Затем, хитро прищурившись, Матвеич добавил:
Иван Дмитриевич, большой начальник в городе. Каждые выходные возит свое семейство к матери в деревню. Хотел, по началу, ее к себе в город перевезти. Так та уперлась. «Не хочу с земли родной никуда уезжать», говорит. Так а чего? И воздух здесь и природа. И пацанам его трудотерапия, чтобы знали, что труд разным бывает. Он их в строгости держит.
Так это тот самый? удивленно спросила Кира.
Эх, девонька, покачал головой Матвеич, То, что я давеча сказывал молва людская, а это жизнь, и, уже поднимаясь с лавки, деловито продолжил, Так, ребятки, всем спать.
Кира и Алексей поднялись вслед за дедом
***
Субботнее утро встретило Киру пеньем птиц и ярим солнцем, пробивавшемся сквозь цветастые занавески на окне. Еще никогда она не спала так спокойно и безмятежно. Сладко потянувшись, Кира посмотрела в сторону, где спал Лёша и, не обнаружив его, догадалась, что тот уже рыбачит с Матвеичем. Поднявшись с постели, она посмотрела на экран мобильника. Шесть утра. Первое, что заметила Кира, это то, что обычная утренняя тошнота, вызванная ее беременностью, сейчас отступила. Она быстро собралась и вышла из дома. В летней беседке ее ждал еще один приятный сюрприз. Настоящий деревенский завтрак, заботливо приготовленный Матвеичем и прикрытый от мух белоснежным рушником.
Спустившись к небольшому деревянному причалу, Кира заметила неподалеку в реке деревянную лодку. В ней сидели с удочками Матвеич с Лешей и о чем-то тихо переговаривались. Глядя на Алексея, который весело улыбался Матвеичу, она залюбовалась им. Руки сами потянулись к животу и, она непроизвольно его погладила. И тут «мать» заговорила в ней: «И ты хочешь убить ребенка от любимого человека? Задумайся, какая у тебя может быть жизнь, семья. Сколько любви ты можешь получить от двух родных тебе людей? Разве потеря этой радости стоит двух-трех поездок за границу?». «Не слушай ее! ответила ей «свободная» личность Киры, «Нас ждет Париж! Нас ждут бульвар Сен- Жермен и Монмартр! Ты же столько о них мечтала!».
«Остановись! Одумайся!».
«Только вперед! К свободе и путешествиям!».
Кира почувствовала, как у нее разболелась голова от наплыва противоречий. Она резко развернулась и поднялась к беседке. В конце концов, у нее есть еще три дня на раздумье. Стоп! Раздумья? Кира вдруг ясно стала осознавать, что действительно уже сомневается в принятом решении.
Через полчаса, когда Кира уже позавтракала и собиралась собирать со стола и помыть посуду, появились Леша и Матвеич. Они весело переговаривались и громко смеялись. Леша нес ведро с рыбой. Завидев Киру, Леша широко улыбнулся и сказал:
Привет! Хорошо спала?
Как в раю! без тени лукавства ответила Кира.
Матвеич хитро сощурился, потом хмыкнул и, забирая ведро у Леши, сказал:
Ну вот и ладненько. А теперь, ребятки, идите скупнитесь на реку, отдохните. А я рыбку приготовлю. А вечером банька будет.
Так может, я Вам помогу? робко спросила Кира.
Даже думать, девонька, не смей! словно обидевшись, прикрикнул на нее Матвеич, Успеется тебе еще поработать. А сюда вы отдыхать приехали. Так что бегом на речку!
День пролетел, как один миг. Уже сидя вечером в летней беседке, распаренные после бани, все втроем пили чай и мирно беседовали. И тут беседа как-то незаметно перешла на тему бытового пьянства.
Вот скажите мне, Матвеич, высказал предположение Алексей, ведь в деревнях пьют больше, чем в городе.
Э нет, паря, возразил ему Матвеич, пьют везде одинаково. Только в городе меньше заметно, так как народу у вас много. И все сидят у себя в квартирах, за закрытыми дверьми. Вы иногда и соседей-то своих не всегда знаете и, что там у них происходит не видите. А спохватываетесь только, когда беда уже случается. Вот, вроде бы, живет в соседней квартире сосед с семьей весь из себя положительный. И жена у него хорошая и детишки упитанные. А когда полиция к вам вдруг приходит, то выясняется, что пьет он крепко, и деспот в семье, и жену с детками поколачивает. А жена с ребятишками запуганы до смерти и слово боятся сказать, только чтобы люди об их семье плохо не подумали. А у нас все как на ладони. Всех мы видим, обо всех всё знаем. А если какое лихо случается, то помогаем всем миром. Так вот.
Потом Матвеич призадумался и сказал:
Вот только помню, жила у нас тут одна. Любаней звали
История вторая
Любаня
Любаня проснулась среди ночи. Голова гудела, как чугунный жбан, по которому долбили битами. «Сушняк» был такой, что казалось, язык сросся с верхним нёбом. Вся правая сторона тела затекла и сейчас, когда, она пыталась повернуться, стало колоть жуткими мурашками. Застонав, Люба попыталась приподняться. Но в теле была такая слабость, что с тем же стоном она рухнула назад. Лежа на боку Любаня медленно стала приходить в себя и думать. Сколько же она уже бухает? Так Начала она в начале сентября, числа пятого, когда Савельевне помогали картошку копать. А сейчас какое число? Да хер его знает! Люба даже не думала, какой сейчас месяц. Когда тело начало нормально чувствовать, Люба поняла, что в доме очень холодно. Ее начал бить озноб. Значит никто из друзей алкашей не додумался печь протопить. Вот суки! Только бухать к Любке и ходят! Твари! А чем топить-то? В доме не осталось ни одного полешка. Даже забор вокруг дома весь стопили.
Мучимая жаждой, Люба опустила руку с кровати на пол и начала ей шарить в поисках хоть чего-нибудь, напоминающее ёмкость с жидкостью. Раздался звон и грохот пустых бутылок. Любаня поднимала каждую из них и подносила ко рту в надежде, что хоть в одной из них осталось «бухлишко». Но, увы, все они были пустыми.
Всё вылакали, б ть, уроды! зло выругалась Любка.
«Нет, так не пойдет. Нужно вставать. Хотя бы попить», подумала она и, тяжело выдохнув, начала медленно подниматься с кровати. Опустив ноги на грязный пол и сев на сером, давно не видевшим пастельного белья матраце, Любаня огляделась в темноте, пытаясь сфокусироваться на дверном проёме, чтобы дойти до выключателя. Свет в доме давно отключили за неуплату, но один из ее собутыльников, что-то «нахимичил» с проводами и «в тихоря» подключился к соседям. Те жили в городе, бывали в своем доме редко и пока не заметили, что счетчик много «мотает». Но в доме была только одна лампочка, на кухне. Определив, где дверной проем, ведущий на кухню, Любаня, гремя по дороге валяющимися бутылками, двинулась туда. Раздался щелчок и, кухня осветилась тусклым светом. Посмотрев в сторону комнаты, Любаня увидела, что на небольшом старом диванчике, рядом с ее кроватью, кое-как прикрытый старым бушлатом, и скрюченный от холода, спал ее четырехлетний сынишка. Любаня развернулась, доковыляла до ведра с водой. Схватив ковш, плавающий там, и зачерпывая воду, стала жадно пить. Затем, дотащив свое ватное тело до стола, неуклюже опустилась на шаткий стул и обвела мутным взглядом кухню, если это можно было так назвать. Кругом была грязь, бутылки, окурки на полу, грязная посуда с остатками когда-то еды. Запах стоял такой, что Любаню, находящуюся в состоянии жуткого похмелья, замутило.