Эти разговоры и споры велись между ними постоянно, весь подростковый период Викиной жизни. Мама очень боялась, что дочь заработает себе комплекс неполноценной толстушки на всю жизнь, и старалась убедить ее, что красота – это совсем не равно худобе. Она таскала Вику по всем своим подругам, друзьям и знакомым, которые дружно под руководством мамы рассыпались в комплиментах по поводу Викиной фигуры. Выслушав всех, Вика оставалась при своем мнении и садилась на следующую диету. Но ни диеты, ни спорт, ни голодания никоим образом не изменяли ее форм, хоть тресни!
Все мытарства в нелегкой борьбе за тонкую и звонкую фигуру закончились неожиданно и странно в один прекрасный летний день.
Очень прекрасный!
Измученная очередной супердиетой, длившейся уже неделю, и наматыванием кругов по ближайшему стадиону вместе с подругой Ольгой, как и она, жаждущей хотя немного приблизиться к идеалу модели, Вика безрадостно тащилась домой.
Повернув с улицы в свой двор, она столкнулась со старичком и поспешила извиниться:
– Простите, пожалуйста!
Старичок улыбнулся и ответил:
– Такой красавице, как вы, многое простительно.
– Да какая красавица, что вы!
– Необыкновенная! – восхитился дедушка. – Я захаживаю в ваш двор поиграть в шахматы с приятелем и частенько вас вижу. Честно признаться, заглядываюсь! Такая фигура, как у вас, большая редкость в наше время, да и во все времена. В начале века еще были дамы с такими формами, а сейчас совсем другие девушки.
– Я просто толстая, – возразила Вика, слегка покраснев от похвалы.
– А вы, наверное, мечтаете быть, как сейчас модно, совсем худой, – разочарованно протянул добродушный старичок.
– Ну, не то чтобы… – постеснялась признаться в своей слабости Вика, – но немного похудеть хотелось бы.
– Ни в коем случае! – замахал на нее руками дедок. – Вы не подумайте ничего плохого. Просто я всю жизнь был портным. Очень хорошим портным! Я разбираюсь в фигурах лучше любого скульптора. У вас прекрасные формы: невысокий рост, полная высокая грудь, уж извините, что говорю, очень красивая линия бедер, красивые ноги и необыкновенно тонкая талия. Вы идеал женщины!
– Правда? – с надеждой переспросила Вика.
– Конечно! Вы только, прошу вас еще раз, не подумайте ничего дурного, но я бы с удовольствием сшил для вас вечернее платье, я даже уже придумал, какое оно должно быть! Вот вам моя визитка, если надумаете, приходите вместе с матушкой, конечно. У вас ведь впереди еще выпускной бал, как я понимаю?
– Да, в следующем году.
– Буду счастлив стать вашим портным.
– Вы меня смутили, – призналась Вика.
– Я и сам смущен, обращаясь к вам, красавица.
– Значит, все-таки красавица? – не удержалась Вика.
– Да! – твердо и убежденно сказал старичок. – Уж поверьте мне!
Вика смотрела на него потрясенным взглядом и чувствовала, как огромная тяжесть, давившая на нее все эти годы, превращается в легкий шарик и улетает в ясное летнее небо, делая ее странно свободной.
– Поверю! – решительно и весело пообещала она.
Влетев в квартиру, она врубила музыку на всю катушку и, подпевая хитам и шлягерам, льющимся из динамиков, прошествовала на кухню, где занялась срочным и насущным делом – торжественным отмечанием свободы! Отрезав длинный и тонкий кусок хлеба, она поджарила его в тостере, закусив губу от усердия, намазала майонезом, выложила на хлеб три внушительных куска колбасы и накрыла это сооружение кружочками помидора.
Почти с благоговением откусив от всей этой красоты большой кусок, она кивнула и повторила с полным ртом:
– Поверю!
После чего последовал небывалый акт вандализма: не прекращая жевать и мычать, подпевая гремящей музыке, Вика распахнула балконную дверь и, беря двумя пальчиками, как заразу, глянцевые журналы, с удовольствием отправила их в полет, в кусты возле дома. Все, что нашла в квартире.
С того дня она пропускала мимо себя льющиеся из всех источников информации инструкции и утверждения о том, что единственно правильная красота – это худоба на уровне полного истощения, и разнообразные методы ее достижения в виде разнообразных диет. Да пусть их! Ей было вполне удобно и уютно в своем нежелании хоть как-то улучшать фигуру, к огромной радости мамы и бабушки, кстати.
А платье на выпускной вечер ей сшил Самуил Илларионович, тот самый старичок, который перевернул всю ее жизнь в одно прекрасное утро!
Мама пробыла у них в больнице почти весь день, помогая Вике занять Степана, не знающего, куда девать свою энергию. Провожая ее, Вика пообещала: