А мне когда дежурить? не понял я.
Ты не серчай, парень, но вдруг уснешь, у тебя раны, ты устал, я не могу пока на тебя рассчитывать. Подежурим сами, спи спокойно, набирайся сил.
И я преспокойно уснул. Продрых аж до четырех часов дня, даже кости ломить стало, во как поспал. Умывшись, дежуривший Семен указал на озерцо неподалеку, попросил его сменить мне бинт. Тот не отказал, с каким-то уверенным спокойствием нанес мазь и забинтовал, думаю, еще пару раз и хватит, наверное. Вообще, у обоих партизан чувствовался опыт в перевязках, наверняка много приходится их делать.
Мне оставили еды, перекусил и от нечего делать почистил автомат. Время убил, как оказалось, весьма много. Проснулся Матвеич, закончив с подготовкой к ночному переходу, вышли, не дожидаясь темноты. Как уклончиво объяснили товарищи партизаны, к утру должны дойти, но предстоит еще найти расположение отряда. Из-за все тех же националистов партизаны постоянно перемещаются, меняя места дислокации. Немцы ведь как в этих краях, далеко от населенных пунктов на дорогах и железных дорогах не отходят, зачем им рисковать, для этого есть сброд в виде украинских националистов. А те, твари, резвятся как хотят. Грабят, насилуют, жгут, им плевать на все, делают, что хотят.
Подождете меня немного, посреди ночи Матвеич подошел ко мне и коротко бросил одну Фразу.
Что-то случилось? поинтересовался я, не рассчитывая, впрочем, на откровенность.
Надо обстановку узнать, тут деревня рядом, полчаса и вернусь, все же пояснил Матвеич.
Как скажете, кивнул я, не опасно это, посреди ночи в деревню на оккупированной территории?
Там наши, быстро узнаю, что к чему, и назад.
Наши? удивился я.
Почти в каждой деревне у нас есть «маяки», видя, хоть и темно вокруг, что я не понимаю, Матвеич добавил: Два-три человека из отряда или их родственники.
Хрена себе вы развернулись, уважительно покачал я головой, хотя вряд ли партизан видел мое выражение лица.
Мы давно здесь, это необходимость, иначе нас уже бы всех переловили, немцы не дураки.
А я все думал, как отряду, да еще большому, удается так хорошо скрываться, при этом еще и эффективно действовать. Ай да партизаны! восхищался я ловкостью и бесстрашием лесных воинов.
Матвеич ушел, мы с Семеном расположились под большой елью, нарубив нижних веток для подстилки. Не на голой же земле сидеть. Костер да, не нужен, не зима, но сидеть на мягких ветках все же приятнее.
Семен, далеко деревня? поинтересовался я, когда мы с оставшимся партизаном перекусили.
Да не, полчаса ходу. Там днем плохо, подходы голые, одни поля. Тут вообще везде так, лес, поле, деревня или село, или хутор какой, потом опять поле и снова лес. Так от одного к другому и перебираемся. Но если отступать по три-четыре километра от населенных пунктов, можно вообще из леса не выходить, крайне редко прерывается.
Нормально. Как вспомню окрестности Сталинграда, так зависть берет, там одни колючки да овраги, степь.
Ты в Сталинграде был? удивился партизан.
Ага, кивнул я, две недели, пока не закатали в госпиталь.
Сколько же ты воюешь, парень? Ты ж ребенок совсем! Семен глаза выпучил так, что я в темноте разглядел.
Прибыл в Сталинград в последних числах августа сорок второго, в сентябре там, потом госпиталь, восстановился, получил группу, подготовил и сюда. Мы с вашим братом не пересекались, потому как все время в городе находились, едва удалось задание выполнить, утекли, хоть и с трудом. Обложили нас, всерьез обложили. Лесов здешних не знали, так, пару тропинок, уходили к болоту. Анну я отправил искать вас, а сам
Так мы тебя и нашли на болоте, хорошо ты там фрицев пострелял. Я толком не слышал, что деваха рассказывала, но главное, что вы в Ровно были, знаю. Как вам удалось Коха завалить?
Трудно, бросил я, не хочется вспоминать, да все равно придется еще не раз. Весь отряд положил, а сам вот, видишь, сижу тут. Думаю, именно такой ценой и удалось это провернуть, вон Кузнецов, ведь так и не смог, даже в трусости его обвиняли, а разве он виноват был, что случая подходящего не было.
Какой-то ты неправильный ребенок, заключил Семен.
Ты только сейчас это заметил? спросил я серьезно.
Тут же, во время разговора Семен случайно обронил фразу, из которой мне стало понятно расстояние до Ровно от расположения отряда. Узнал и охренел мальца. Больше ста километров, обалдеть. Хоть и предполагал, что не близко, но чтобы настолько. Да, убегая с Анной, мы ушли километров на десять. На каком расстоянии находится хутор тети Капы, понятия не имею, ну и тут мы идем уже вторые сутки, можно предположить, что где-то так и выходит.
«Кузьмич»-Матвеич вернулся неожиданно и бегом. Запыхался мужик всерьез, мы даже подскочили, готовые стрелять в любого, кто появится у него за спиной.
Эти твари в деревне, начал он, жадно хлебая воду из фляги.
И? не понял Семен. Они много где бродят.
Ефросинья встретила слезами, дочку забрали, говорит, испоганят девку. Приперлись под вечер, а наши только днем в отряд ушли, заступиться некому.
Так надо идти! вскочил Семен.
Вдвоем против пятерых? с сомнением покачал головой Матвеич
Не списывайте меня, помогу, я почти в норме, справимся, твердо заявил я.
Тогда, подумав, ответил Матвеич, надо бегом.
Надо, значит, надо, пожал я плечами.
Лишнее тут оставим, возьмем только по автомату и патроны, конечно.
Мы выдвинулись бегом, по ночному лесу это было опасно, приходилось низко наклонять голову, чтобы случайно глаз о какую-нибудь ветку не выбить. Бежали недолго, минут десять, когда показалось поле и Матвеич уверенно направился в сторону виднеющейся деревни. Небольшая, издали, как мне удалось посчитать, дворов на десять-двенадцать, но она под горку уходит, так что, сколько точно, пока не определить.
Остановившись возле забора одной из хат, Матвеич сделал жест ждать. Мы с Семеном, держа оружие наготове, смотрели по сторонам, присев на колено. Матвеич, сбегав к хате, вернулся не один.
Ой, ребятки, выручайте, Алеська ведь малая совсем, что они с ней сотворят ироды?! причитала тетка, прибежавшая вместе с Матвеичем.
В какой они хате? тихо спросил он, пытаясь привести женщину в чувство. Тетка ревела, но старалась сдерживаться, боясь привлечь врагов. Разглядывать ее было некогда, да и темно, но вроде как не старая совсем, кругленькая такая, коса длиннющая, висит не забранной за спиной, а голые ноги, без обуви, блестят даже в темноте.
Третий дом на той стороне, бывший дом председателя. Он пустой стоял, председателя-то повесили сразу, как эти демоны появились в прошлом году, но дом-то справный.
Точно пятеро их? уточнял Матвеич, готовя автомат.
Ей-богу пятеро, сама сосчитала! клятвенно уверила тетка. То, что это именно тетка, а не старуха, я уже понял, лет тридцати пяти, не больше.
Стой, Матвеич, влез в разговор я. Обожди.
Чего? уставился на меня Матвеич как на препятствие.
Меня не тронут, я ж пацан еще, зайду спокойно, а вы уже за мной. Надо тихо войти, а то еще девахе достанется. Сколько девочке лет? вдруг спросил я, обратившись к женщине.
Так только четырнадцать годочков этим летом стукнуло, малая совсем! вновь запричитала мать.
А я вдруг ощутил волну холода, прошедшую от пальцев на ногах до кончиков волос на голове. Что-то перевернулось во мне, и я первым двинул к указанному дому. Слышал, что за мной следуют остальные, но даже не оборачивался.
Никого у хаты не было, националисты не выставили даже часового, как тетка объяснила, пьют сильно, уже сюда пьяные на телеге приперлись. Оставив автомат возле двери, прислонив к стене, я тихонько толкнул дверь, подалась легко. На миг обернувшись к партизанам, показал палец, приложенный к губам, и скользнул внутрь.
Мы что, так и будем стоять? вопросительно посмотрел на Матвеича Семен.