Домечтались! сказала она, прищурившись куда0то вдаль и лицо ее стало намного моложе, или показалось мне.
Еще Прокопьич был жив, придумал записку Алешке написать, живи мол, куда ж такой дом бросать. Нам покажись, сходим за морошкой. Знаешь, как мать любила. Странное дело, нашли записку порванной в клочки мелкие, на том же месте. Видел там, на лавке? Братыню развалил, у Савельихи самый вкусный квас был на всю деревню. И палку, что мать опиралась, изломал. Убирать не стали, может опомнится. Но Алешка больше не появился.
А фотографии там в рамке нет, пустая рамка в углу стоит.
Вот ее-то он тогда и забрал видно.
Отчего ж он не пришел больше? Вспугнули?
«Северный край; укрой. И поглубже. В лесу. Как смолу под корой, спрячь под веком слезу». Снова нашел созвучные стихи Бродского.
Кто за ягодами ездит, говорят, наверняка за морошкой он в августе пошел, да и остался в болотах, у нас, как на север идти, много болот".
Нашли его вещи?"
Да какой там? Но Алешку с детства баюнком звали. От слова "баять". Это сказочник, значит. Ему что скажешь все на веру принимал, может про морошку, что мать любила он и втемяшил себе в голову. Еще потом узнали, не приезжал он к матери, потому что сидел, случайно, по мелкому делу. А чтоб она не узнала, пересылал письма кому-то, а те уже ей записки доставляли. Вот такое быванье".
Да, история. Мать никого не дождалась".
Слышь ли, слышишь ли ты в роще детское пение (И.Бродский)
Говорят, дом их не принял, никого в таких домах лучше не шастать, место не доброе, такое вот дело. Мы и священника приводили, освящали дом, да что толку. Лезут к него, будто медом смазанный".
Уходил я из деревни, женщина все стояла на том же месте. «Почему одна осталась?» не спросил, зато спросил имя, Ольгой ее звали.
_______________________________________________________________________
Долго еще я думал о рассказе женщины. Много тут необъяснимого.
Но дорога отражает тебя и твои мысли. Вот один я остался, сын переехал в Питер. Вот встретился с ним на несколько дней и повез по Холмогорам, а там нас ждали храм и изба, брошенные, одинокие, унылые. Ждали, чтобы рассказать чего-то Рассказали.
Уже в пути с лукошком земляники между сиденьями. Ночная дорога кажется мягче дневной. Вьется как змейка под дождем, и не везде ее разглядеть глаза застили клубы пара на дороге.
А чего ж ты хотел? И случайно ли все произошло? Дожди, повороты, храмы.
Так-то оно так, но что-то главное дорога утаивает.
Случайно ли за 900 км едешь к людям, которых в глаза не видел, а они добрейшей души?
Может дорога расскажет, где побывал я на самом деле? Кого встретил? Кто водит нас по этим дорогам?
Ответишь, Бродский?
И Бродский отвечает:
«В деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду».
Это я, папа!
Андрей Николаевич Комольцев вошел в лес. Давно собирался. Вот сподобился, наконец.
Хорошо то как! Грибами пахнет. Грибы где то совсем рядом. Как хорошо, Господи! старик вдохнул свежий насыщенный запах сырости, зашуршал нападавшими листьями.
Ох, колюч! это он решил поговорить с воздухом.
Тот, видимо, как то ответил старику, и шаловливо обдал ветерком.
Вот где хорошо! Здесь и приземлимся, он разложил коробку от холодильника, влез в нее, как космонавт в люк космического «Союза», натянул до плеч шерстяной плед.
Только бы не видеть никого, особенно людей, бредущих с собаками. Подбежит псина, как начнет лаять, надрываться, хоть на дерево лезь. А хозяину то сие интересно стоит в сторонке, наблюдает.
Ну что тут можно наблюдать? А! Люди добрые? Все исхожено истоптано вдоль и поперек.
Поспать в лесу давно мечтал, когда еще работал мечтал.
По молодости: в армии, в студотрядах, да студпоходах, где только не спали. А тут один это другое дело.
Если ветер то он под кустами спасен, ну а если дождь пока коробка намокнет можно будет перебраться в другое место. Главное, отдельно от всех. Никто не глазеет из прохожих, и не думает, что ты бомж. А перед глазами снова сын Вовка
Нет, лучше думать о грибах, попытался избавиться от ненужных мыслей Андрей Николаевич. Но, раз уж начал вспоминать набрал разгон не остановишься, даже не пытайся.
История с ним вышла такая.
Его лавку в Измайловском парке испортили залили чем то липким. Пивом, чем же еще А он на ней часто сиживал, угощал сигареткой других бомжей, чтобы отвалили, не мешали думки думать. Потом мог прилечь, на короткое время.
Паспорт и парочку фоток, что остались от прошлой жизни, он припрятал в надежном месте. Сюда шел охотно, здесь думалось ему легко и свободно. Лавка заменила кабинет.
А тут, во вторник, его потянуло в свой старый двор. Там, в квартире 25 подъезда 3 прожил он без малого сорок лет. Андрей Николаевич иногда захаживал во двор, в нем казалось ему теплее, а может и вправду было теплее теплотрассы же проходят где то. Посидел на детской площадке, пока детей не привели, да пошел к знакомой мусорке, куда сорок лет выносил мусор.
Его заинтересовала коробка от холодильника. Решительно старик начал спасательную операцию по извлечению коробки ее уже успели изрядно завалить. Извлек, решил еще чего присмотреть, да тут рядом загудела машина кто то парковался, все выравнивал машину. Наконец, мотор затих Из машины вышел водитель, и махнул рукой. Андрей Николаевич подумал, что жест адресован ему, и робко встал руки по швам, как на месте преступления.
Но водитель старика пока не заметил ходил вдоль своего внедорожника и подробно рассказывал по телефону о том, как он продал малолитражку и приобрел этого монстра.
Понятное дело, подумал Андрей Николаевич, парковаться теперь труднее.
Дед ты там долго еще?
Вот коробку заберу от пылесоса, и уйду.
А! Лады.
В ближайшем подъезде 3 отворилась дверь. В проеме стоял молодой мужчина с портфелем.
Привет, Игорек!
Здорово Вован! Вы когда прилетели?
Да позавчера ночью.
Загорел, не узнать. Как Эмираты?
Да сойдет, видно было, Вован уже устал отвечать на этот вопрос..
А мы все не вырвемся, продолжил разговор Игорек.
Ну, Игорек, «джипяра» у тебя. Поздравляю. Обмоем?
Не вопрос.
Закурили.
О, мне пора. Ну вечерком звякнешь?
А то!
Ну заходи, дверь держу.
Да брось. Мне надо мусор с машины выкинуть вон бомжа жду.
Какого бомжа?
Да вон на мусорке возится.
Оба хорошо затянулись. Помолчали.
Бомжей развелось, куда ни плюнь, вдруг пробурчал Вован. Сегодня выбросил коробку от Керхера! Уже мусорку разбомбили. Ладно, побегу бабло рулит.
Ну, давай давай.
Игорек раздавил окурок, вернулся к машине, стал выгребать что то в багажнике.
Старик деловито вынес извлеченные вещи, приноравливался, как ловчее все взять.
Ну ладно, дед, отойди подальше, я тут выкину кое чего, Игорек двинулся к мусорке, и поднял голову: Андрей Николаевич? Вы че тут?
Да это
А мы же только с Вовкой Вашим стояли тут, разговаривали. Вовкой Вашим Вы че тут?
Да это
А Вовка что? Не узнал Вас, получается?
Да ничего
Я думал, Вы еще в институте работаете.
Да
Как Вы так? Нас же учили с Вовкой Куда Вы? Андрей Николаевич?
Старик быстро засеменил со двора к арке. Молодого человека он не узнал. А сына узнал по голосу, да отвернулся, чтоб не смущать.
Старик идет по улице, несет коробку от холодильника сына. Как он оказался на улице вспоминать ни к чему, и никому об этом он не расскажет. У сына семья, маленький ребенок, а у старика никого пусть живут.
Старик идет по улице, на душе хорошо, в голове звуки музыка «Лунная соната» в солнечной комнате лунная в солнечной за роялем его Вовка учился сызмальства в музыкальной школе.
А после занятий, допоздна отец с сыном играют в приставку плейстейшн, а ночью ребенок долго не может уснуть, а отец тихо входит, поправляет одеяло. Маленький Комольцев вздрагивает, а большой Комольцев ему говорит:
Это я папа. Ты не узнал меня, сынок? и также тихо уходит.