Я взял ее ледяную уже твердую руку и поднес к губам, пытаясь согреть своим дыханием. Снял с тонкого пальца обручальное кольцо и сжал в своей руке, чувствуя, как впиваются в кожу грани от камня. Это не сон, это все на самом деле, но это Надя, она вот здесь, лежит и не встает. Не смотрит на меня, не поздравляет с днем рождения. Просто лежит и молчит, даже не смотрит.
Ребенок, выдыхаю я и смотрю на Юру, что стоит рядом. Он качает головой, отрицая. Я слышу только «Маленький срок, там еще нет ничего». Как это нет? Нади нет, ребенка нет, а что есть? Слезы, скупые мужские слезы рвутся наружу. Я не плакал на похоронах отца, а здесь пробило. Чувствую влагу на щеках, но не понимаю, что плачу. Юра выводит меня из морга, и я сажусь на лавочку.
Дай прикурить, протягиваю руку другу.
Ты же не куришь? удивляется Юра, но достает из пачки сигарету, прикуривает сам и дает мне. Я займусь всем, Дань. Есть особые пожелания?
Что? смотрю на него, не понимая. Вкус сигареты отдает горечью, но я затягиваюсь, затем сминаю ее и кидаю на асфальт. Какие пожелания?
Кладбище, цветы, поминки? глухо говорит Юра, а я морщусь. Какие поминки? Можно подумать мы это обсуждали с Надей или планы строили?
Хочу, чтобы все было красиво и элегантно, она любит так, говорю о Наде в настоящем времени, Розы, белые розы. Никаких гвоздик, она их не любит.
Юра кивает и встает, я тоже.
Дань, в больницу нужно, снова врывается в сознание голос Юры, и я вспоминаю про дочь.
Поехали.
Мы выезжаем с территории морга и направляемся в больницу, где я долго говорю с врачом и оформляю нужные бумаги. Вику готовят к операции, шансы мизерные, но есть. Остаюсь там, отправляя Юру домой. Сижу в коридоре, прислонившись к холодной стене и закрыв глаза. Вся наша с Надей жизнь вспоминается с трудом, будто последние события вытеснили все, что было. Почему-то отчетливо помню последний день, почти поминутно. А если бы я поехал с ней, сам сел за руль? Чья вина в аварии, кто виноват? А, впрочем, неважно, Нади нет, ее не вернуть.
Часов через шесть выходит врач, дочка в коме, травма головы и позвоночника, шанс минимальный. Я тупо киваю головой, находясь в каком-то шоке. Из больницы меня забирает Юра и везет к себе домой, где мы накачиваемся водкой, не чокаясь. Пока меня не вырубает на кухне, за столом. Следующий день помню смутно, все будто в тумане. Меня что-то спрашивают, я что-то подписываю. Снова ночую у Юры, просто падаю на диван в гостиной, после выбора одежды для Нади. Я не еду домой, мне показывают пару платьев из какого-то каталога, бред какой-то.
Прихожу в себя, как ни странно на кладбище. Смотрю на лицо жены, белую кожу с повязкой на лбу, почти белые губы. Ресницы отбрасывают тень на кожу, руки лежат на груди, утопая в белом шелке платья. Я подхожу, целую холодные губы. Беру ее руку и достаю из кармана кольцо, надевая на жесткий палец и прижимаюсь губами. Слышу чей-то плач или вой, но не смотрю, кто это, просто смотрю на Надю, пытаясь запомнить любимые черты. Кладу руку на твердый живот, прощаясь с не родившимся сыном, почему-то я уверен, что там в ней, остался наш сын. Вспоминаю свою радость от такого подарка и стараюсь разобрать по кусочкам, отложить в памяти, навечно.
Я не ушел от тебя, глухо говорю ей, Это ты ушла. Забрала с собой все, что мне дорого. Оставила меня. Ты не сдержала обещание. говорю я тихо и снова касаюсь холодных губ. Меня цепляют чьи-то руки, а я держусь за края гроба. Это, ты ушла от меня! кричу я, чувствуя, что меня кроет.
Даня, отпусти, говорит мне Юра и сильные руки тянут меня от Нади, уводя от могилы.
Даниил Николаевич, слышу, как сквозь вату, голос Вадима, Дайте проститься родителям.
Сбрасываю их руки и стою, сунув свои ладони в карманы черного пальто. Озноб захватывает меня, и я трясусь, стучу зубами, видя перед собой только ее лицо. Опускается крышка, молотки бьют прямо по душе, забивая гвозди. Все, она там, в земле, где холодно и темно. Надя так не любит мерзнуть, а сейчас она там и я не могу ее согреть. Наблюдаю, как появляется холм и венки на нем, охапки белых роз устилают черную землю. Разворачиваюсь и иду к выходу, за мной бежит Вадим. Открывает дверь машины.
В ресторан? спрашивает меня.
Нет, к дочери. Отвези меня в больницу, говорю ему, устало откидываясь на сидение, Я должен быть там, с ней.
Вадим кивает и садится за руль. Мы едем в больницу, где я прохожу в палату, натянув бахилы и халат. Вика лежит, как Надя тихо и не движется. Только приборы моргают и пикают рядом. Но рука дочери теплая, мягкая. Держу ее в своих руках, согревая губами. Вика будто спит, медленно дышит.
Вика, котенок, проснись, говорю ей, трогая мягкие, пшеничного цвета волосы, как у Нади. Ты нужна мне, дочь, очень нужна. всматриваюсь в закрытые глаза дочери, понимая, что я остался совсем один. Нет больше Нади, нет семьи, нет счастья в моем доме. К горлу подкатывает болезненный комок, и я хрипло выдыхаю, давясь слезами.
ГЛАВА 6. Варя, год спустя
Утром подъезжаю к клинике, паркуясь на специальное место для персонала. Достаю из машины темно-синее пальто, надеваю его. На улице еще вчера была теплая золотая осень, а сегодня ветер гонит по небу свинцовые тучи и холодно. Прохожу через охрану, прикладывая пропуск к турникету и поднимаюсь на больничный этаж, снимая пальто, направляясь в ординаторскую.
Варя, окликает меня старшая медсестра, Привет, Михаил Сергеевич просил тебя зайти, как придешь.
Что случилось? спрашиваю ее, вешая пальто на вешалку в шкафу и одергивая узкую серую юбку.
Вчера девочку к нам перевели, почти 4 годика, может насчет нее, Зина терпеливо ждет, пока я накину белый халат.
А что с ней?
Давай ты спросишь у Михаила Сергеевича, я только историю болезни видела, пусть он подробности расскажет,
Хорошо, иду, киваю я, выходя из кабинета и направляясь к главному врачу. Можно, Михаил Сергеевич? стучусь и открываю дверь кабинета.
А, Варя, заходи, Главный врач стоит у своего стола, перебирая бумаги, Присаживайся, указывает он мне на кресло.
Я сажусь, поправляя юбку, и оглядываю кабинет. Как правило я редко бываю здесь, моя работа не предполагает частое посещение главного врача. Я приходящий физиотерапевт, причем хороший, скажу без скромности. Меня приглашают в больницы и на дом, чтобы помочь людям восстановить двигательные навыки, атрофию мышц.
Варя, к нам поступила девочка, три года. Долго была в коматозном состоянии в другой больнице. Два месяца назад пришла в себя. Ее состоянием занимался больничный физиотерапевт, невролог. Улучшения есть, но минимальные. У нас она побудет пару недель, затем предполагаю выписку и лечение на дому. Ей нужен полный комплекс восстановления.
Вы предлагаете мне заняться девочкой?
Да, Варя.
Но у меня все занято, я просто физически не успею, возмущаюсь я,
Насчет Никифорова я договорился и насчет Седоковой, их возьмет Боря
Борис?! Ну, если Никифоров и согласится, то Седокова точно нет, она стесняется мужчин, тем более этого плейбоя, усмехнулась я.
Мне важно, чтобы она согласилась. Ты сходи, посмотри на девочку, ей очень нужна твоя помощь. Ее отец является спонсором нашей клиники, да и не в этом дело, нужно помочь малышке, а это в твоих силах, уговаривает меня Михаил Сергеевич, Да и оплата в разы больше.
Хорошо, я посмотрю ребенка, соглашаюсь я и главный врач протягивает мне историю болезни, Но не обещаю, у меня и так все дни загружены, даже выходные.
Ты справишься, Варя, отмахивается Михаил Сергеевич, ну да, не у него же маленький ребенок с няней. Антошка и так брошенный, мама почти не появляется дома.
Почти уговорили, но если Седокова откажется, то развожу я руки.
Не откажется, сейчас отправлю к ней Бориса, пусть полюбуется на него, хмыкает главный врач, и я выхожу из кабинета, направляясь в шестую платную палату.