Наталья Рубанова
Русский диссонанс от Топорова и Уэльбека до Робины Куртин
Беседы и прочтения эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки
Сборник
Топорову, до востребования
* * *
© Наталья Рубанова, 2023
© ООО «Издательство К. Тублина», 2023
© А. Веселов, оформление, 2023
Наталья Рубанова
Russian dissonance à la present continuous
Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферентист.
Чехов
В предисловии к билингве «Letters to Robot Werther / Зашибись!»[1] переводчица определила тип моего письма как Russian Dissonance, он же русский диссонанс. Ювелирная работа американки, которую, как и меня, славянку, интересует музыка слова (в частности, одновременное звучание в тексте «несозвучных» тонов / смыслов или кластеров / суждений), а также возможность перевода «непереводимого» с русского на английский, заслуживает, особенно ныне, пресловутого отдельного исследования[2]: но здесь и сейчас о другом.
В сборник «Русский Диссонанс», куда вошли мои избранные интервью и беседы с медиа- и просто персонами, эссе, статьи, рецензии и фишки разноформатных зим и лет, представляет собой именно это нарушение гармонии. Совмещение не совмещаемого. Тритон. Сожительство под одним корешком-одеялом полярных человекопространств, эстетических и порой этических «на всякий роток не накинешь платок» координат. Те самые параллельные прямые, которые, по законам начертательной геометрии, пересекаются лишь в бесконечно удаленной точке, здесь и сейчас странным образом совпали.
По иронии судьбы (Е2-ль-Е4 поймешь, для чего) автору этих строк довелось общаться с самыми «несозвучными», несоприродными друг другу персонажами (еще тот русский диссонанс), а также публиковать тексты о литераторах, которые при встрече предпочтут кивнуть стене, нежели коллеге-sorry-по-цеху, и будут как правы так и левы. Именно поэтому в книгу вошли далеко не все записанные за много лет моей работы в литературной журналистике диалоги (второй том «Русского диссонанса», возможно, не за горами). Кое-что намеренно исключено из сборника, ибо бессмысленно и странно было б транслировать ныне позиции экс-интервьюируемых «с особенностями этического развития»; ну а о ком-то я просто забыла.
Впрочем, где тот «цех» и та «стена»? И что может быть общего у Нарбиковой с Яхиной? У Токаревой с Топоровым? У Витухновской с Камбуровой? Как писать про Лунгина, Урмаса Отта, Уэльбека, Кормильцева, etc., и Кураева с досточтимой Робиной Куртин? Меж тем наша беседа с этой уникальной личностью замыкает первый блок сего томика, но размыкает ваше сознание, и потому читайте книгу с конца первой части. После общения с буддийской монахиней, прошедшей огонь-воду-и-медные-трубы, задавать кому-либо вопросы представляется нелепым и, пожалуй, смешным.
Во втором разделе книги живет своей жизнью избранная эссеистика (есть и индийский trip, хотя травелоги не мой конек: обычно не описываю частное пространство путешествий), а также как классические, так и в чем-то радикальные критические статьи + рецензии на книги, в свое время показавшиеся достойными внимания: в том числе мои точечные отзывы на тексты одного из далеких уже «Нацбестов», который довелось жюрить с легкой руки В. Л. Топорова.
В третьем кластере интервьюер меняется местами с пресловутыми предыдущими ораторами: теперь уж сама Рубанова отвечает на вопросы тех, кому сколько-то любопытно то, что делает в литературе-да-около как она сама, так и соприродные ей писатели-и-другие-тоже-приматы.
Ну и «фишки», на посошок: для имеющих уши ведь когда-то на самом деле жили-были король с королевой, ну а читать нельзя запретить.
Н. Р.
Часть I
Беседы и прочтения
Привет прекрасной эпохе
Ирина Печерникова[3]
«Не надо выходить замуж, если ты замужем за театром»
При перепросмотре архивов неизбежно натыкаешься на забытое: так нашлось и наше интервью с актрисой, сыгравшей прекрасную училку в «Доживем до понедельника» фильме, которому более полувека, а он по-прежнему молод без пластики. Этому интервью много лет той жизни нет в помине: мы будто б пережили пандемию и начали учить неоновейшие уроки истории, ну а тогда, в зазеркальном 2008-м, я пришла к Печерниковой домой. Жила она в тихом переулке у Красных Ворот на пороге меня встретила маленькая сухая женщина-девочка в длинном бархатном халате, совершенно не похожая на волоокую «богиню» из всем известной ленты Ростоцкого. Вместо положенного часа проговорили четыре. Горели свечи. Печерникова раскрывалась не сразу, приходилось вскрывать в ней слой за слоем, слегка сламывая еле уловимое сопротивление: это и казалось самым интересным в финале она подвела меня к своей любимой иконе. Впрочем, интервью порезали, а журнал «Культпоход», в котором оно было опубликовано, канул в Лету.
Остался текст (в этой книге публикация без купюр), тире между датами 19452020 и томик с автографом Ирины Печерниковой «Дожила до понедельника» в шкафу.
* * *
Наталья Рубанова: Наверное, вопрос «любил ли вас Высоцкий / Тихонов / Даль / Смоктуновский?» задавали вам не раз и не десять; именно поэтому я и не хочу касаться сей темы, тем более что в книге «Дожила до понедельника» вы предельно откровенны ну или почти. Что это невозможность сказать журналисту «нет», или?..
Ирина Печерникова: Или. Эти четыре человека мои любимые. Ну а жизнь у меня одна и история с ними тоже одна Да, книга откровенна: я ничего не придумывала и ничего не боялась. Что же касается «нет», то с этими людьми сугубо «личной» территории практически не было, поэтому никаких тайн не существует. У нас всё «личное» основывалось только на творчестве.
Н. Р.: Вы начали писать «для себя»; первые страницы были посвящены любимым коту и собаке А как рукопись попала во «Время» точнее, почему оказалась именно там, случайно? В Москве немало и других издательств.
И. П.: Да нет, не случайно. Мне кажется, во «Времени» есть некие штучные люди; вообще, ко мне там очень тепло отнеслись. Как-то я в шутку сказала Эдуарду Тополю: «Я теперь тоже писательница, у меня столько-то страниц», а он ответил: «Если что-нибудь напишете, обращайтесь ко мне. Вы же издателей боитесь? А Бориса Пастернака не испугаетесь, не убежите от него». Я и не убежала хотя и не писатель. Написать книгу и быть писателем разные вещи. На самом деле, все началось с моих воспоминаний «о ботиках» и с ватмана, на котором были написаны буквы: когда меня только учили обращаться с компьютером, я буквально в ужасе увидела другой алфавит (буквы-то в ином порядке расположены на клавиатуре!) и все, ступор, мысли теряются Потом приноровилась, конечно, и пошло: о Кеше, Флайке Меня, честно сказать, пугала книга о себе. Зачем о себе, если постоянно спрашивают об одних и тех же людях?.. Ну да, Высоцкий. Даль. Смоктуновский. Тихонов. И я поняла, что обязательно должна рассказать о них. Мне помогала Алла Перевалова она уйму времени потратила на нашу работу; когда мы творили, я чувствовала, будто мы с ней «одинаковые».
Н. Р.: Вы вот собираете пластинки с бельканто: Карузо, Джильи А ищете ли хотя бы подобие бельканто в литературе?
И. П.: Любовь к опере у меня детства не знаю, почему. Так чувствую. К тому же, каждый день он новый, понимаете? Например, я могу встать в плохом настроении ну, сон приснился не тот, и поставить, скажем, латиноамериканские танцы: день получается «латиноамериканский» А иногда хочется Рахманинова Второй концерт. Или Чайковского. Баха. Брамса 3-ю или 4-ю симфонию А «бельканто в литературе» раньше, до православия, мне очень помогал Восток: Лао-цзы, Конфуций Увлекалась и Кастанедой; всегда, кстати, интересовалась индейцами. Вообще, конечно, духовные книги приходят сами. Жаль, что тогда я не знала Библии, Евангелия Но, в любом случае, и «Дао дэ цзин», и философия йоги всегда помогали. А однажды батюшка пришел освящать мою квартиру и, увидев «не те» издания, сказал: «Это надо уничтожить». Но друзей не уничтожают: эти книги мои друзья, которые меня когда-то спасли. Однако сейчас я так крепко стою в православии, что не чувствую потребности в эзотерике. Батюшка, помнится, потом смягчился: «Ты нашла свой Дом, и теперь можешь читать в нем любые книги» Правильно, точно сказал ведь если человек не нашел Дом, его может увести куда угодно. Сейчас, кстати, читаю Друнвало Мельхиседека там и атланты, и духи Интереснейшая информация к размышлению мы так мало знаем! А у постели лежит книга Ивана Ильина он мне понятен. Ну и Евангелие. Там ответы на все вопросы.