Алексей Николаевич Толстой - Аэлита (первая редакция) стр 8.

Шрифт
Фон

Большая птица снижалась. Теперь ясно было видно человекообразное существо, сидящее в седле летательного аппарата. По пояс тело сидящего висело в воздухе. На уровне его плеч взмахивали два изогнутых, подвижных крыла. Под ними, впереди, крутился теневой диск,  видимо, воздушный винт. Позади седла хвост с раскинутыми вилкой рулями. Весь аппарат подвижен и гибок, как живое существо.

Вот он нырнул и пошел у самой земли,  одно крыло вниз, другое вверх. Показалась голова марсианина в шапке яйцом, с длинным козырьком. На глазах очки. Лицо кирпичного цвета, узкое, сморщенное, с острым носом. Он разевал большой рот и кричал что-то. Часто-часто замахал крыльями, снизился, пробежал по земле и соскочил с седла шагах в тридцати от людей.

Марсианин был как человек среднего роста,  одет в темную, широкую куртку. Сухие ноги его, выше колен, прикрыты плетеными гетрами. Он с сердцем стал указывать на поваленные кактусы. Но, когда Лось и Гусев двинулись к нему, он живо вскочил в седло, погрозил оттуда длинным пальцем, взлетел, почти без разбега, и сейчас же опять сел на землю, и продолжал кричать писклявым, тонким голосом, указывая на поломанные растения.

 Чудак, обижается,  сказал Гусев, и крикнул марсианину:  Да плюнь ты на свои чертовы кактусы, будет тебе орать, тудыть твою в душу.

 Алексей Иванович, перестаньте ругаться, он не понимает по-русски. Сядьте, иначе он не подойдет.

Лось и Гусев сели на горячий грунт. Лось стал показывать, что хочет пить и есть. Гусев закурил папиросу, сплюнул. Марсианин некоторое время глядел на них и кричать перестал, но все еще сердито грозил длинным, как карандаш, пальцем. Затем, отвязал от седла мешок, кинул его в сторону людей, поднялся кругами на большую высоту и быстро ушел на север, скрылся за горизонтом.

В мешке оказались две металлические коробки и плетеная фляжка с жидкостью. Гусев вскрыл коробки ножом,  в одной было сильно пахучее желе, в другой,  студенистые кусочки, похожие на рахат-лукум. Гусев понюхал:

 Тьфу, сволочи, что едят.

Он вытащил из аппарата корзину с провизией, набрал сухих обломков кактуса и запалил их. Поднялся легкой струйкой желтый дымок, кактусы тлели, но жара было много. Разогрели жестянку с солониной, разложили еду на чистом платочке. Ели жадно, только сейчас почувствовали нестерпимый голод.

Солнце стояло над головой, ветер утих, было жарко. По оранжевым кочкам прибежала ящерица. Гусев кинул ей кусочек сухаря. Она поднялась на передних лапах, подняла треугольную рогатую головку, и застыла, как каменная.

Лось попросил папироску и прилег, подперев щеку,  курил, усмехался.

 Алексей Иванович, знаете,  сколько времени мы не ели?

 Со вчерашнего вечера, Мстислав Сергеевич, перед отлетом, я картошки наелся.

 Не ели мы с вами, друг милый, двадцать три или двадцать четыре дня.

 Сколько?

 Вчера в Петербурге было восемнадцатое августа,  сказал Лось,  а сегодня в Петербурге одиннадцатое сентября: вот чудеса какие.

 Этого, вы мне голову оторвите, я не пойму, Мстислав Сергеевич.

 Да, этого и я хорошенько-то не понимаю как это так. Вылетели мы в семь. Сейчас видите два часа дня. Девятнадцать часов тому назад мы покинули Землю, по этим часам. А по часам, которые остались у меня в мастерской прошло около месяца. Вы замечали,  едете вы в поезде, спите, поезд останавливается, вы либо проснетесь от неприятного ощущения, либо во сне вас начинает томить. Это потому, что, когда вагон останавливается во всем вашем теле происходит замедление скорости. Вы лежите в бегущем вагоне, и ваше сердце бьется и ваши часы идут скорее, чем если бы вы лежали в не двигающемся вагоне. Разница неуловимая, потому что скорости очень малы. Иное дело наш перелет. Половину пути мы пролетели почти со скоростью света. Тут уже разница ощутима. Биение сердца, скорость хода часов, колебание частиц в клеточках тела не изменились по отношению друг друга, покуда мы летели в безвоздушном пространстве,  мы составляли одно целое с аппаратом, все двигалось в одном с ним ритме. Но если скорость аппарата превышала в пятьсот тысяч раз нормальную скорость движения тела на Земле, то скорость биения моего сердца один удар в секунду,  если считать по часам, бывшим в аппарате,  увеличилась в пятьсот тысяч раз, то есть мое сердце билось во время полета пятьсот тысяч ударов в секунду, считая по часам, оставшимся в Петербурге. По биению моего сердца, по движению стрелки хронометра в моем кармане, по ощущению всего моего тела мы прожили в пути десять часов сорок минут. И это на самом деле были десять часов сорок минут. Но по биению сердца петербургского обывателя, по движению стрелки на часах Петропавловского собора прошло со дня нашего отлета три с лишком недели. Впоследствии можно будет построить большой аппарат, снабдить его на полгода запасом пищи, кислорода и ультралиддита, и предлагать каким-нибудь чудакам вам не нравится жить в наше время,  войны, революции, мятежи хаос. Хотите жить через сто лет? Для этого нужно только запастись терпением на полгода, посидеть в этой коробке, но зато какая жизнь? Вы перескочите через столетие. И отправлять их со скоростью света на полгода в междузвездное пространство. Поскучают, обрастут бородой, вернутся, а на Земле золотой век. И школьники учат сто лет тому назад вся Европа была потрясена войнами и революциями. Столицы мира погибли в анархии. Никто ни во что и ничему не верил. Земля еще не видела подобных бедствий. Но вот в каждой стране стало собираться ядро мужественных и суровых людей, они называли себя Справедливыми. Они овладели властью и стали строить мир на иных, новых законах справедливости, милосердия и законности желания счастья,  это в особенности важно, Алексей Иванович,  счастье. А ведь все это так и будет когда-нибудь.

Гусев охал, щелкал языком, много удивлялся:

 Мстислав Сергеевич, а как вы думаете насчет этого питья мы не отравимся?  Он зубами вытащил из марсианской плетеной фляжки затычку, попробовал жидкость на язык, сплюнул:  Пить можно.  Хлебнул, крякнул.  Вроде нашей мадеры, попробуйте.

Лось попробовал: жидкость была густая, сладковатая, с сильным запахом мускатного ореха. Пробуя, они выпили половину фляжки. По жилам пошло тепло и особенная, легкая сила. Голова же оставалась ясной.

Лось поднялся, потянулся, расправился: хорошо, легко, странно было ему под этим иным небом,  несбыточно, дивно. Будто он выкинут прибоем звездного океана,  заново рожден в неизведанную, новую жизнь.

Гусев отнес корзину с едой в аппарат, плотно завинтил люк, сдвинул картуз на самый затылок:

 Хорошо, Мстислав Сергеевич, не жалко, что поехали.

Решено было опять пойти к берегу и побродить до вечера по холмистой равнине. Весело переговариваясь, они пошли между кактусами, иногда перепрыгивали через них длинными, легкими прыжками. Камни набережного откоса скоро забелели сквозь заросль.

Вдруг Лось стал. Холодок омерзения прошел по спине. В трех шагах, у самой земли, из-за жирных листьев глядели на него большие, как лошадиные, полуприкрытые рыжими веками глаза. Глядели пристально, с лютой злобой.

 Вы что?  спросил Гусев и тоже увидел глаза. И, не размышляя, сейчас же выстрелил в них,  взлетела пыль. Глаза исчезли.

 Вон он!  Гусев повернулся и выстрелил еще раз в низко по земле стремительно бегущее животное углами подняты восемь ног, бурое, редкополосое, жирное тело. Это был огромный паук, какие на Земле водятся лишь на дне моря. Он ушел в заросль.

Заброшенный дом

От берега до ближайшей кущи деревьев Лось и Гусев шли по горелому, бурому праху,  перепрыгивали через обсыпавшиеся, неширокие каналы, огибали высохшие прудки. Кое-где, в полузасыпанных руслах, из песка торчали ржавые ребра барок. Кое-где на мертвой, унылой равнине поблескивали выпуклые диски,  крышки. Пробовали их поднимать,  они оказались привинченными. Отсвечивающие пятна этих дисков тянулись от зубчатых гор по холмам к древесным кущам, к развалинам.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Скачать книгу

Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу файлом для электронной книжки и читайте офлайн.

fb2.zip txt txt.zip rtf.zip a4.pdf a6.pdf mobi.prc epub ios.epub fb3