Кудесник в городе богов - Морозов Денис Владимирович

Денис Морозов

Кудесник в городе богов

Глава 1. Упырь

Лето 6252 от сотворения мира, ночь перед последним днем месяца лютого

 Нюхом чую: упырь где-то рядом! Берегитесь!  тревожно воскликнул кудесник Немил.

 Упырей не бывает. Науке о них не известно,  дрожа от страха, возразил книжник Любомысл.

 Что она понимает, твоя наука? Упыри это жуткие мертвецы, которых в глубинах ада пытали так долго, что даже память о человеческих чувствах вытравилась из их душ. Они думают только о том, чтобы напасть на живых и высосать у них кровь. Это позволит им вернуть вкус жизни, вновь ощутить все краски и звуки этого мира. Но живым придется заплатить за прекращение их мук своей кровью!

Так пожилой волхв Немил Милорадович стращал своих спутников, поздней февральской ночью выбравшихся из кремля в темноту, сгустившуюся над Великим Миром-городом.

 Вот сейчас ты нам их и покажешь!  без тени смущения велел столичный градоначальник Твердислав Милонежич, прозванный Золотогривом.

Его подчиненный, стражник Абаш, зябко поежился и разжег факел будто бы для того, чтобы услужливо осветить путь важному боярину, а на деле чтобы разглядеть, не прячется ли в темноте алчный кровосос.

И только библиотекарь Любомысл, этот противный червь, почерпнувший все знания на книжной полке, затянул свою обычную песенку: мол, никаких упырей в природе не существует, и доказательств их жизнедеятельности до сих пор не получено.

Немилу так и захотелось въехать своим толстым кулачищем в его бледную рожу, но пришлось удержаться: княжеских слуг просто так бить нельзя, после не оправдаешься. Да и сухая шуйца, болтающаяся на перевязи, боевого духу не добавляла в драке на нее рассчитывать не приходилось. Нытье книжника не прекращалось всю дорогу, пока четверо путников тащились сквозь снег и сугробы, заполонившие высокий берег Клязьмы.

 По городу ползут зловещие слухи,  хмуро сказал боярин, выискивая, куда бы поставить ногу так, чтоб не скатиться в овраг.  Люди пропадают один за другим. Народец вот-вот взбунтуется. Князь велел слухи пресечь, а народ успокоить. Если в городе завелся упырь, мы должны его отыскать и прикончить.

 Упыря просто так не прикончишь,  с видом знатока возразил кудесник.  Он же покойник. Его можно только прогнать назад в пекло.

 Вот ты это и сделаешь. За этим тебя и позвали,  распорядился градоначальник.

Немил Милорадович приосанился, давая понять, насколько важная он особа. Здоровой рукой поправил на голове клобук, делающий его похожим на монаха, любовно погладил перекинутую через плечо суму с колдовской книгой, выставил вперед внушительное брюшко, выпирающее из-под рясы. Старость уже подступала к нему, заставляя опираться на кривулю посох с верхушкой, загнутой в форме клюки. В окладистой рыжей бороде мелькали седые волоски, но в глубоких синих глазах под кустистыми бровями играли задорные искорки, делавшие его взгляд молодым.

 Дело нужно уладить сегодня же,  тоном, не терпящим возражений, распорядился Твердислав.  Еще день-другой, и наступит чернец. А народ говорит: «придет месяц чернец белу свету конец». Люди и без того взволновались, нельзя доводить их до греха.

 Так говорит только безграмотное простонародье,  возразил Любомысл.  Чернец всего лишь тринадцатый месяц, который вставляют в календарь от случая к случаю, чтобы сравнять счет дней в году. Накопится разница вставят месяц для верности счета.

 Чего же дни сразу не посчитали, как надо?  буркнул Немил.  Что, наука считать не умеет?

 Наука все умеет,  обиделся грамотей.  А счет месяцев с годом не совпадает, потому что луна и солнце бегут по небу с разной скоростью.

 Что? Луна с солнцем бегут?  Кудесник изобразил гомерический хохот.  Дорогой мой ученый собрат! Да будет тебе известно, что луна это светлый лик божества, Хорса Ясного Месяца. Он пасет в ночи звезды, в которых обратились души праведников и мудрецов. А солнце его старший брат, Дажбог Сварожич. Но и он никуда не бежит. Дети знают, что Дажбог едет по небу в золотой колеснице, а венец на его голове полыхает так ослепительно, что и взглянуть больно.

 Это старые сказки, оттого-то их дети и знают,  заявил Любомысл.  А для взрослых такие объяснения не годятся. Взрослому уму нужна наука.

 Послушать вас вроде, оба правы, только каждый по-своему,  почесал пышную шапку боярин.  Но не могут же такие разные мнения быть верны одновременно?

 У меня вовсе не мнение, а достоверные научные данные,  сказал книжник.

 А у меня правда, которую ведали еще наши предки!

И Немил оглядел соперника с чувством полного превосходства.

 Осторожней ставь ножку, Твердислав Милонежич! Тут овражек, не поскользнись!  подсуетился стражник, стараясь угодить начальнику.

Но боярин топтал мокрый снег так уверенно, словно считал, что сама природа обязана подчиняться ему, воеводе и знатному члену думы.

Снежный пласт просел под боярским сапогом, не удержался на краю обрыва и ухнул во тьму. Твердислав покачнулся, взмахнул руками, и кубарем покатился по склону рва. Абаш самоотверженно нырнул за хозяином, а вот Любомысл задержался на кромке оврага, опасливо заглянул вниз и пополз искать пологий спуск.

«Эх, и навязались же вы на мою голову!  думал Немил, кряхтя и нащупывая кривулей невидимую глазу тропинку.  Это Яруги! Здесь шаг в сторону и пропал».

 Не зашибся, боярин?  суетливый Абаш выковыривал из сугроба столичное градоначальство.

 Гривна где?  не слушая, шарил ладонью в снегу Твердислав.

Любомысл умудрился поскользнуться даже на пологой тропе, скатился и повторно опрокинул едва поднявшегося воеводу. Все трое забарахтались на дне оврага и завопили, осыпая друг друга испуганными восклицаньями.

Немил подобрал выпавший факел и выудил из снежной каши золотую шейную гривну в виде тяжелого, холодного и шершавого на ощупь обруча, на разомкнутых концах которого поблескивали львиные головы с высунутыми языками.

 Вот спасибо, дружок, услужил!  Твердислав вырвал гривну из его рук, распахнул ворот дорогой куньей шубы, и ловко нацепил украшение на раскрасневшуюся шею.  Все здесь? Никто не потерялся? Ну-ка, пересчитаем. Один, два, три, четыре, и я пятый. Все в сборе.

 Так ведь нас четверо было, когда выходили,  напомнил Абаш.

 А это кто завалялся в снегу?  подцепил боярин носком сапога тело в изодранной шерстяной вотоле, о которое все спотыкались.

 Кажись, этот не наш,  подал голос Любомысл.

 Как не наш?  удивился Твердислав.

 Осторожней! Держитесь подальше! Говорю же я это упырь!  предостерег кудесник.

 Где упырь? Где?  замахал длинными рукавами боярин.

Немил отступил от распростертого тела три шажка, и неуверенно тронул побрякивающее на шее ожерелье из кусков цельного, необработанного янтаря, колдовская сила которого превосходит любой другой камень. Воевода, однако, попался не из робких. Он перевернул тело лицом вверх, прикрыл безжизненно-стеклянные глаза и сообщил:

 Еще не окоченел. Часа два назад прикончили, вряд ли больше.

 Разве это упырь? Это обыкновенный покойник,  книжный червь, видимо, задался целью продемонстрировать, как наука умеет констатировать очевидность.

Немил ни за что бы с ним не согласился, но ведь не зря же сам тысяцкий пригласил его на расследование. Пришлось доказывать, что и от кудесника может быть польза:

 Я его знаю. Это Шугрей, староста Кабаньего переулка. Он ко мне третьего дня заходил, просил снадобье для мужской силы.

 Отчего ж он загнулся? От того, что всю силу растратил?  усмехнулся Абаш, обыскивая мертвое тело.

Немил пропустил выпад мимо ушей. Что с темного простонародья возьмешь?

В руках стражника мелькнул полотняный кошель. Он распутал тесемки и высыпал на ладонь горсть тусклых монеток.