Дверь заперта, на окне решетка, которая отделяет меня от свободы и заветной мечты получить образование и не обременять себя узами навязанного тетей брака. Видно сбыться ей уже никогда не суждено
Я сидела на кровати, поджав под себя ноги, и неотрывно следила за бледным солнечным диском, который, прогулявшись над черепичными крышами домов, стал спускаться к линии горизонта, клонясь к закату.
Птичьи трели за стеной сменили женские голоса, которые в скором времени смолкли. Дом погрузился в тишину, прерываемую лишь изредка громким стуком в парадную дверь. Каждый раз, услышав его, я вздрагивала, подпрыгнув на месте, и плотнее куталась в колючую шаль. Меня знобило. Но не от холода, а от страха. От нежелания принять ту судьбу, что была уготована мне Святыми Девами.
В замке щелкнул ключ, поворачиваясь по часовой стрелке. В липком полумраке, который укутал тесную комнату, я не могла этого видеть, лишь слышала. Но и этого звука было достаточно, чтобы я спрыгнула на пол, ретировавшись к закрытому окну. Я схватила ковш за длинную деревянную ручку, крепко сжав его в руке, словно гвардеец свой верный меч. Боюсь, мое «оружие» не сможет обеспечить мне должную безопасность. Но, тем не менее, это лучше, чем ничего. Так я чувствовала себя увереннее.
Она здесь, ваша милость, шепчет тетушка, шурша длинной юбкой. Неужели по такому случаю надела свое любимое пышное платье? Прошу! Ваш визит это большая честь для нас! не унимается Эстелла, явно пытаясь произвести впечатление на гостя.
Я стою молча. Боюсь шелохнуться. Уповаю на то, что меня не заметят. Глупо. Но мне так хочется оттянуть сей момент!
Тетушка Эстелла чиркает спичкой, разжигает огонь в камине. Он трещит, с жадностью набрасывается на щепки и сухую древесину, словно изголодавшийся дикий зверь.
Темнота рассеивается, комнату озаряют ярко-оранжевые всполохи огня. Я пытаюсь рассмотреть неизвестного. Он окутан мраком. Тени, словно ручные звери, вьются у его ног, покорно льнут к нему, словно к своему хозяину. Дурной знак.
Тетушка, подбрасывает в огонь новую порцию дров. Ее руки подрагивают от волнения. Это может означать лишь одно в бордель вошел очень влиятельный мужчина, который сможет озолотить мою жадную родственницу.
Оставь, отрывисто произносит гость, заставив меня крепче сжать ручку ковша. Тетушка покорно выпускает из рук шуровку. Выйди, сухо добавляет он.
Но, ваша милость, голос Эстеллы подрагивает. Ей явно не нравится то, как общается с ней мужчина, но, тем не менее, перечить ему она не станет. Я в этом уверенна.
Подождешь за дверью. Между пальцев гостя блестит один золотой. Этого достаточно, чтобы тетушка, позабыв обо всяких моральных принципах, оставила юную племянницу один на один с мужчиной.
В горле застревает ком, к глазам подступают слезы. Но никто этого не видит. Эстелла старается не смотреть в мою сторону, все ее внимание приковано к монете, которую играючи перекатывает между пальцами незнакомец.
Айзек
Жду, когда хозяйка борделя наконец-то скроется за дверью. Думаю, погорячился, сунув ей золотой. Эта алчная особа оставила бы меня один на один с девчонкой и за пять серебряных монет.
Пока женщина, подобрав темно-коричневую юбку руками, семенит к выходу, я всматриваюсь в темноту. Жадно вдыхаю носом воздух. Я чувствую, как комнату наполняет приторный запах страха, слышу ее прерывистое дыхание, представляю, как чертовка дрожит.
Усмехаюсь. Мне нравится ощущать власть над ней.
Подойди, командую я, когда дверь за хозяйкой дома закрывается.
Девчонка даже не шелохнулась. Представляю, как в полумраке она, гордо вздернув подбородок, поджимает губы. Все еще пытается набить себе цену? Зря! Все расчеты я буду вести с ее опекуном. Эта дрянь не получит ни одного серебряного. После того, как она плеснула в лицо канцлеру чашку горячего кьяра, пусть уповает на то, что вообще осталась жива.
Делает небольшой шаг, оказавшись в освещенной огнем части комнаты.
О, да! Я не ошибся! Джон Фокс и правда сдал девчонку, надеясь получить отсрочку по очередному платежу. Наивный глупец!
Склонив голову набок, я рассматриваю чертовку, сбежавшую утром из булочной. Она прячет свои зеленющие глаза, упирает взор в гнилые половицы под ногами. Копна волос спрятана под нелепым чепцом. Черт, он ей совсем не идет! Так и хочется сорвать! В дрожащих руках девчонка сжимает ковш, до краев наполненный водой. Нет, ей и правда место на сцене! Играет недотрогу так, что впору поверить! Но меня ей не провести. Я знаю, что тело ее дрожит не от страха, а от желания. Это свойственно всем женщинам. Она не исключение.
Я ведь говорил тебе, что все продается. Все! Без исключения! Я делаю шаг вперед. Чувствую, как прогибаются старые доски под ногами.
Глаза девчонки вспыхивают. Узнала. Пальцы сильнее сжимают ручку ковша. То ли от волнения, то ли от страха.
Хотите купить меня? произносит с отвращением. Неужели и правда, ее это задело? Сомневаюсь За сколько?
Твоя тетя просила двенадцать золотых, неторопливо ответил я, не сводя с нее своего взора, но я убедил ее отдать тебя всего за три.
Даже в полумраке, окутывающем комнату, я отчетливо увидел, как вспыхнули ее щеки. Пусть знает свое место! Ей необязательно знать, что хозяйка борделя выручила за сиротку тридцать золотых. Целое состояние по нынешним меркам!
Я предлагаю вам пять золотых, произносит девчонка, набравшись смелости. Вы отпустите меня, если я заплачу больше, чем взяла с вас тетя?
Я смеюсь, запрокинув голову. Глупая! Разве тут дело в деньгах?
У тебя нет ни одного серебряного, шепчу, приближаясь к ней. Чем же ты будешь платить?
Я Я заработаю, отвечает она дрожащим голосом. Я могу убирать ваш дом. У вас ведь есть дом?
О, да! У меня есть дом! Но твоей ноги в нем никогда не будет! НИ-КО-ГДА!
Нет! обрываю ее речь. Пальцы стискивают маленький подбородок, притягивая к себе. Морщится, словно ее дотронулся кто-то из детей «псов». Неблагодарная дрянь!
Нас разделяет несколько дюймов. Мне чертовски хочется вцепиться в ее губы, показать этой ведьме, где ее место, сорвать приглушенный стон. Но я лишь сильнее сжимаю пальцы, глядя в ее глаза. Девчонка жмурится, пытается отступить. Тщетно. Я держу ее слишком крепко.
Я не стану вашей женой! цедит сквозь зубы, осмелев.
Женой?! переспрашиваю я. Думаешь, я возьму в жены распутницу из дешевого борделя? мои губы расползаются в хищном оскале. Я застал девчонку врасплох.
Нет? переспрашивает она. В ее голосе я слышу облегчение. Вот дрянь! Она слишком рано обрадовалась!
Нет, качаю головой, вдыхая ее запах сладкий, дурманящий. Ты выйдешь замуж за старого конюха. Он падок на молодых девиц. Я думаю, он не расстроится, если я привезу ему немного «испорченный» товар, говорю я, привлекая девицу к себе. Рука невольно сползает на ее точеную талию, стискивает ни разу не тронутую мужчиной плоть. По крайней мере, тетка утверждала, что эта ведьма чиста, как первый снег. Надеюсь, она не солгала.
Девчонка всхлипывает, упирается одной рукой в мою грудь, пытаясь отстранится.
Нет! Так нельзя! Вы зверь! Животное! Похотливый пес! бросает слова мне прямо в лицо. Ненавижу! смачный плевок заставляет ослабить хватку. Вот же дрянь! Где только этому научилась?
Пока я представляю, как буду срывать с нее заштопанное платье, эта ведьма опускает ногу, облаченную в туфлю на мои пальцы. Черт! У нее там что, подковы?!
Девчонка вырывается и, выплеснув содержимое ковша в камин, в кромешной темноте, направляется к выходу. Я бросаюсь следом, но, споткнувшись о брошенный ею же ковш, падаю на одно колено. Этих нескольких секунд достаточно, чтобы пташка спустилась по лестнице и выпорхнула за дверь, скрывшись в объятиях ночи.