Все трактовки были заботливо подготовлены, все разночтения были искусно сведены к единому пониманию. Сделано это было с известной светлой целью: никто не должен был использовать противоречия прошлого для разжигания противоречий в будущем.
Другим профилем наставничества была квантовая социология. Этот предмет более поздняя, модифицированная версия тех занятий, что на заре развития педагогической мысли носили название «уроки общественного мнения», или «ОМ-тренинги». Квантовая социология дисциплина, краткая по содержанию, но сложная для усвоения, включала в себя всего шесть законов. Но лишь тонкое мастерство наставников позволяло превратить абстрактные положения науки в основу мировоззрения гимназистов.
Порядок в Пирамиде, благодаря искусному служению наставников, восстановился быстро и воцарился надежно и надолго. Совет старейшин поставил перед Кланом Волков задачу: воспитывать миролюбивые поколения конформистов, направляя бунтарские порывы в общественно полезные русла. И все равно на каждом потоке кое-кто из гимназистов третьей ступени нет-нет да и устремлял мечтательный взор за периметр. Это противоречие между верой в экспансию и верой в порядок не могли устранить никакие усилия наставников.
Права Ар-Волк, правы старейшины в Совете Кланов: пустынники совсем не готовы нынче к экспансии. Слишком мало нас осталось. И слишком много еще требуется работы. Нашей работы, наставничества, чтобы подготовить неопытных юнцов к ответственной миссии.
Грязная эта штука экспансия. Та девчонка, что пришла с равнины, оживила танк, угнала мобиль, открыла дверь в Пирамиду. Техника признала ее, система распознавания не нашла отличий. Наши они. Такие же, как мы. Стоит выйти за периметр, расселиться по равнине, смешаться с аборигенами, и дети от смешанных браков с каждым поколением все меньше будут вспоминать о замкнутой жизни в огромном здании, о великой мисси, что была возложена погибшими предками на спасшихся потомков.
Не будет больше никакого «во имя человечества». Равнина сотрет память, уничтожит доисторию, разорвет связь между прошлым и будущим. Равнина живет настоящим. Равнине не нужны Кланы, равнине нужны ремесленники. Не станет Кланов, не нужен будет и Совет Кланов. Старейшины утратят власть. Вакуум власти породит хаос в отношениях. Общество, которое многие века скрепляли страхом, трудами и кровью, перестанет существовать. Исторический процесс вновь превратится в самовольный непредсказуемый поток. И, в отсутствие контроля, все начнется лишь затем, чтобы снова закончиться.
Не допустят старейшины такого развития событий. Экспансия стартует только тогда, когда Совет предусмотрит все варианты, выберет наилучший, самый надежный, эффективный и безопасный. Аналитики составят план действий и будут абсолютно уверены в его непременной реализации. Вот тогда наставники из Клана Волков получат от Совета вводные данные, в соответствии с которыми скорректируют воспитательные программы, чтобы подготовить такое поколение пустынников, которое сумеет безукоризненно выполнить социальный заказ.
Такие мысли заняли Ву-Волка после его разговора со старейшиной Ар-Волк. Он рассеянно кивал, отвечая на приветствия редких встречных пустынников. Никто не гулял праздно по коридорам. Все были заняты важными делами, все работали на благо Пирамиды. Те, кто не был занят, либо отдыхали на жилых уровнях своих Кланов, либо проводили время в залах собраний. Здесь, в полутьме и тихой неге, можно было выпить и поесть в уединенном уголке или найти себе партнеров для бесед или ни к чему не обязывающего интима.
4
Трудно было привыкнуть к многократной смене имен. Жрец пересекал «полог Гекаты» Почтальоном, а возвращался Охранником, месяцами трудился по хозяйству простым Служителем, а потом уходил на равнину Миротворцем, Бухгалтер вошел в Храм Наставником, а сам Трубадур стал Неофитом.
И только Ученые Последнего Храма редко меняли имена. Их искусство требовало таланта, многих лет подготовки, специальных знаний. Физики изучали окружающий мир, Историки восстанавливали древние знания, Филологи возрождали силу забытых слов, Теологи шаг за шагом прокладывали тропинки к могуществу уснувших богов.
Ремесло Трубадура требовало твердой памяти, и, хоть Неофит в прошлом был хорошим Трубадуром, но даже для него уже пробужденных богов было много. Слишком много. К тому же, у каждого бога часто было по нескольку имен. Эти имена перекликались друг с другом. Порой одни и те же имена принадлежали разным богам или один и тот же бог мог выступать под разными именами.
В первые дни Гелертер часто прогуливался с Неофитом по территории Храма, знакомил с местным укладом, водил по кельям Жрецов, подолгу задерживался у алтарей и ровно, но отчетливо повествовал о древних богах, которых Жрецы пробудили ото сна, от многовекового забытья и призвали на помощь. Неофит слушал внимательно, но часто путался, терял связующие нити, виновато переспрашивал, просил разъяснений, но все равно не понимал многого.
Почему так сложно? однажды спросил он в сердцах, когда в очередной раз заплутал в сферах божьей ответственности. Почему все это не объединить в какое-нибудь одно всемогущее начало?
Гелертер долго не отвечал тихо хихикал, никак не мог остановиться. Все еще сдерживая веселый звон в голосе, наконец ответил:
Так пробовали. Древние пробовали. Много веков в этом мраке прожили. Добрались до Большого Несчастья. Теперь нам восстанавливать. Ошибаться нам нельзя, так что по чуть-чуть, не торопясь, вяжем узелок к узелку.
Как оно вообще работает? спросил Неофит.
Спрашивал с немалым скепсисом. Он стоял у подножия огромной высеченной прямо в скале статуи. Бородатый мужик, обвешанный пластинами доспехов, в одной руке держал короткий меч, пропорционально не больше мачете, что висело на поясе Неофита; другую руку продел в ремни небольшого круглого щита. Забрало похожего на клюв шлема скрывало лоб, нос и щеки, оставляя лишь узкие прорези для глаз. По бокам шлем был украшен витыми рогами какого-то вымершего животного.
Рядом, на достаточно большой площадке овальной формы, тренировались несколько Жрецов. То двигались медленно, словно были по плечи погружены в вязкую смолу, то, наоборот, ускорялись так, что превращались в размытые пятна, будто и не Жрецами были, а прыгунами на площади у Радужной Стены. Неофит с немалой завистью смотрел, как мелькают кадуцеи в их умелых руках.
Да, Жрецы умели многое могли понимать друг друга без слов, сумели приручить рыбоведов, наверняка в одиночку одолели бы целую банду, выйдя только с жезлом против десятка ножей. Но все это можно было объяснить ремесленным искусством, а не божьим вмешательством. Гелертер же (а вслед за ним и Наставник) с уверенной легкостью говорил о постоянном скрытом взаимодействии с некими невидимыми, а потому непонятными для Неофита силами. Говорил, как о зимнем дожде, о равнинном ветре или о течении горной речушки.
Очень просто работает, откликнулся Верховный Жрец. Настолько просто, что древним на заре времен пришлось вот, прям, по твоему совету: взять все и объединить, и настолько выражение это показалось Гелертеру забавным, что он снова захихикал, смешно поводя носом.
Зачем? не понял Неофит.
Чтобы сделать сложным, Гелертер взял ученика под локоть, и они неспешно направились в новую локацию, в царство другого бога. Вот представь, говорил Гелертер на ходу, что ты и твои друзья случайно наткнулись на некое знание. На поверхности лежит, сияет, но никто не замечает его. А знание это, хоть и простое, как солнечный лучик, но властью наделяет невиданной, возможности дает почти не ограниченные. Что бы делал ты с такой находкой?