Ни в чем себе не отказываешь?
Я не поднимаю глаз, узнавая грубый акцент заявившегося без приглашения Томаса. Он, как обычно, хмурит брови и снисходительно смотрит на меня. Не нужно быть гением, чтобы понять: он мнит себя лучше всех остальных. В иных обстоятельствах мы могли бы с ним подружиться.
Нашла в холодильнике, говорю я, чокаясь в воздухе.
Сейчас полдень.
Где-то в мире стопроцентно найдется место, где сейчас шесть вечера.
Он замирает напротив, прожигая меня взглядом голубых глаз. У него, мягко говоря, нестандартное лицо. Он по-своему красив, но по большей части пугает. Он сообщает, что Левий ждет меня в вестибюле отеля. Я спрашиваю зачем.
Работать. За это ведь тебе и платят, нет? Завтра начинается турнир.
Я залпом допиваю остатки белого вина и, водрузив бокал на журнальный столик, встаю на ноги. Я оставляю свой пиджак, устав от изнуряющего пустынного зноя, и следом за Томасом выхожу из номера. Я спрашиваю, почему он решил заселиться вместе с нами.
Чтобы знать о каждом твоем шаге.
Ну все, с меня хватит. Потеряв терпение, я поворачиваюсь к нему и скрещиваю на груди руки.
Какие у тебя ко мне претензии?
Не теряя ни секунды, он холодно и сухо, словно ждал этого момента с самого утра, отвечает:
Ты продажная, капризная, вспыльчивая, эгоистичная и лживая манипуляторша я знаю это, потому что и сам такой.
Вау. Он думал, что заденет меня, выплюнув все эти чудесные прилагательные мне в лицо? Подумать только: он знает меня всего двадцать четыре часа! А ведь бедняга еще ничего такого даже не видел. Я весело и благодарно ему улыбаюсь.
Браво, за один день ты понял меня лучше, чем мой бывший психотерапевт за шесть лет. К чему ты клонишь?
Левий мне словно брат, которого у меня никогда не было, признается он, когда двери лифта открываются на первом этаже. Я люблю его, но вкусы в женщинах у него весьма сомнительные. Иными словами, он придурок. Но сейчас в его жизни неподходящее время для того, чтобы искать себе новый способ саморазрушения.
Я указываю пальцем в грудь, словно спрашивая: «Это кто это? Я?» Но он в лучших своих традициях меня игнорирует.
Так что, если твоя цель обобрать какого-нибудь простака, ищи себе кого-нибудь другого.
Миленько. Я ничего ему не отвечаю, потому что совершенно плевать, что он там обо мне думает, и подхожу к стоящему около входа Левию. Томас же куда-то исчезает, вероятно, в темный уголок, в котором он сможет излить всю свою ненависть к жизни в личный дневник.
Готова поспорить, он был из тех эмо-подростков, что в 2010 году писали депрессивные стихи на Тамблере. У меня фобия на таких.
Куда он делся? спрашиваю я у Левия, взгляд которого прикован к моей левой руке.
И тем не менее он не накрывает ее своей. Вместо этого он делает вид, что касается своими пальцами моей спины, увлекая за собой, хотя на самом деле он никогда не прикасается ко мне по-настоящему.
У Томаса другие дела, отвечает он, прежде чем сменить тему: Полагаю, отсутствие кольца будет проблемой.
Да, это действительно может вызвать некоторые вопросы. Но если мы купим обручальные кольца, то шутка зайдет слишком далеко. Я приспускаю свои солнцезащитные очки на нос и все же говорю ему:
Если уж на то пошло, я предпочитаю бриллианты.
Приму к сведению.
Мы проходим через зал, огибая стоящую в центре римскую статую. Я чуть не задыхаюсь, когда снаружи на нас обрушивается волна обжигающего зноя. Я очень люблю солнце: я итальянка, а потому привыкла к нему. Но это нечто совершенно иное. Воздух настолько горячий и сухой, что почти невозможно дышать.
Левий подводит нас к бассейну которых здесь, к слову, шесть, и я присвистываю от восхищения при виде этой красоты. Он оформлен в самом настоящем античном стиле, с колоннами, статуями и скульптурами, вдохновленными греко-римской империей.
Я с завистью разглядываю купол и его каскадом стекающие струи воды. Мне невыносимо хочется нырнуть в воду. Уверена, в ней очень свежо. Я мысленно отмечаю, что мне как можно быстрее нужно будет приобрести купальник.
Кстати. Как ты меня тогда назвал?
Левий непонимающе смотрит на меня, занимая несколько шезлонгов. Он снимает обувь и носки, обнажая тонкие, изящные лодыжки. Не знаю, по какой причине и как это объяснить, но кажется, что он очень о себе заботится.
Это горячо.
Там, под объективами, ты как-то меня назвал. Полагаю, на русском.
А. Lyubimaya? Это значит «любовь моя».
Я запрещаю себе как-либо на это реагировать, но вопреки моей воле по коже пробегают мурашки. Звучит красиво. И очень естественно из его уст. Глупо, но я вспоминаю о словах, что сказал в лифте Томас. «Я люблю его, но вкусы в женщинах у него весьма сомнительные».
И все же мне не кажется, что за этим кроется какой-то больший интерес. Левий как будто бы из тех людей, что глубоко одержимы соперничеством и, следовательно, эмоционально недоступны. На первый взгляд он кажется самым настоящим джентльменом, но я не могу представить, чтобы он заботился о женщине или даже о мужчине.
Тогда как мне называть тебя? Этим же словом?
Он наклоняется к небольшому деревянному столику, стоящему между нашими шезлонгами, и достает из кармана колоду карт.
«Левий» будет в самый раз.
Как я и говорила никакого интереса.
Мы здесь, чтобы работать, напоминает он мне.
И я крайне серьезно отношусь к своей роли. И коли уж я безумно в тебя влюблена, я не стану называть тебя «Левий», как делает все остальное население Земли. Это отстойно и банально. А вот если я стану использовать какое-нибудь русское ласковое прозвище, получится очень душевно. Доказательство того, что я интересуюсь культурой своего возлюбленного.
Наконец он поднимает на меня глаза, явно не впечатленный моей речью, но ничего не говорит. Я довольствуюсь тем, что смотрю на него в ответ, давая понять, что предельно серьезна. Я и сама не знаю, что за игру веду, и, скорее всего, в процессе обожгусь, но, как и всегда, меня это не останавливает. Потому что, по всей видимости, когда мне становится скучно, я начинаю флиртовать, причем исключительно с теми, кого ненавижу или кому завидую.
Он раздает карты, а затем тихо говорит:
Lyubimyy. То же самое, только для мужчин.
Я закрываю глаза и снова и снова повторяю это слово, стараясь как можно больше к нему привыкнуть. После шестого раза я замечаю на себе взгляд Левия. Выражение его лица все столь же непроницаемо, но во взгляде что-то изменилось. Я поднимаю бровь. Он в ту же секунду отводит глаза, словно бы мне это привиделось.
За работу.
Глава 6. Май. Лас-Вегас, США. ЛЕВИЙ
Вторую половину дня Роза проводит за тем, что объясняет мне, как считать карты и выводить вероятности. Разумеется, я в этом не новичок: подсчет аутов базовый навык игрока в покер. Но, должен признать, я никогда особо на него не полагался. Я всегда считал, что это одновременно и слишком сложно, и по сути своей является пустой тратой времени.
Всегда помни о том, что это не непогрешимая наука, напоминает она, тасуя у бассейна карты. Никогда нельзя знать руку оппонентов наверняка.
Я не идиот, Роза. Просто объясняй.
Так она и поступает, да и еще, должен признать, очень толково. Словно прямо на моих глазах она становится совершенно другим человеком. Она кажется увлеченной этой темой. И ей это очень идет. Гораздо больше, чем этот ее нелепый и банальный флирт.
Начнем с «Правила умножения на четыре и два», говорит она, раздавая нам карты. Оно используется только на стадиях флопа и ривера[5]. На флопе, чтобы рассчитать свою долю, ты умножаешь количество аутов на четыре. На ривере на два.
Мне никогда особо не давалась математика, но я довольно быстро улавливаю, о чем она говорит. Вопреки мнению множества людей подсчет карт помогает нам не угадать, какие попадутся карты, а подсчитать вероятности.