По крайней мере, подойдя поближе, я понимаю, почему Зои позвонила мне, а не родителям, которые рвались исполнять каждое ее желание, с тех пор как она наконец-то вернулась домой. Снаружи на этом чудовищном мешке болтается шлем для верховой езды. При виде такого более чем прозрачного намека на то, что Зои опять села на лошадь, наша мать наверняка разоралась бы на полвокзала. Признаюсь, мне тоже не особенно нравится эта идея.
Рад видеть тебя, сестренка. Как Лондон? Прекрасно выглядишь. Шансы на успех ничтожны, но я должен хотя бы попробовать прикинуться, будто даже не понял, что опоздал. Я наклоняюсь к ней, чтобы обнять.
А десять минут назад выглядела еще лучше, ворчит она, целуя меня в щеку с тем самым видом, при котором я всегда задаюсь вопросом, не хочет ли она одновременно сломать мне челюсть. Тогда я еще не посинела от холода.
Снова выпрямившись, я смотрю на нее.
А тебе идет этот синий оттенок. Носи его чаще.
Она театрально вздыхает:
Ну ты хотя бы очарователен, когда кидаешь меня.
Не преувеличивай, я же здесь. И опоздал максимум минут на пять. Меня задержали.
Зои смотрит как-то слишком любопытно, и мне кажется, будто она все уже поняла, поскольку то, из-за чего я задержался, так и не выходит у меня из головы. Она с раннего детства умела видеть меня насквозь. Как только Зои родилась, у меня, тогда еще трехлетнего пухляша в коротеньких штанишках, возникло ощущение, что она все обо мне знает.
Минимум на восемь минут. Скорее даже на девять. И эти восемь, а скорее даже девять, минут вызывают у меня вопросы, Сойер.
Так и знал. Я перекидываю вещмешок Зои через плечо и уже тянусь за сумкой, но сестра лишь поудобнее устраивает ее на коленях, разворачивает свое кресло-каталку на сто восемьдесят градусов и стремительно едет к лифтам. Спеша за ней, я поглядываю на другие платформы: не увижу ли еще раз ту девушку? С ней правда все в порядке? Она выглядела потерянной.
Перед лифтом Зои смотрит на меня с едва скрываемой ухмылкой.
Итак, кого или что ты там постоянно выискиваешь?
Что я делаю? Она же повернулась ко мне спиной! Эта засранка установила себе в коляску потайное зеркало?
Вместо ответа она лишь многозначительно закатывает большие золотисто-карие глаза:
Сойер.
Окей, она выиграла.
Тут была одна девушка. Уличная певица. Если это вообще так. Она осталась для меня загадкой. Она отлично знала, как поднять голос, чтобы громкости хватило для пения в вестибюле вокзала, и сделала это без малейшего напряжения. В ней чувствовались опыт и уверенность. И тем не менее она выглядела так, словно вот-вот сбежит.
То есть ты по-быстрому перепихнулся с уличной певицей, понятно. Мог бы сразу сказать.
Эй! Откровенно говоря, наши разговоры слишком быстро становятся похабными. Чаще всего Зои это начинает раздражать гораздо быстрее, чем меня. На этот раз все наоборот. Ничего подобного.
Но ты хотел.
Зои!
А что? Двери лифта раскрываются, Зои разворачивается на месте, заезжает внутрь спиной вперед и смеется, глядя на меня. Она специально это делает. Эти две косички, в которые сестра заплетает рыжие волосы. Богемная блузка под анораком[5]. Невинная улыбочка. Она играет роль симпатичной, милой и безобидной девушки. И ты ведешься на это, даже прекрасно ее зная. А она от души развлекается, разрушая свой образ. Ты хотел с ней перепихнуться! Я же вижу!
Я застываю в дверях, сам поражаясь тому, что не смеюсь вместе с ней. Просто не получается.
Зои вновь становится серьезной, во всяком случае отчасти. Спрятать ухмылку ей все равно не удается, хотя она определенно старается.
Ты влюбился?
Конечно нет! Не после Yesterday. Не после обмена несколькими ни к чему не обязывающими фразами и парой взглядов. И точно не после натянутой вежливости, с которой общалась со мной эта девушка.
Я даже не знаю, как ее зовут.
Так ты влюбился?
Я что, автоматически считаюсь полным придурком, если мне нравится девушка?
Зои хохочет, однако на этот раз гораздо добродушнее, а не так, будто насмехается надо мной.
Ты влюбился. Но тебе пришлось уйти, потому что младшая сестра не может сама дотащить свою сумку. Прости, Сойер. Правда. Я бы и дольше подождала. Давай посмотрим, может, мы ее еще найдем?
Нет. Она торопилась на поезд. И просто к твоему сведению: это не сумка, это монстр. Главное, не показывай маме и папе, что там внутри. Если они узнают
Не меняй тему! Глаза Зои светятся от удовольствия. Расскажи мне подробнее об этой девушке. Как она выглядит?
Хм. Миниатюрная?
О. Миниатюрная. Как содержательно. Ну же, детали, пожалуйста. Цвет волос и стрижка, цвет глаз и размер груди!
Я сдаюсь, перестаю сопротивляться и захожу к ней в лифт. Они на всех вокзалах мира одинаково мерзко воняют?
Каштановые, отвечаю я, вьющиеся и взлохмаченные от ветра, длиной до плеч. Глаза синие, по-моему. На ней была длинная куртка такое впечатление, что это ее парня, честно говоря. А лифчик у нее, наверное, размера не-твое-на-хрен-дело-Зои. Она вообще носит лифчик? Или просто свободную футболку? Господи, до сегодняшнего дня мне казалось, что фаза, когда я задумывался о белье одетых женщин, закончилась лет десять назад.
Но ты это у нее не спросил?
Про лифчик? Зои
Про то, не надела ли она куртку своего парня.
Не-а.
И что же тебе так понравилось в каштановых волосах и синих глазах?
Двери лифта разъезжаются, и мы направляемся к парковке.
Не знаю. Что-то в том, как она пела? Что-то в том, как она смотрела по сторонам? Словно ей кто-то нужен. Что-то в том, как она ушла? Словно ей никто не нужен.
Вы увидитесь снова?
Я лишь смиренно пожимаю плечами.
Как это? Зои жутко утрирует, пародируя мое движение плечами. И как понимать, что ты даже не знаешь, как ее зовут? Ты не спросил? Язык проглотил? Она издает короткий гортанный звук, которым обычно комментируют миленьких котят, а не двадцатипятилетнего и, несмотря на много лет надежды, оставшегося ростом метр семьдесят три старшего брата. Ты просто благоговейно слушал, пока она пела ангельским голосом?
С меня хватит. Я останавливаюсь, а Зои еще немного проезжает вперед, пока не понимает, что я за ней не иду. Она разворачивается, и я скрещиваю руки на груди.
В Лондоне было так паршиво или паршиво возвращаться домой? спрашиваю я.
А это еще что значит? Она тоже складывает руки перед грудью и выглядит при этом более непринужденно, потому что может откинуться на спинку кресла. Но угрюмо поджатые губы выдают, что я попал в точку. Между нами не односторонняя связь. Я редко разгадываю ее настолько быстро, как она меня. Но если провожу с ней чуть больше времени, то делаю это с таким же успехом.
Давай же, Зои, что случилось? Ты ведь никогда не была такой сварливой и циничной. По крайней мере, без веской причины, добавляю я. Родители допекли? Было плохой идеей назначать Зои в состав руководства одного из отелей, которые принадлежат нашей семье. Она поддалась на уговоры родителей. Скорее всего, поскольку не подозревала: они хотят видеть Зои в семейном бизнесе прежде всего потому, что рассматривают его как надежные рамки для дочери. Вот только Зои не нуждается ни в надежности, ни в рамках, которые устанавливают родители. Я сразу понял, что ссора неизбежна. Но разве меня кто-нибудь слушает?
Покерфейс Зои абсолютно бесполезен, и ей это известно. Вздохнув, она опускает руки и откидывает челку со лба.
Я чувствую себя стажеркой, разве что всем в отеле дано поручение пудрить мне попку, если я хоть на сантиметр оторву ее от коляски.
Я ухмыляюсь:
А толку от этого нет? Они хотя бы приносят тебе джин-тоник на завтрак?
Держу пари, они пришлют полдюжины официантов-стриптизеров подать мне джин-тоник, если я попрошу.
Звучит неплохо!
Зои раздраженно фыркает:
Они не воспринимают меня всерьез, и это не смешно, Сойер.