На самом деле он в этом не виноват, поездку планировала Сара. Сэндри отпивает глоток вина.
Ее планировала Сара?!
Не знаю, чувствую ли предательство из-за того, что он спланировал поездку с другой, или облегчение, что эта идея принадлежала не ему. И не могу сказать, рада ли я, что проведу еще несколько дней без Истона, или раздосадована.
Часть меня ждет не дождется показать, что он мне больше не нужен. А другая часть, слабая, просто хочет его увидеть.
Эллис, расскажи маме, что будет в следующем году, предлагает Такер. Он уже готов избавиться от секрета, что я просила его сохранить.
Миллион раз мне представлялось, как расскажу об этом Сэндри. И всегда в руке у меня было письмо, в глазах слезы Но прошло слишком много времени с тех пор как я с ней говорила, с тех пор как узнала, с тех пор как хотела ей рассказать.
Сэндри смотрит на меня с любопытством.
Слова сначала возникают у меня в голове, а потом я их произношу:
Я поступила в Калифорнийский университет.
Ты поступила в Калифорнийский университет в Сан-Диего? медленно произносит она. Удивленно. А потом
Сэндри вскакивает. Обнимает меня, крепко прижимает к себе, взвизгнув от восторга. Я стою словно каменная.
Ты поступила! Она отходит, радость захлестывает ее, пока не приходит осознание. Сча- стье у нее на лице застывает. Я так тобой горжусь.
Спасибо, отвечаю я, но это звучит фальшиво. Не хочу, чтобы она гордилась и думала, будто я поступила ради нее. Я получила гранты, финансовую помощь и стипендию. Хочу, чтобы она знала: я сделала все сама.
Я так тобой горжусь, повторяет она, и на этот раз я позволяю себе прочувствовать эти слова.
Вы с Такером в одном университете! Бен качает головой, положив руку на плечо Сэндри. Нас ждет тот еще кошмар, шутит он.
Не могу поверить, что Кортни мне не сказала, бормочет она. А ты Сэндри прокашливается. Твой отец знает?
Я делаю глубокий вдох, но в комнате совсем не осталось кислорода.
Нет. Я с ним не говорила.
Ее мозг пытается сосчитать, сколько времени прошло с тех пор, как я получила письмо о поступлении, и как давно, получается, состоялся мой последний разговор с отцом.
Он будет рад за тебя, когда ты с ним увидишься. Знаю, папа по тебе скучает.
Мне хочется ей сказать, что ему не пришлось бы скучать по мне, если бы она не отправила меня в Калифорнию. Колледж просто станет очередной байкой, которую он будет рассказывать, чтобы они считали его хорошим отцом, словно он выполнил родительский долг.
Ага, говорю я, просто чтобы она не стала спрашивать.
Мне нужен воздух.
Стеклянные двери выходят к озеру за домом, и каждый шаг по траве словно заземляет. Мои воспоминания впитываются в газон, подобно дождю, и я знаю, что они могли бы вырваться из меня тысячей лезвий, если бы захотели. Я провожу столько времени, глядя на воду, что уже не могу сказать, где заканчивается она и начинаюсь я.
Мои ноги свисают с края пирса, и я не поднимаю глаз, пока не слышу шаги по доскам. Рядом со мной садится Диксон, его ботинки едва не касаются воды. Он протягивает мне фляжку, но сам смотрит вперед.
Офицер Олбри, усмехаюсь я, а другие копы знают, что вы пренебрегаете законом?
Ой, помолчи уж! Знаю, что вы постоянно пили с Истоном, так что считай это ритуалом возвращения домой.
Я отпиваю маленький глоток, алкоголь обжигает мне горло.
Кажется, Такер счастлив.
Он счастлив! Это правда. Такеру подходит Калифорния. Там никто не просит его объясняться. Он может жить без ярлыков так, как сам предпочитает. Сэндри всегда говорила своим детям, что они должны быть такими, какими хотят, даже если это что-то, не поддающееся определению.
До сих пор не понимаю, почему Такер единственный, на кого ты не злишься. Я спрашивал его, даже обвинял в том, что он рассказывает тебе про нас всякие гадости. Про Истона, кажется, ему неловко, что пришлось зайти так далеко.
Меня охватывает чувство вины за то, что я рассорила Такера с семьей.
Я отвечаю, глядя на фляжку.
Такер обиделся?
Диксон прокашливается.
Ага! Почувствовал себя преданным, что мы вообще до такого додумались. Вас с ним всегда связывала какая-то странная дружба.
Я снова поднимаю фляжку, словно она способна придать мне смелости, чтобы произнести вслух его имя.
Не страннее, чем дружба между мной и Истоном.
Нет, он качает головой, с Истоном вы были такими, какие есть. В этом всегда присутствовал смысл.
Мои ногти оставляют глубокие следы на деревянных досках, и я вдавливаю их еще сильнее.
Пока не пропал.
А, он забирает у меня фляжку и отпивает, так вот какой полет нас ждет.
Нас находит Такер и садится по другую сторону от меня. Впервые за долгое время я чувствую умиротворение. Оно слабое, но оно есть. Я передаю фляжку Такеру.
Он отпивает глоток и кривится.
И сколько ему уже?
Алкоголь не портится. Диксон тянется через меня, чтобы отобрать спиртное у Такера.
Вряд ли это правда, говорит Такер и слегка откидывается, опершись на ладони.
Мы сидим в тишине. Я не хочу возвращаться в дом. Не хочу подниматься наверх. Не хочу ложиться спать.
Диксон первым нарушает молчание:
Дилан Кимбл подал заявление на стажировку на нашем участке.
У меня вырывается стон.
Тот самый Дилан Кимбл? со смехом спрашивает Такер. Он нас по-прежнему ненавидит?
Диксон фыркает.
Меня он не ненавидит. Пришел и попросил у меня рекомендацию, явно намекая, что я должен ему услугу из-за инцидента.
Инцидента, смеется Такер, он получил по заслугам.
Я влюбилась в Дилана, когда мне было четырнадцать лет. Это скорее была идея о парне, потому что мы с ним почти не разговаривали. Но он пригласил меня на вечеринку, а потом поцеловал там Райли Бейкер. Мне пришлось идти домой пешком. Одной.
У меня внутри все сжимается от чувства вины.
Ему пришлось потратить остаток лета на перекрашивание дома.
Мы не виноваты, что он не смыл яйца. Диксон пожимает плечами.
Такер улыбается во весь рот.
У них на деревьях наверняка еще где-то даже осталась туалетная бумага.
Диксон дает ему пять у меня над головой.
Теперь и я улыбаюсь, вспоминая ту жаркую летнюю ночь. Истона, вытирающего мои слезы и угрожающего убить Дилана. Такера, достающего яйца и туалетную бумагу. Диксона, обычно олицетворяющего голос разума, заводящего машину со словами:
Тебе станет легче, если ты что-нибудь бросишь.
Я и правда почувствовала себя лучше, когда каждый дюйм двора Дилана покрылся яичным желтком и двухслойной туалетной бумагой. Но не потому, что паршивцу пришлось это убирать, а потому, что мальчики хотели меня защитить. Пусть и всего лишь от туповатого придурка. Они были на моей стороне, и это было так приятно.
Такер зевает и встает.
Скажи Дилану, что ты уже оказал ему услугу, когда не дал Истону его убить.
Диксон помогает мне встать, и мы втроем идем к дому.
Каждый шаг по лестнице кажется невероятно тяжелым. Моя дверь напротив комнаты Истона. Она закрыта. Табличка «Не входить!», которую мы сделали вместе, больше нет, и я ничего не могу поделать с эмоциями, которые во мне вызывает этот факт: он убрал меня из своей жизни.
У меня в комнате ничего не поменялось: те же голые стены, белая мебель, коробки, сложенные в углу и в шкафу.
Я переодеваюсь в пижаму и иду в ванную, чтобы почистить зубы. Рядом со мной стоит призрак Истона, он чистит зубы и улыбается во весь рот, полный зубной пасты. Я чувствую, как он подталкивает меня бедром, чтобы подойти к раковине. Знаю, он наблюдает, как я пялюсь на себя в зеркало.
«Ты всегда такая красивая».
Я краснею, вспоминая, как звучал его голос.
Закончив, я стою на пороге своей комнаты и смотрю на дверь Истона. В каком-то неосознанном порыве мои пальцы тянутся к ручке. Она как будто холоднее, чем должна быть, и я говорю себе: что бы ни было по ту сторону неважно. В тишине громко раздается щелчок ручки, потом скрип двери.