Он как раз заканчивал чтение, когда зазвонил телефон. Это была журналистка Инесса Перцева.
Здравствуйте, Владимир Николаевич, сказала она. Я нашла поганца, который серию публикаций запустил. Руки ему больше не мешают, пилы не надо. Готов публиковать опровержения и все такое.
Спасибо, Инна, сказал Радецкий сердечно. Опять выручила. А «все такое» я тебе сейчас пришлю. Увлекательное будет чтение. У поганца число просмотров рванет в недосягаемую высь.
Он быстро сфотографировал лист бумаги, который держал в руках, и отправил его Перцевой и заодно Ивану Бунину.
Что сидим? спросил он притихшую у стола Рыкованову.
А что надо делать? не поняла она.
Заявление на увольнение писать. Или вы хотите, чтобы на вас в понедельник вся больница пальцем показывала?
Дождавшись, когда будет готова вторая бумага, он пошел к выходу из отделения, чувствуя себя бесконечно уставшим. Не так уж это и просто разгребать человеческую мерзость. И привыкнуть к ней никак нельзя, что ты будешь делать.
К утру понедельника во всех каналах и пабликах разошлась новость про травлю, жертвой которой стало руководство областной больницы и компании «Мед-Систем». Вспомнили и грязную историю, где несколько лет назад был замешан бывший зам. главного врача по хозяйственной части Олег Тихомиров, уволенный за финансовую нечистоплотность и решивший отомстить.
На все лады склонялась глупая медсестра, рискнувшая здоровьем маленького пациента, а также превозносились профессиональные действия медперсонала, сумевшего быстро найти выход из сложной ситуации и закончить жизненно важную для него процедуру.
Позвонил министр регионального здравоохранения молодой активный мужик, которому Радецкий симпатизировал. Высказал слова благодарности и поддержки. Екатерина Рыкованова и Олег Тихомиров писали объяснения в полиции. Работодатель Тихомирова уже известил того, что он уволен.
Зарядные устройства для обоих инфузоматов были привезены и установлены за счет компании «Мед-Систем», юристы которой готовили к Рыковановой и Тихомирову иск о возмещении ущерба.
Где этим убогим деньги взять? спросил Радецкий за завтраком.
А какая мне разница? жестко спросила Влада. Могут квартиру продать. Машину. Или на панель пойти. Но выплатят они мне все до копеечки.
Недобрая ты какая, улыбнулся он.
На добрых воду возят, ответила она. А я справедливая. И эта сволочь ответит за все. Включая то, что он вообще посмел доставить тебе неприятности.
Разве ж это неприятности? махнул рукой Радецкий и поехал на работу.
Третьи сутки шел снег. Небеса словно пытались компенсировать предыдущую задержку и трудились не переставая. Пышный белый ковер укрывал землю, снегоуборочные машины на трассе и городских улицах ездили туда-сюда, дворники были подняты в ружье, но ничего не помогало. Город тонул в снегу, скрывающем его очертания под белым одеялом, погружался в зимнюю сказку, которой совсем скоро предстояло стать предновогодней.
Радецкий припарковал машину на больничной стоянке и пошел к корпусам. Настроение у него было отличное. Снег выпал, значит, теперь все точно будет хорошо. На газоне под окнами гематологического отделения кто-то лепил огромного снеговика. Туловище из трех шаров разного размера уже было готово. На голове красовалось красное пластиковое ведро, на шее полосатый бело-красный шарф. Автор скульптуры воткнул нос-морковку, отошел на пару шагов, чтобы полюбоваться делом своих рук, повернулся, привлеченный звуком шагов, увидел Радецкого и замер. Это был отец Севы Васильева.
Владимир Николаевич, сказал он и замолчал, потому что голос дал петуха и съехал на противный фальцет. Владимир Николаевич, вы простите меня, пожалуйста. Я очень виноват перед вами за то дурацкое интервью. Просто очень испугался за Севу, понимаете? Препарат испортится, и окажется, что все это было зря. Беременность, роды и вообще
Я все понимаю, мягко сказал Радецкий. И ничего не зря. У вас теперь есть чудесная дочка. И Сева скоро поправится. Конечно, путь предстоит непростой, но я практически убежден, что все закончится хорошо. Динамика положительная, и Сева очень упорный мальчик.
Да, он загадал, что если мы сможем слепить снеговика, то все обязательно будет хорошо. Вот мы и лепим.
Мы?
Да. Севе нельзя на улицу, но он в окно смотрит. Владимир Николаевич, спасибо вам!
Радецкий задрал голову и увидел мальчишечье лицо, прижатое к оконному стеклу. Сева махал ему рукой, и он ответил тем же, а потом показал большой палец и пошел к входу в больницу.
Владимир Радецкий не любил понедельники, но бесконечно ценил свою выматывающую, зачастую неблагодарную, трудную, но такую необходимую людям работу. Он делал ее хорошо и знал об этом, не нуждаясь ни в чьем одобрении или признании.
Праздник для настоящего мужчины
В выходной работать особенно грустно. А уж если он выпадает еще и на праздник, то настроение совсем на нуле. Тем более что праздник не абы какой, а практически профессиональный. День защитника Отечества.
Ася тихонько вздохнула. С одной стороны, она действительно была настоящим защитником Отечества, поскольку служила в полиции, точнее, в ГИБДД. С другой 23 февраля традиционно считалось Днем настоящих мужчин. И те, кто откосил от армии, а теперь работал каким-нибудь консультантом по впариванию мобильников, почему-то имели на этот день гораздо больше прав, чем она, настоящий лейтенант в погонах, вот только в форменной юбке.
Она снова вздохнула, потому что сегодня дежурила на одном из городских перекрестков и одета была вовсе даже не в юбку, а в теплые штаны «на вате», как называла такие в ее детстве бабушка Валя. Постой-ка десять часов на морозе, да еще в юбке! Будет тебе не праздничное настроение, а сопли с циститом.
Ася и сама не знала, отчего у нее так скверно на душе. Ну не из-за 23 февраля же, на самом-то деле! Она и 8 марта праздником особо не считает, потому что дурь это поздравлять друг друга по гендерному признаку. То ли дело Новый год и День рождения! Их в Асиной семье отмечали с размахом и огоньком, готовились заранее, стараясь придумать сюрприз, обязательно очень приятный. А тут ни два, ни полтора. Принято поздравлять мужчин, многих из которых и мужчинами-то назвать трудно!
На этом месте размышлений снова последовал вздох, потому что настоящих мужчин в Асиной жизни было раз-два и обчелся. Раз это, конечно, папа. Бизнесмен, спортсмен и просто седовласый красавец, на которого до сих пор оглядываются все встречные женщины. Когда-то именно это обстоятельство заставило маму подать на развод, потому что существовать рядом с чужими «обмираниями» было не очень комфортно.
Два это мамин второй муж дядя Вадик, который своими руками может и дом построить, и машину починить, и обои переклеить, и дерево посадить. От зари до зари работает в такси, не чураясь никакой работы, потому что семью нужно кормить. Так принято.
Этим список исчерпывался. Нет, конечно, в Асиной двадцатишестилетней жизни присутствовало немало ухажеров. Девушкой она была красивой, с длинными шелковистыми волосами, спускающимися ниже спины, огромными глазами, как у олененка из мультика, талией, такой тонкой, что двумя пальцами перехватишь, длинными стройными ногами. Ноги были особым предметом Асиной гордости, и их неземную красоту она подчеркивала высокими каблуками, с которыми не расставалась даже на дежурствах. Начальство бурчало, но не запрещало. Прекрасное начальству тоже было не чуждо.
В общем, воздыхатели, поклонники и иногда даже любовники в Асиной жизни были, а вот настоящих мужчин не было. И глядя на замужних уже подруг, она чаще и чаще приходила к выводу, что их и вовсе теперь не бывает, этих самых настоящих мужчин. Вымерли как мамонты. А те, что остались, норовят полежать на диване, уткнувшись в телевизор, выпить «полтораху пива», вместо того чтобы почитать ребенку книжку или сводить его на мультики. Ноют, бухтят, вечно недовольны Нет, чем с таким жить, так лучше одной. Себе же спокойнее.