Трогать запрещено - Коваль Алекс

Алекс Коваль, Анна Мишина

Трогать запрещено

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Юля

 Папуль, все хорошо, мы приземлились,  отчитываюсь в трубку, стоит только шасси самолета коснуться взлетной полосы.

Час полета стремительно отмотал. Народ в салоне уже зашуршал сумками и пакетами. Хотя команды на старт еще никто не давал.

 Отлично, Юляш. Жду тебя в аэропорту,  слышу по голосу, что папа улыбается, и не могу не улыбнуться в ответ. От макушки до пят топит приятное предвкушение скорой встречи с любимым родителем.

 Заметано,  кидаю в трубку и отключаюсь.

Прячу телефон в рюкзак и заглядываю в иллюминатор. За бортом раннее декабрьское утро. Две недели до Нового года. Предпраздничная пора, когда в городах начинают формироваться бешеные очереди в сувенирных лавках, а люди на подъеме бегут по утрам на работу, потому что вот-вот, и длинные выходные, которые каждый, несомненно, предпочтет провести со своими близкими и родными. Как и я.

Пушистые снежинки неторопливо кружатся в темном небе и опадают, заметая дороги. Так и хочется сделать глубокий вдох и пропеть на выдохе: до-о-ома. Наконец-то я дома! И хоть Санкт-Петербург и Москву разделяют меньше тысячи километров, что в наше время и не расстояние вовсе, но из-за сильной занятости папы и моего плотного учебного графика в балетной академии мы не виделись уже целый год. Для меня, его домашней и тихой Юляши это непозволительно долго!

 Дамы и господа!  раздается мужской голос в динамиках, как только самолет заканчивает свое движение по полосе.  С вами говорит командир корабля. Наш полет завершен. Местное время семь часов пятнадцать минут, погода за бортом минус десять градусов по Цельсию, снег. Благодарим за выбор нашей авиакомпании. С наступающим Новым годом и Рождеством!

Пассажиры, подхваченные общим потоком, начинают свои суетливые сборы.

Я накидываю куртку, а на голову натягиваю капюшон белой толстовки. Подхватив свою невеликую ручную кладь в виде рюкзака со всем необходимым на без малого три недели каникул, в первых рядах покидаю салон самолета по длинному трапу.

В наушниках задорно звенят колокольчики какой-то рождественской песенки из случайной подборки. На моих губах, как приклеенная, держится счастливая улыбка. Наверное, проходящие мимо думают, что я слегка свихнулась. Пусть так.

Багаж получать мне не надо, поэтому я иду сразу к выходу. И чем ближе двери, тем быстрее мой шаг. Я уже вижу впереди, в толпе, маячащую высокую фигуру Степана Аркадьевича Данилова.

Папа приехал с букетом моих любимых нежно-розовых гербер. Кто бы сомневался! И он, как впрочем, и всегда, просто невероятно шикарен в своем темно-синем костюме и черном пальто. Выгодно выделяется на фоне прочих «встречающих».

Ох, как проходящие мимо дамочки на него засматриваются

Но он мой! Весь только-только мой!

Разгоняясь, я с разбегу влетаю в раскрытые объятия отца, крепко обнимая его за шею. Повисая на нем, как в детстве. Обезьянкой. Чувствую, как ноги отрываются от пола и папа смеется, кружа меня и бормоча:

 Ну, ты даешь, Юлька! Вот это сюрприз, а я уже и не надеялся, что ты про меня вспомнишь, думал, придется самому к тебе лететь на праздники.

 Ну, о чем ты говоришь, пап. Всегда помню!  пламенно уверяю, чмокая родителя в щеку.  Ты же знаешь, какой у нас строгий режим в академии. То занятия, то тренировки, времени свободного нет. Хотя кому я рассказываю, у тебя на фирме тоже вечный завал.

 Вечный завал это точно. Тут вот опять фирма подрядчика отчебучила, судиться с ними будем. Но это ерунда,  ставит меня на ноги папа и, вручив герберы, треплет по макушке.  Устала?  забирает у меня рюкзак и, приобняв за плечи, ведет на выход из здания аэропорта.

 Самую малость.

 Не пожалела еще, что подалась в балет?

 Нет, конечно. Тяжело бывает, да, но я чувствую, что это мое. На прошлой неделе вот начали готовиться к практике. Весной ее будем проходить. Будем ставить балет на сцене Мариинки, представляешь?  поднимаю взгляд снизу вверх. Папа улыбается, отчего вокруг глаз бегут едва заметные лучики-морщинки, которые главного в моей жизни мужчину совершенно не портят. Наоборот добавляют солидности.

 Надеюсь, родители молодых дарований приглашены?

 В первые же ряды!

Папа смеется, а у меня сердце радостно приплясывает. Люблю, когда он в хорошем настроении. Он у меня еще слишком молод и слишком хорош собой, чтобы ходить хмурым и понурым. Иногда мне кажется, что после смерти мамы я его единственная отдушина. Поэтому решение улететь в Питер далось мне тяжело. Хоть он никогда этого и не показывал, но мой отъезд дался папе непросто. Я знаю. Чувствую.

Два года назад наш большой загородный дом резко опустел. Мамы не стало как раз в тот год, когда я закончила школу. Фатальное стечение обстоятельств нелепое ДТП. Врачи боролись до последнего. Папа был готов на все. В том числе и увезти ее в любую клинику любой точки мира. Но, увы, чуда не случилось, а деньги оказались не всесильны.

Папа очень ее любил. Свою Элю Элеонору. Безумно просто. И, предполагаю, что до сих пор любит. Может, конечно, в его жизни и есть сейчас женщина, но мне он об этом никогда не говорил и подобные темы со мной не заводил. Для меня потеря мамы тоже стала переломным моментом. И хоть ближе я с детства была с отцом, но уход родного человека заставил меня резко повзрослеть. А так как я была единственным ребенком у родителей, то сама того до конца не осознавая, я чувствовала на себе обязанность заботиться об отце, который со своим страшным трудоголизмом и огромным бизнесом частенько забывал обо всем на свете. Включая сон и еду.

 Соскучился по тебе жутко, малышка. Планирую все праздничные выходные торчать дома и надоедать тебе своим присутствием,  уверяет папа, открывая и придерживая для меня дверь.

 Я тоже, пап,  подмигиваю.  Я тоже

Утро в столице всегда знаменуется километровыми пробками. Будь это будний день или выходной не важно. Заторы на дорогах уже как визитная карточка Москвы.

Вот и мы в одну такую визитную карточку плотно встряли. Благо, пред этим успели заскочить в авто-кафе и набрать целый пакет вредностей, которые я с упоением и уминала за обе щеки под насмешливо-неодобрительный взгляд отца.

 Увидели бы тебя сейчас твои преподаватели, Юлька, получила бы по самое не балуй за срыв диеты.

 Когда ее еще срывать, если не на праздники?  пожимаю я плечами, пихая в рот картошку фри.  Хочешь?  тяну бумажный пакетик.

 Нет, спасибо. Мне моя поджелудочная дороже.

 Пф-ф!  закатываю глаза и демонстративно взгрызаюсь в крылышко в панировке.

Жирное, острое, соленое м-м!

Из-за постоянных тренировок и необходимости держать свое тело в состоянии тростинки я редко позволяю себе нарушать режим правильного питания. В балете ведь как? Лишние сто граммов, и ты уже катишься по наклонной, как перекачанный гелием шарик. Но сегодня я даю себе волю, клятвенно обещая, что потом все лишние калории сожгу в спортзале.

В салоне папиного Mercedes тепло, и я, скинув кроссовки, с ногами забираюсь на сиденье. В пол-уха слушаю бормотание радио, изредка подпевая. Папа, не отрывая взгляд от телефона, оперативно решает рабочие вопросы. Сижу довольная жизнью до тех пор, пока не слышу:

 Юль, ты не против, если к нам сегодня приедет гость? Знаю, что день твоего прилета и очень хотел провести его с тобой вдвоем, но боюсь, Титова потом не поймаешь в столице.

На фамилии гостя я замираю, а сердечко сжимается. Быстро и сильно. Рука со стаканчиком кофе зависает в воздухе, не долетев до рта. Кто? Титов?

Перед глазами вырастает давно забытая из детства картинка: высокий, красивый, спортивный мужчина с пронзительными карими, как мои любимые шоколадные конфеты, глазами и улыбкой, от которой хочется затрепетать крылышками.