Чиркаю зажигалкой, серый дым тонкой кривой струйкой тянется вверх. Надеюсь, Риша Мариновна нас еще посетит. Она может мне пригодиться.
Станислав! Яростный крик сотрясает стены креативного центра и пугает примостившихся на верхушке старого ореха воробьев.
Отправляю недокуренную сигарету в урну и поднимаю голову, убирая руки за спину. Мама выглядывает из окна второго этажа, ее темные короткие волосы треплет ветер, а худые пальцы сжимают длинную металлическую указку:
Не посмотрю, что ты уже взрослый, и пущу ее в ход!
Привет, мам! Как дела?!
Что ты сказал, молодой человек? Я не расслышала.
Здравствуйте, Маргарита Ивановна, мигом исправляюсь я. Как ваше
В мой кабинет! Живо! властно приказывает она и скрывается из виду.
Недовольно поморщившись, возвращаюсь в теплый холл, тень Влада мелькает в дальнем коридоре, что ведет к балетному классу. Настучал на меня? Серьезно? И что дальше? Кнопка на стул или записка «Стас лох!» на спину? Поверить не могу, что мы опустились до такого. А ведь когда-то были друг за друга горой. Видимо, это тоже теперь в прошлом.
Поднимаюсь на второй этаж и вхожу в кабинет матери, больше напоминающий крошечную оранжерею, посреди которой стоит стол. Я даже с дулом у виска не смогу вспомнить названия всех этих зеленых уродцев, зато точно знаю, как и сколько раз в неделю нужно поливать каждый из них. Мама обожает комнатные растения, а вот мы с братом никогда не разделяли ее любви. Указ привести в порядок все цветы в доме был самым страшным наказанием в детстве, потому что на это можно убить целый день, а иногда и два. Приходилось таскать за собой стремянку, три ведра воды разной температуры, пульверизатор и тяжелое сожаление о том, что мы натворили. «Цветы тоже мои дети и, в отличие от вас, оболтусов, они меня не расстраивают», приговаривала мама, наблюдая за нашими страданиями.
Присядь, Стас. За спиной раздается мелодичный, почти ласковый голос, но я точно знаю, что меня не ждет милая беседа с любящей родительницей.
Занимаю стул с высокой спинкой и тут же отодвигаю колючего монстра, что стоит на краю стола, подальше. Мама опускается в кресло напротив и приподнимает тонкую темную бровь, покосившись на кактус. Она явно не в настроении. Одно неловкое движение, и мне придется убить вечер на то, чтобы вытащить пару десятков иголок из своего лица.
Как успехи? деловито спрашивает мама, легонько постукивая ногтями по столешнице.
Отлично. Скоро стану космонавтом.
Не язви мне.
И не собирался. Просто мы вернулись в детский сад, вот я и соответствую.
Она тяжело вздыхает, не сводя с меня пристального взгляда, и я принимаюсь нервно покачивать ногой.
Ничего не хочешь рассказать мне, Стас?
Наша ябеда уже справилась. К чему повторения?
Ресницы матери подрагивают. Нехорошо. Этот нервный тик всегда предзнаменует разбор полетов на самом высоком уровне, но я готов.
Я попросила тебя прийти на занятие Леси для того, чтобы ты поскорее выбрал партнершу, неторопливо, но устрашающе глухо говорит мама, а не для того, чтобы ты довел девочку до слез.
Я всего лишь сказал правду. Разве это запрещено?
А тебя кто-то просил? Спрашивал совета, может быть? М-м?
Она складывает руки в замок поверх стола и подается вперед, опираясь на локти. Воротник блузки натягивается на тонкой шее, плотная ткань пиджака топорщится на плечах, делая их более массивными. Хочет напугать меня? Пытается морально подавить опытом и авторитетом? Хороший ход, но я не Влад и не папа, которые тут же опустили бы головы, пробормотав «ты права». Приподнимаю подбородок, обхватываю ладонью колено, чтобы остановить беспокойную конечность, и отвечаю взвешенно и сдержанно:
Я имею право на собственное мнение. Как и право высказывать его.
Да, кивает мама и тут же стреляет в упор: Если ты компетентен и объективен в вопросе. Минусы по обоим пунктам, Стас.
Хочешь сказать, я плохой танцор?
Хочу сказать, что ты не тренер и не учитель.
Но я работал с лучшими из них! теряю собранность и повышаю тон. И если Леся хочет хотя бы приблизиться к этому уровню, то
И ты истерить будешь? Какой ужас. Все вокруг такие глупые, да? Один ты у меня умный, непонятый и непризнанный гений. Как тяжко тебе живется, наверное. Иди пожалею.
Приоткрываю рот, но голос пропадает. Мама откидывается на спинку кресла и разочарованно цокает языком.
Может, в роддоме все-таки что-то напутали, и у меня две дочки. Признайтесь уже, я вам обоим платьица с бантиками куплю, чтобы вы так бурно не демонстрировали свои милые капризы.
Слова бьют точно в цель, стыд ощущается горячими пятнами на лице и шее. Смотрю на кактус и всерьез подумываю самостоятельно об него приложиться. Неужели я действительно превращаюсь в истеричку?
Стас уже более мирно произносит мама.
Я тебя услышал, серьезно отвечаю я. Больше подобного не повторится.
Поднимаюсь с места, мечтая поскорее свалить отсюда, но стук ногтя по столешнице заставляет остановиться. Мама кивает на стул и довольно улыбается.
Мы еще не закончили.
Ну разумеется.
Я возвращаю ей вымученную улыбку и опускаюсь на стул. Из этого кабинета можно выйти либо с грамотой в руках, либо с листком наказания. В моем случае приговор неизбежен.
Итак, торжественно говорит мама, многолетний опыт ведения концертных мероприятий дает о себе знать, ты выбрал партнершу?
У меня есть партнерша. И не одна. Я могу хоть десяток привести, и мы поставим такое шоу, что все твои
Между бровей матери появляется глубокая вертикальная складка, и я замолкаю, чтобы не злить ее еще больше.
Мы ведь договорились, Стас. Это должна быть обычная девушка, а не робот, который жил в танцевальных классах с тех пор, как научился ходить.
Но я такой же робот.
В этом и суть.
Огонь негодования обжигает горло и легкие, и я снова не могу его контролировать.
В чем?! хлопаю ладонью по столу. Я не понимаю! Чего ты добиваешься?! Зачем это все?!
Ты можешь хоть раз просто довериться матери? спрашивает она чуть дрогнувшим голосом. Хотя бы раз, Стас. Я ведь переживаю. Хочу как лучше.
Кому лучше?
Всем.
Запрокидываю голову и растираю сухими ладонями лицо. Чтобы нам всем стало лучше, кое-кому неплохо бы уехать, как можно дальше и как можно скорее, но с подачки Маргариты Ивановны мы трое заперты здесь. Мама все еще изображает расстроенную невинность, и я приглушенно усмехаюсь.
Прекрати это. Ты прекрасно знаешь, что на меня такое не действует.
Она приподнимает уголки губ и пожимает плечами:
Попытаться стоило. Раньше ты на это покупался.
Лет десять назад.
Да, тогда ты был милым и добрым тринадцатилетним мальчиком.
Я и сейчас такой. Только уже не мальчик.
Так покажи мне это.
Тебе не кажется, что манипулировать чувствами собственного сына как минимум
Не учи меня воспитывать детей, строго перебивает она. Ищи партнершу и начинай подготовку к новогоднему концерту. Осталось меньше двух месяцев.
Ладно, цежу сквозь зубы. Позвоню Ксюше и
Нет!
Значит, и номеру я говорю нет. Я не хочу возиться с новичками, мне хватает младшей группы. Если уж на то пошло, то я мог бы вообще
Мама выпрямляет спину, и я невольно опускаю подбородок.
У нас уговор, Стас. Ты работаешь в центре до конца года, а после можешь отправиться на все четыре стороны.
Этот уговор был до того, как ты позвала сюда Лесю.
Ей нужна поддержка. Так же как и вам с братом.
Ты будто издеваешься, раздраженно выдыхаю я.
Я тебе помогаю, уверенно заявляет она. И не только тебе.
Мне не нужна помощь.
Это ты так думаешь.
Ее не переспорить. Хочется вскочить и хлопнуть дверью, но подобное лишь подтвердит мою несостоятельность. Это вызов. Вызов, который придется принять, чтобы доказать матери и всем остальным, что я еще не сломался.