Идемте, я вас провожу, медсестра направилась по коридору мимо ожидающих.
Чувствуя спиной недовольные взгляды других посетителей, Эдуард двинулся за медсестрой. И то ли действительно услышал, то ли ему показалось, что сзади раздалось несколько щелчков затвора фотоаппарата. Оборачиваться он не стал. Если кто-то хочет его фотографировать пусть фотографирует. У него и без этого в голове творится черт знает что.
Через несколько минут Эдуард оказался у высокой белой двери с табличкой «Вересков Антон Николаевич». Медсестра постучалась и тут же приоткрыла дверь.
Входите, раздался знакомый Эдуарду голос.
В светлом, как это бывает только в больницах, кабинете за столом у окна сидел человек в белом халате.
На вид он был на пару лет младше Эдуарда. Высокий, стройный, сразу располагающий к себе человек. Да и как он мог быть не располагающим при такой-то профессии! Он просто должен был излучать покой и умиротворение.
При всем при этом каких-то особых, запоминающихся черт у Антона Николаевича не было. Аккуратная светлая рубашка, выглядывающая из-под халата, аккуратная прическа, гладко выбритое лицо.
Здравствуйте, Эдуард, произнес он. Проходите, присаживайтесь.
Эдуард вошел в кабинет, а симпатичная медсестра, крутнувшись за его спиной, тут же исчезла.
Здравствуйте, ответил Эдуард. Спасибо. Когда мы собираемся
Буквально сейчас, перебил его Антон Николаевич, проведя кончиками пальцев по левой щеке. Я по долгу своего положения обязан вам сообщить, так сказать, детали произошедшего. Вы не против?
Хорошо, Эдуард прикрыл глаза, словно в этот момент острая головная боль стиснула череп.
Может быть, воды? спросил доктор, пытаясь подняться с места.
Нет, ответил Эдуард. Все хорошо. Насколько это может быть хорошо. Приступайте.
Я позвонил Дмитрию три дня назад, Антон Николаевич раскрыл толстую папку с Димкиным именем, лежащую на докторском столе. Застать его я не смог. Многочисленные звонки на следующий день дали точно такой же результат зеро. Тут мы уже серьезно забеспокоились
И вы не сообщили мне? перебил Эдуард.
Не успели, тихо произнес Антон Николаевич. Вечером того же дня нам сообщили, что Дмитрия Нестеренко нашли мертвым в своей квартире в собственной постели. Рядом с ним обнаружили пустой шприц и записку.
Записку? Эдуард уставился на доктора непонимающим взглядом.
Записку, ответил Антон Николаевич. Все эм-м люди, покончившие счеты с жизнью, в большинстве случаев оставляют записки. Думаю, чтобы хоть как-то объяснить свой непростой выбор, потому что добровольно уйти из жизни нелегко.
К тому же после их смерти у всех любящих и близких существует только одна мучительная и не дающая покоя мысль: «Как так могло случиться? Что мы сделали не так? Чем могли бы помочь? Почему не уберегли?»
Если человек оставил записку, то этим он либо хотел обвинить тех, кто его довел до самоубийства, либо таким образом желал, чтобы за него отомстили, либо просил, чтобы его близкие не считали себя виноватыми. По моему мнению, гораздо хуже, когда человек заканчивает свою жизнь так нелепо, бессмысленно и ужасно, не оставляя никаких намеков на причину своего ухода.
Что было в записке Димы? с замиранием сердца спросил Эдуард.
В этом-то все и дело, ответил Антон Николаевич, проведя кончиками пальцев теперь уже по правой щеке. Это необычная записка. Там нет угроз этому жестокому и несправедливому миру, нет пожеланий для родных не винить себя. Там какой-то странный афоризм, который, как мы надеемся, вы сможете помочь разгадать.
И что это за афоризм? Эдуард снова немигающими глазами уставился на Антона Николаевича.
Доктор уткнулся в папку, что лежала у него на столе, перелистнул несколько страниц, выискивая нужное место, потом ткнул в середину папки пальцем.
«Наслаждайся маленькими вещами, прочитал он, однажды ты оглянешься назад и поймешь, что они были огромными».
Эдуард некоторое время смотрел на Антона Николаевича, а тот в свою очередь оторвал глаза от папки и взглянул Эдуарду прямо в глаза.
Вам это что-нибудь говорит? спросил он.
Не припомню ничего подобного, ответил Эдуард. А если честно, то вообще в первый раз это слышу.
Постарайтесь вспомнить, Антон Николаевич не сводил глаз с Эдуарда. Это очень важно.
Нет! твердо ответил Эдуард. Я уверен в том, что никогда в жизни ничего подобного не слышал.
Я знаю автора этого афоризма, сказал Антон Николаевич, по-прежнему глядя на Эдуарда. Но понятия не имею, почему Дмитрий остановился именно на нем. Я думал, что, может быть, для вас этот афоризм значит что-нибудь особенное.
Что за автор? с нетерпением спросил Эдуард.
Курт Воннегут, ответил Антон Николаевич, американский писатель-сатирик. В какой-то степени фантаст. Очень своеобразный фантаст, я хочу сказать. Конечно, со всеми его произведениями я не очень хорошо знаком, так как фантастику не слишком люблю, но две книги я осилил.
И как это связано с Димой? спросил Эдуард.
Вот это мне как раз у вас и хотелось выяснить, ответил Антон Николаевич. Но насколько я теперь понимаю, никаких результатов данный след тоже не даст.
Доктор закрыл папку и взглянул на часы.
Нужно отправляться, сказал он. Все остальные подробности вам расскажут на опознании.
Глава X
Василиса в назначенное время сидела в приемной клиники, адрес которой ей сбросили на электронную почту. Там же объяснялось, что в определенное время к ней выйдет Вадим санитар данной больнички и проведет Василисе краткую экскурсию по самым сумрачным помещениям.
Войдя в приемную, где на нее тут же стали пялиться как на самого настоящего психа, Василиса уселась в отдалении, достала фотоаппарат и принялась ждать.
Через несколько минут в приемную с улицы практически ввалился типичный представитель офисного планктона с легким налетом хипстерства, что выражалось в подбритых височках и каком-то старом, затертом на вид, но, скорее всего, дорогущем портфеле.
На вид ему было около тридцати, высокий, спортивного телосложения, темные волосы, карие глаза, нос с горбинкой, одет в отвратительнейшую пошлую белую рубашку с коротким рукавом, на шее серый шелковый корпоративный поводок, стрелки на брюках наведены так, что можно порезаться, а черные туфли чуть ли не ослепляют блеском.
Но все же что-то в нем было Какой-то маленький винтик завертелся в забытом отсеке огромного механизма сознания девушки. Василиса не смогла определить, что именно вызывает у нее такую реакцию, поэтому, как когда-то однажды решила, предпочла избегать дополнительных непонятных ей волнений и просто отвела взгляд.
Сидящая за столиком медсестра что-то произнесла, человек ей что-то ответил, и они оба направились по коридору.
«Щелкни его».
Василиса подняла камеру, навела резкость и несколько раз нажала на кнопку спуска затвора. Раздалось несколько сухих щелчков. Человек и медсестра свернули за угол и исчезли.
В эту же секунду в конце коридора появился молодой человек, который, судя по голубой специальной блузе и голубым штанам, был сотрудником данного учреждения. Молодой человек был невысокого роста, чуть полноват и с пивным брюшком. Он не торопясь подошел к Василисе и внимательно посмотрел на нее.
Здравствуйте, произнес он, улыбнувшись. Это вы к нам на фотосессию?
А так сразу не понять? спросила Василиса, приподнимая фотоаппарат одной рукой.
Я просто уточнил, пожал плечами молодой человек. Я Вадим.
«Щелкни его».
Василиса, сказала девушка и, не опуская фотоаппарата, несколько раз нажала на кнопку спуска затвора.
Польщен, ответил на эту неожиданную выходку Вадим. Разрешите мне вас проводить?