И все-таки для каждой бочки меда найдется своя ложка дегтя. В Барфорде такую зловещую роль играла мисс Пратт, способная делать неблагоприятные выводы из самых невинных событий и разговоров. Она не охотилась, поэтому не знала про мастерство мистера Хиггинса в верховой езде; не выпивала, поэтому щедро подававшиеся на приемах великолепные вина не смягчали ее душу; терпеть не могла комические куплеты и забавные анекдоты, так что в этом отношении ее одобрение и вообще оставалось недоступным. А именно эти три секрета популярности и составляли неотразимое очарование мистера Хиггинса. Мисс Пратт сидела молча и наблюдала. Даже самые забавные истории нисколько не меняли каменно-неподвижное выражение ее лица, однако острый как кинжал взгляд крошечных немигающих глаз, который Хиггинс скорее чувствовал, чем замечал, бросал его в дрожь даже в жаркий день. Мисс Пратт относилась к течению диссентеров[19]. Поэтому, чтобы задобрить этого Мардохея в юбке[20], мистер Хиггинс пригласил к обеду священника-диссентера, чьи службы она регулярно посещала. За столом хозяин вел себя примерно и даже внес щедрое пожертвование в пользу бедных прихожан часовни, но все напрасно: ни один мускул на лице мисс Пратт не дрогнул и не выразил благосклонности. Больше того, мистер Хиггинс понял, что, несмотря на открытые усилия задобрить мистера Дэвиса, противоположная сторона оказывала тайное влияние, придавая любым действиям неблагоприятную окраску. Мисс Пратт, тщедушная старая дева, отравляла безмятежное, счастливое существование мистера Хиггинса, несмотря на то, что не произнесла ни единого неучтивого слова в его адрес, а, напротив, неизменно обращалась к нему с чопорной, отточенной вежливостью.
Печаль миссис Хиггинс заключалась в отсутствии детей. С какой глубокой завистью порой она останавливалась и наблюдала за беспечной игрой ребятишек, а потом, заметив, что на нее смотрят, с сожалением вздыхала и продолжала путь. Но как было, так было.
Очень скоро окружающие заметили, что мистер Хиггинс чрезвычайно заботится о своем здоровье: ест, пьет, занимается спортом и отдыхает по собственным секретным правилам. Правда, порой и он предавался излишествам, но это случалось преимущественно после возвращения из южных поместий. Необычное напряжение и усталость (дилижансов на расстоянии полусотни миль от Барфорда не существовало, а даже если бы они и были, то он, как всякий джентльмен, предпочел бы путешествовать верхом) требовали странной компенсации. В городе ходили слухи, что он запирался дома и в течение нескольких дней после возвращения пил без меры, однако все это происходило без свидетелей, так что за достоверность не поручусь.
Однажды этот случай долго хранился в памяти горожан охота проходила неподалеку от Барфорда, и лиса попалась в той части дикой пустоши, которую как раз начали огораживать несколько богатых жителей[21], чтобы на сельских просторах построить большие дома. Одним из самых активных деятелей огораживания стал некий мистер Даджен поверенный в делах и агент всех окрестных семейств. Несколько поколений Дадженов занимались оформлением договоров аренды, брачных контрактов и завещаний. Отец мистера Даджена обладал полномочием собирать ренту для землевладельцев, точно так же как в дальнейшем сам мистер Даджен, а затем его сын и внук. Бизнес превратился для них в подобие фамильного наследства и вселил феодальное чувство, смешанное с гордой скромностью по отношению к помещикам, чьими секретами относительно происхождения земель и состояний они владели полнее, чем сами клиенты.
Мистер Джон Даджен построил дом на пустоши Уайлдбери. Хоть он и называл его коттеджем, двухэтажное здание занимало огромную площадь, а для внутренней отделки были специально приглашены мастера из Дерби. Сад, хотя и не очень обширный, также отличался оригинальной планировкой и был засажен только самыми редкими растениями. Какое же глубокое огорчение и разочарование испытал хозяин столь изысканного поместья в тот день, когда после долгого преследования, пробежав не один десяток миль, лиса спряталась в его саду. Это оскорбление мистер Даджен хоть и с трудом, но стерпел, а в шок его поверг грубый стук рукояткой хлыста в окно столовой, когда один из местных сквайров, бесцеремонно проехав по изумрудной лужайке, поставил хозяина в известность о намерении охотников прочесать сад и загнать лису. Мистеру Даджену пришлось постараться заставить себя любезно улыбнуться и приказать подать к ленчу все, что нашлось в доме, справедливо рассудив, что после шестичасовой погони охотники будут рады и даже самому скромному угощению. Он не без содрогания вынес вторжение грязных сапог в безупречно чистые комнаты, но по достоинству оценил деликатность, с которой мистер Хиггинс ходил на цыпочках, восхищенно оглядывая убранство.
Собираюсь тоже построить дом, Даджен. И, честное слово, лучший образец невозможно представить.
О, моя бедная хижина слишком мала, чтобы послужить примером для дома, который вы захотите возвести, мистер Хиггинс, скромно отозвался хозяин, с удовольствием потирая руки.
Вовсе нет! горячо возразил гость. Позвольте взглянуть. У вас здесь столовая, парадная гостиная Он умолк в нерешительности, и мистер Даджен тут же продолжил перечисление:
Четыре гостиные, маленькие, но очень уютные, и четыре спальни. Но позвольте показать вам дом. Признаюсь, что приложил некоторые усилия к оформлению, так что, несмотря на скромные размеры, он может навести кое на какие полезные мысли.
Они оставили охотников с полными ртами и тарелками за столом, над которым запах лисицы перекрывал даже запах свежей ветчины, и внимательно осмотрели первый этаж. А затем хозяин любезно предложил:
Если вы не слишком устали, мистер Хиггинс, поднимемся наверх, и я покажу вам свое святилище. Видите ли, это мое хобби, так что, когда посчитаете нужным, просто остановите.
Святилищем мистера Даджена оказалась центральная комната, расположенная над крыльцом, превращенным в убранный великолепными цветами балкон. Комнату украшали всевозможные элегантные приспособления, скрывающие истинную прочность шкафов и ящиков, необходимых для профессиональной деятельности хозяина. Имея контору в Барфорде, он предпочитал (как сам объяснил гостю) хранить самые ценные документы дома, поскольку считал, что здесь надежнее, чем в кабинете, который на ночь запирался и оставался без присмотра. Однако, как, игриво ткнув собеседника в бок, заметил при следующей встрече мистер Хиггинс, его дом оказался вовсе не абсолютно надежным. Всего через каких-то пару недель после того, как хозяин радушно принимал гостей-охотников, стоявший в святилище великолепный сейф с изобретенным самим мистером Дадженом хитроумным замком, секрет которого он поведал лишь нескольким самым близким друзьям, где хранилась рождественская рента полудюжины помещиков (в то время ближайший банк находился в Дерби), был вскрыт и ограблен. В итоге обладавший тайным богатством мистер Даджен был вынужден приостановить покупку произведений фламандских художников, поскольку деньги срочно потребовались на восполнение похищенной ренты.
Догбери и Верджес тех дней так и не смогли найти преступников. И хотя нескольких бродяг арестовали и представили мистеру Дановеру и мистеру Ханту мировым судьям Барфорда, улик против них не существовало, и после пары проведенных взаперти ночей все они вышли на свободу. Однако с тех пор любимой шуткой мистера Хиггинса стал вопрос к мистеру Даджену, не порекомендует ли тот надежное место для хранения сбережений и нет ли у него соображений на предмет защиты дома от грабителей.