С трудом сглатываю, теряясь в темноте его глаз. Неторопливо поднимаю онемевшие руки и трижды хлопаю в ладоши, потому что умею с достоинством принимать поражения. Ко мне присоединяются курочки, кто-то даже одобрительно прикрикивает. Стас отступает, показательно кланяется, прижав ладонь к груди, и уходит за толстовкой, которую бросил в углу.
Девчонки мечтательно смотрят ему вслед, в их глазах неоновая надпись «джекпот». Два красавчика всегда лучше, чем один, но для меня это уже не имеет значения. Один занят, а второй кретин.
Легкое дуновение касается уха, и я невольно выпрямляю спину.
Тот черный коврик мой, шепчет Стас. Ты дважды моя должница, обезьянка.
Непомерным усилием воли сдерживаю порыв произнести то самое слово, которое отлично рифмуется с именем Стас, и оборачиваюсь.
Я вежливо попросила дать мне его на время.
А я вежливо тебе отказал.
Его открытое пренебрежение злит так сильно, что я прямо сейчас запихнула бы ему этот коврик поглубже, чтобы ни один хирург не вытащил.
Пришли мне счет за химчистку. И я, так уж и быть, закажу тебе цветы за удивительно клоунское выступление, дерзко отвечаю я и натянуто улыбаюсь.
Стас снисходительно хмыкает, внимательно меня разглядывая. Ну давай. Скажи, что я страшная. Скажи, что танцы не для таких, как я. Дай мне повод. Готовлюсь к продолжению перепалки, но Стас просто уходит. Быстро сдался, даже странно. Обычно такие экземпляры никогда не оставляют последнее слово за кем-то, кроме себя любимого. Перед выходом из зала он все-таки останавливается, но обращается уже не ко мне:
Учи их индивидуальности, Лесь, а не просто задницей крутить. Этим уже никого не удивишь.
Мама-кошка обиженно опускает голову, а Влад тут же бросается следом за братом. Хлопает дверь, в зале снова становится убийственно тихо. Неприятное чувство скребет в груди, заставляя поморщиться. Не в полной мере, но в случившемся есть и моя вина. Если Стас клоун, то директор цирка я. Плохо. Очень плохо. Я ведь не за этим пришла. Почему не смогла просто промолчать?!
Спасибо всем. Можете идти. Подрагивающий голос Леси выдает подступающие слезы.
Да ладно?! А ее-то уверенность куда подевалась? Тренировка была отличной! Это ведь только начало!
Предлагаю доказать этому умнику, что он ошибается! громко говорю я. Лесь, где тут можно купить абонемент? Я бы с удовольствием продолжила занятия.
Она смотрит на меня блестящими светло-карими глазами и с благодарностью улыбается, потирая пальцами раскрасневшийся нос. Все-таки Стас редкостная козлина. Я, конечно, не хореограф, но предполагаю, что делать подобные замечания в присутствии чужих учеников не очень профессионально.
Кудахтанье разносится по залу, звучат вопросы о расписании тренировок и оплате. Ну вот, в курятнике снова идиллия, а мама-кошка реабилитирована. С умиротворяющим чувством выполненного долга открываю дверь в раздевалку, оставляя шум позади. Может быть, здесь я и не найду новое романтическое приключение или дружбу на века, но мне определенно будет нескучно. Это лучше, чем ничего.
POV: Стас
Совсем офигел?! кричит Влад, толкая меня в спину.
Ты знаешь, что я был прав. Даже с шестилетками никто так не сюсюкается, бросаю через плечо и шагаю дальше по коридору.
Брат не отстает и через мгновение выскакивает передо мной, грозно раздувая ноздри. Двигаюсь вправо, Влад тоже. Влево, и снова ничья.
Ты мог бы высказать свое никому не нужное мнение и после занятия, злобно цедит он. Леся так переживала из-за своей первой группы, а тут еще ты!
Значит, иди и жалей ее дальше. В этом ты чертовски хорош, притворно нежно говорю я.
Что ты несешь?
Влад, отвали. У меня есть дела поважнее, чем
Чем семья?
Брось, едко усмехаюсь я, мотая головой. Даже не начинай.
Пытаюсь обойти брата, но он грубо бьет меня по груди и рывком подлетает вплотную, чтобы припереть палец к моему носу, подражая отцу.
Мы все многое потеряли! Прекрати вести себя, как обиженная пятилетняя девочка!
Это ты мне говоришь? уже в открытую смеюсь я, поражаясь его наглости. Сам-то когда косички расплетешь?
Она все еще наша Леся. Зачем ты с ней так?
Как? Ледяное негодование сковывает голос. Мне больше не смешно. Я помогаю ей. А что делаешь ты, а? Вытираешь сопли и ходишь на цыпочках?
В глазах брата мерцает ярость, губы сжимаются в тонкую полоску. Не будь мы близнецами, я бы уже готовился к драке, но только один из нас предпочитает решать конфликты силой, и это не Влад.
Ты такое дерьмо, разочарованно вздыхает он.
Ну конечно, киваю я. Скажи Лесе, что мне жаль. Вышло и правда не очень красиво, но от своих слов я не отказываюсь. Если она хочет стать настоящим хореографом, то методы для одноклеточных ей в этом никак не помогут.
Отступаю, Влад больше не пытается меня остановить. Он наверняка разделяет мое мнение, но никогда не сможет сказать Лесе в лоб то, что думает на самом деле. Слишком боится ее ранить, потому что любит. Как, впрочем, и она его. В этом они похожи. Добрые, милые лживые. Горечь скапливается на языке, но проглотить ее не получается.
Выхожу на крыльцо креативного центра, из окна второго этажа доносится хоровое детское пение, а прохладный осенний ветер гуляет по двору, подкидывая пыль и мелкий мусор. Расстегиваю молнию на кармане спортивных штанов и достаю пачку сигарет. Дерьмовый день по всем пунктам: боль в спине из-за неудобного матраса, белый шум в ушах, разъедающее изнутри разочарование, бессилие и вдобавок эта идиотская тренировка. Вряд ли все может стать еще хуже, но бесконечность не предел. Да и плевать, терять все равно нечего. Самое важное уже сожжено и развеяно пеплом над этим серым городом, в который я не планировал возвращаться. По крайней мере, не так позорно.
Рядом слышится скрежет, и я убираю незажженную сигарету за спину. Щуплая девчонка толкает парадную дверь и, заметив меня, хмурит светлые брови. А вот и она, та самая обезьянка, которая дважды успела наехать на меня в зале. Она напоминает смесь дочери лесоруба и хоббита-альбиноса. Черные массивные ботинки, огромная парка цвета хаки, всклоченные светлые волосы под шапкой-бандиткой с широким подворотом. Определенно странная, но есть и кое-что интересное.
Эстрадные или народные? спрашиваю я, пока она еще не успела отойти от крыльца.
Обезьянка прижимает подбородок к плечу, в больших глазах плещется негодование вперемешку с жаждой крови:
Что?
Каким стилем ты занималась раньше?
Ты это мне?
А кому же еще, обезьянка? Кроме тебя, здесь никого нет.
Она разворачивается и шустро взбегает по ступеням. Воинственно тычет пальцем мне в грудь и приподнимается на носки, чтобы оказаться почти лицом к лицу:
Во-первых, для тебя Риша Мариновна, и никак иначе, а
Наклоняюсь ближе, едва не задевая своим носом ее. Успеваю заметить, как на мгновение ее зрачки расширяются, а плечи вздрагивают, но она не отступает и не отклоняется. Надо же, стойкость впечатляет. Злая и смелая, любопытный набор. Ветер приносит с собой аромат влажной земли и арбузной карамели. Риша Мариновна перегоняет конфету из одной щеки в другую, стукнув по зубам, и прищуривается. Ну и имечко у нее, конечно.
А во-вторых подсказываю я, не скрывая веселья.
А во-вторых, с грозным рокотом говорит она, я не рассказываю о себе дегенератам, которые не знают, для чего человеку мозг и как им пользоваться. Смысл ясен? Без словаря разберешься?
Не нахожусь с ответом на такой жесткий и прямолинейный отпор, а Риша Мариновна торопливо покидает двор, спрятав руки в глубокие карманы парки. Вот это нрав. Я понял, что она далеко не девочка-припевочка, еще когда оказался на полу после того, как мой коврик для растяжки был нагло украден, но чтобы настолько.