Изящная минутная стрелка преодолела последний барьер, отделявший её от отметки "двенадцать". Раздалось уже ставшее привычным, едва уловимое поскрипывание. Когда мы увидели эти часы на ярмарке, Дамиан отнёсся к ним как к дурацкой детской игрушке. Я же, напротив, пришла от них в восторг, и он, не задумываясь, выложил за них двадцать серебряных монет, с единственным условием, что в спальне у нас они висеть не будут. Уже прошла неделя, а я до сих пор с умилением смотрела, как над крупным циферблатом открывается маленькое окошко, из него выезжает прикреплённая к длинной деревянной дощечке кукушка, дёргается, пока часы издают звуки, призванные напоминать кукование, и заезжает обратно в свой предполагаемый домик, после чего створки закрываются, чтобы снова открыться только через час. Порой я даже ловила себя на желании лишний раз зайти в маленькую гостиную, располагавшуюся в наших с мужем покоях, чтобы снова понаблюдать за тем, как птичка покинет свой укромный уголок.
Одиннадцать часов. Времени осталось совсем немного. Я прошла к выходу. По дороге ненадолго остановилась у зеркала, окинула взглядом своё отражение, поправила слегка загнувшийся высокий воротник и немного поигралась с короткими волосами, придавая объёмной причёске форму. Затем вышла в коридор.
- Виконт у себя в кабинете? - спросила я у повстречавшегося снаружи дворецкого.
- Именно так, госпожа.
Я кивнула. Стало быть, менять направление не нужно. Я и рассчитывала найти его именно там.
- Дамиан! - окликнула мужа я, постучав в закрытую дверь. - К тебе можно?
- Конечно. Заходи! - послышалось изнутри.
Я открыла дверь и вошла. Дамиан сидел за своим письменным столом и как раз возвращал на место гусиное перо. Перед ним лежал листок бумаги, наполовину исписанный аккуратным почерком. В комнате вообще всё было аккуратно и на своих местах. Книги на полке стоят корешок к корешку, от наиболее высоких к низким. Документы и письма на столе сложены в стопки в соответствии со сферой, которой они касались, и степенью важности. Я точно знаю, что и в ящиках стола всё содержится в абсолютном порядке: и запасные перья, и листы чистой бумаги, и более старые конверты, и счета. У меня такого порядка никогда не бывает. Мне достаточно просидеть в комнате совсем недолго, чтобы там начали появляться первые признаки мелкомасштабного хаоса. Впрочем, с моей точки зрения, это не хаос, а просто признаки жизни.
- Дамиан, ты помнишь, что через час - торжественное открытие госпиталя? - подчёркнуто энергично осведомилась я.
Он поднял на меня удивлённый взгляд.
- Кажется, припоминаю. А разве это имеет хоть какое-то значение?
Я фыркнула.
- Такое, что ты должен там присутствовать, - пояснила очевидное я, подходя поближе.
- Должен? - изогнул бровь Дамиан. - Напомни-ка, кому это я успел так задолжать?
Он чуть-чуть откинул голову назад. Так хорошо знакомое мне движение. Мне вообще всё в его облике хорошо знакомо. Мы женаты меньше года, но за это время я успела прекрасно его изучить. И эту интонацию, бесстрастную и в то же время таящую в себе лёгкую смешинку. И взгляд, вроде бы строгий, такой, что не подступиться, но в моём присутствии смягчающийся. Да и глаза синие - и с этим ничего не поделаешь, сколько ни изображай неприступность. И две морщинки на лбу, они никогда не разглаживаются. И чернота волос, не коротких, но и не слишком длинных, обрамляющих бледное лицо.
- Должен-должен, - беззаботно отозвалась я, не намеренная ему уступать. Не в этот раз. - Так что быстро реши, что ты наденешь.
Дамиан снова слегка откидывает голову, и я, не выдержав, хихикаю.
- Не пытайся сбить меня с толку своим удивлением, - заявляю я, вытягивая вверх указательный палец. - Ты всё равно туда пойдёшь.
- Ты не могла бы пояснить мне, зачем?
Его глаза смеются, но вопрос тем не менее задан серьёзно.
- А затем. Это же твой госпиталь! Ты занимался его строительством, а теперь не хочешь даже окунуться в лучи заслуженной славы?
- Не хочу, - развёл руками Дамиан. - Терпеть не могу лучи славы. От них недолго сгореть.
- Глупости! За такой короткий срок ничего с тобой не случится, - отрезала я. - И вообще, люди должны знать своих героев.