я подумаю? — с надеждой спросил он.
Едва сдержав смех, я ответила, что можно. Он удовлетворенно кивнул и отошел к своему баулу. Я же вернулась к своим подругам.
Тем временем, на крыльцо вышла начальница турбазы и начала раздавать ключи от комнат. Наши женихи подобрались, растопырили уши и, приоткрыв от напряжения рты, стали вслушиваться, не поселили ли их рядом с нами.
— Володарская, комната 6, — выкрикнул начальник в толпу.
— Хорошо, — сказала я, поворачиваясь к подругам. — Первый этаж, лыжи высоко не таскать. И от фойе далеко, шума не слышно.
— И аккурат напротив моей комнаты! — услышали мы за спиной бодрый мужской голос.
Мы обернулись. Рядом с фонарным столбом, привалившись к нему широкой спиной, стоял Антошка Симаков, наш инструктор по физкультуре (только не спрашивайте, зачем в НИИ нужна эта штатная единица — не знаю). Антону было лет 50, или чуть больше, но выглядел он, не смотря на намечающиеся животик и плешь, очень даже ничего, лет так на 45. Не знаю, в чем была причина такой хорошей сохранности: то ли в необременительной работе, не требующей от Симакова ни физических, ни умственных затрат, то ли в его любвеобильности (хлопал по попкам и спинкам всех без разбору, даже Галину Ивановну), то ли в генах, но факт есть факт — Антон в свой полтинник выглядел молодцом-огурцом.
— И кто это у нас тут приехал? — сдвинув шапочку на затылок, он осмотрел с ног до головы моих подружек. — Ай, молодец, Лелечка. Каких красавиц привезла.
— Есть, да не про твою честь! — взбеленился Зорин. — Иди отсюда, Дон Жуан недоделанный. — И он ткнул Антошку в живот своим брюхом. Антошка покачнулся, но устоял. После чего посчитал нужным убраться, однако на прощание подмигнул и промурлыкал:
— Девчонки, заходите в гости. Я живу с Петюней и Витей. Так что будет не скучно. Коньячку попьем, я вам массаж сделаю.
— У них уже есть компания, — угрюмо буркнул Сереженька.
— Лже-Басков, раскормленный до размера сумоиста, сушеный Шварцнеггер и гибрид Гадзилы с гоблином. Чудо, а не компашка! — провозгласил Антошка, предварительно отойдя на безопасное расстояние. Потом поклонился и с достоинством нас покинул.
«Лже-Басков», то есть Зорин, побагровел и бросился, было, за обидчиком, но во время одумался, понял, что энергичного, жилистого Симакова ни за что не догонит. По этому он лишь презрительно фыркнул, откинул с лица нечесаные кудри, и процедил:
— Дэ-э-эбил.
Все согласно закивали, даже я, мне не очень нравится, когда при мне кого-то сознательно «опускают», хотя, если уж начистоту, характеристики своим соперникам Антошка дал наиточнейшие. Особенно мне понравился «сушеный Шварцнеггер», но и «Гадзила с гоблином» тоже ничего, очень тонко, мне так же всегда казалось, что Левка смахивает на гоблина — огромные уши, вислая губы, грушевидный нос. Только наш уродец в отличие от литературного прототипа имел очень ранимый, добродушно-наивный вид.
Я мило улыбнулась «мутантам», чтобы не очень расстраивались, похлопала сумоиста Зорина по пухлому плечу, и, скомандовав девчонкам «двинули», повела их к корпусу.
* * *
ЧЕЛОВЕК бесшумно шел по коридору, то и дело оглядываясь. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то заметил его передвижений. ЧЕЛОВЕК таился. Таился до поры. Ведь если кто заподозрит, что он задумал убийство, ему помешают. И тогда все, о чем он так долго мечтал, не осуществиться.