Папа говорит, что самый старый у нас на шкафу стоит! не согласился Борька.
А разница какая? махнул рукой Лукич. Сто лет туда, сто лет обратно Когда счёт на сотни тысяч. Масштаб стирает разницу!
Кочегар взял из рук девочки пакет с молоком, надорвал зубами край и принялся пить.
Дедушка, а вы чего-нибудь сегодня жечь будете? спросила Хольда.
Да не собирался, оторвался от пакета Лукич. Вы бы в среду зашли. Я мёртвых кошек из ветеринарной больницы жёг.
Фу! Кошки! брезгливо сморщилась девочка.
Зря ты так! мудро наставил её старик. Взгляни на это иначе: государство не на свалку гнить животных отправило, а по самому высшему разряду на антраците! По зге! Он повернулся к Серёже и спросил: Ты бы как хотел, чтобы тебя похоронили?
Не знаю, растерялся мальчик.
Так подумай, посоветовал Пётр Лукич. В Священном Писании говорится: никто не знает сроков. Нужно к этому мероприятию по-пионерски ответственно подойти. Стих прощальный, предположим.
Рисунок голубя мира на слепленной своими руками тарелке.
Подумаю, пообещал ребёнок.
Не затягивай, одобрительно погладил его по голове шершавой ладонью Пётр Лукич и обратился к Борьке: Папка из запоя вышел?
Уже второй день, кивнул тот. Кефиром восстанавливается. Ему долго пить нельзя. Он космический корабль делает. Уволят, если пьющий.
Какой космический корабль? поинтересовался у него Серёжа.
Известно какой для полётов на Марс! гордо ответил тот. Вот приехал бы ты на полгода пораньше. Перед майскими участковый всех обошёл и предупредил, что в полночь на улицу из окна смотреть не рекомендуется. Само собой, никто и не уснул раньше. И видели огромный такой! На толстый самолёт похож! Не труба, в которой Гагарин летал. Три тягача волокли платформу.
«Буран» называется, подтвердила его слова девочка.
Ух ты! восхитился Серёжа. Можно потом будет на него посмотреть?
Само собой! пообещала Хольда. Лучше в воскресенье вечером. Охраны меньше. Иначе застрелить могут. Хотя вряд ли. По ногам обычно сначала стреляют.
Ладно, согласился на воскресенье мальчик, но спросил: Ведь можно незаметно посмотреть?
Как повезёт, пожала плечами комсорг.
Лукич прикурил новую папиросу и сказал:
За молоко, детки, спасибо. Халву с собой забирайте. Халва для моего желудка тяжеловата будет. Сами покушайте. И по вечерам на Лодочной поосторожнее, опять какой-то хрен по крышам бродит. Идите с Богом!
Ребята не стали возражать. Свой общественный долг они выполнили ветерану молока принесли, можно было возвращаться домой. Тем более что уже стемнело и скоро могла вернуться с работы Серёжина мама, да и Борькина мама не поощряла поздние гулянки. Только Принцесса ничего не боялась. Её родители привыкли, что их дочь часто по ночам выполняла разные комсомольские поручения.
Они шли в тёплом сумраке, мимо наполненных жёлтым светом фонарей на столбах и то и дело заглядывали в окна домов, стоящих по обе стороны дороги. Свет зажигался то в одном окне, то в другом. Где-то пили чай на кухнях. Где-то включали телевизоры, отчего потолки мерцали голубыми проблесками. В некоторых окнах торчали головы любопытных старушек, жадно проживающих старыми глазами всё, что происходило у них под домом.
В своей квартире мальчик оказался на несколько минут раньше мамы. Перед этим он попрощался с друзьями, договорившись встретиться завтра после уроков.
Мама быстро поела сама, покормила его остатками куриного бульона и села перед телевизором.
Пьехи концерт через десять минут будет, сообщила добрая женщина ребёнку. Если хочешь, можешь со мной посмотреть, а уроки попозже сделаешь.
Она кто? заинтересовался Серёжа.
Она из Франции приехала к нам жить и запела, проинформировала мама. Носит самые модные платья. Хочу приглядеться и лекало с одного сделать. Мастеру в пошивочном цеху покажу. Если ткань выделит, то сошью как образец. Вдруг примут? Дадут премию, и мы с тобой тогда летом поедем на море, в Анапу. Да, вот ещё, подняла кверху указательный палец, акцентируя Серёжино внимание, завтра к нам в гости придёт дядя Володя. Мы посидим, чаю попьём. Мы с дядей Володей в одном классе учились. И тут прямо в магазине встретились. Понял? Веди себя прилично. Дядя Володя инженер-физик.
Через два дома от них Борька помогал отцу обивать балкон новой фанерой. Старая совсем уже сгнила. Прикрываясь домашними заботами, Александр Анатольевич то и дело отхлёбывал из кефирной бутылки, заблаговременно для этого подготовленной, залитый в неё портвейн. Мама Борьки Полина Ивановна на тот момент гладила бельё и тоже смотрела по телевизору Эдиту Пьеху.
Может, не надо? кивнув на бутылку, то ли спросил, то ли посоветовал мальчик отцу, когда тот сделал очередной глоток.
Так мне только давление выровнять, сегодня пришлось голову поломать над схемами, да и дрищет меня от кефира, неловко оправдался тот.
Мама заметит, предупредил сын.
Не заметит. Я треть стакана воды с керосином хлебну. Скажу случайно, поделился отец, не пронюхаешь! А что поведёт в разные стороны, так это последствия предыдущей гулянки и бытового отравления будут. Не бойся!
Схемы для космического корабля? поинтересовался Борька.
Для него, родного! Но больше сказать ничего не смогу государственная тайна, признался Александр Анатольевич.
А люди на нём на Марс полетят? всё-таки не сдержал любопытства мальчик.
Гипотетически могут, подумав, ответил родитель и сделал ещё один глоток из кефирной бутылки. Есть там такой отсек. Биоинженерный. В нём коза и кролики полетят. Для регистрации уровня нагрузки от перегрузки. Только отсек перед взлётом намертво заварят.
Саша! раздался женский голос. Посмотри, пожалуйста, что у меня с утюгом. Не греет.
Ох ты ж! сильно встревожился Александр Анатольевич, спрятал под листами старой фанеры кефирную бутылку и взял с подоконника стакан с керосиновой водой. Зажмурился и выпил.
Поначалу он очумело таращился на стакан, потом открыл рот и прохрипел:
Хана мне, Борька! До сердца прожгло!
После этих слов Александр Анатольевич предпринял попытку встать с корточек на ноги, но силы его подвели и он завалился набок. У него изо рта пошла пена.
Борька страшно перепугался и закричал:
Мама, папа керосин выпил и умер!
Полина Ивановна немедленно примчалась на зов, произвела осмотр бесчувственного тела мужа, попробовала его привести в чувства двумя звонкими пощёчинами, но когда поняла, что это не помогает, побежала звонить «03». Сначала там долго не брали трубку, потом не хотели ехать, но женщина убедила медиков, и уже через десять минут у подъезда стояла машина скорой помощи. Очень толстая врачиха долго поднималась на четвёртый этаж, потом долго осматривала Александра Анатольевича, мерила ему давление, лазила ложкой к нему в рот и слушала стетоскопом сердцебиение.
Отравление! наконец вынесла она вердикт.
Конечно, отравление он керосин выпил! Но что делать-то? спросила Полина Ивановна.
Госпитализировать надо, только я его вниз не потащу, а фельдшер сегодня не вышел, сообщила врачиха и посоветовала: Соседей позовите. Помогут его до машины
Соседей? задумалась мама и приказала Борьке: Беги к цыганам из сороковой. У них там всегда мужиков полно.
Мальчик спустился на два этажа ниже и постучался в квартиру слева, наискосок от лестницы. Ему открыла пятилетняя Вика и, ничего не спрашивая, запустила в квартиру.
Тётя Желя! Тётя Желя?! позвал Борька, оказавшись внутри, и осмотрелся.
У цыганской семьи Антокольских жизнь проистекала в обычном ключе. Старший сын Ангелины Яковлевны со своими двумя сыновьями, возрастом шести и семи лет, плели из разноцветных проводов браслеты, которые потом их папа продавал хулиганам и девчонкам. Средний сын укачивал своего грудного, пока единственного ребёнка, а его жена с женой старшего брата стирали бельё. Дочка Роза делала домашнее задание за столом. В углу большой комнаты, под портретами Жукова и Шаляпина, сидел в глубоком кресле дедушка Яша. Он курил трубку и стерёг гитару, потому что после девяти играть по закону не полагалось, а дедушка закон очень ценил, так как трижды по пять лет сидел в тюрьме за воровство и разбой.