Мы прошли в дом, планировка которого была точь-в-точь как и наш домик. На кухне сидела Авдотья, утирающая слёзы. А рядом Владимир, хмуро уставившись в стол.
Женщина, как только увидела меня, резко выпрямилась.
Ты! Это из-за неё! зашипела женщина, поднимаясь со скамьи.
Сядь, Авдотья, приказал Владимир. Не гоже обвинять других в собственной глупости.
Не пущу её к моему Рати! Не пущу! шипела женщина. Пусть убирается!
Тихомир, уведи мать, тихо обратилась мама к парню, что зашёл следом за нами. И не слушай её. Наслушался уже.
Тихомир кивнул и крепко обнял мать, уводя в комнату. Травница же обратилась к Владимиру, кивая на вторую дверь:
Там лежит?
Там, кивнул мужчина. Но думаю, что поздно уже.
Травница кивнула и потянула меня за собой, открывая дверь в комнату, за которой находился больной.
В нос ударил запах крови, а ещё сладкий запах. Я кинула взгляд на кровать и судорожно вздохнула. Прав староста, лечить тут уже некого.
Ай как плохо, прошептала травница, подходя к кровати и кладя руку на лоб. Арника, выйди к Владимиру, пусть отправит за лекарем. Я постараюсь помочь, но моих сил вряд ли хватит. Иди давай.
Я быстро передала просьбу травницы, хотя сама слабо верила, что что-о можно сделать. Зато теперь я знаю, как пахнет гной.
Подавив страх усилием воли, я вернулась в комнату. Мама разглядывала ногу, на которой была огромная дыра.
Вот, что бывает, когда мозгов нет, грустно усмехнулась женщина. Ну что Арника, сделаем то, что я делала не один раз в прошлой жизни.
Я непонимающе посмотрела на женщину.
Ампутацию, объяснила мама. Ногу не спасти, но вот за жизнь стоит побороться.
Я судорожно вздохнула и перевела взгляд на красное лицо мужчины. Не знаю, спал ли он, или был без сознания. Но то, что у него сильный жар, сомневаться не стоило.
Как? только и смогла вымолвить я, понимая, что нет ни подходящего помещения. ни инструмента. Да даже банального обезболивающего нет.
Как делала не раз, глухо ответила мама. Молясь, что всё пройдёт успешно. Идём, нам надо подготовиться.
Мама распахнула дверь и позвала Тихомира, цыкнув на нерадивую Авдотью.
Тихомир, нужен самогон, кипячёная вода и тряпки. Я схожу за инструментом, а ты пока подготовь всё, что сказала. Ещё стол освободи и накрой простынью чистой. Отца на него положим. Давай только быстрее.
Не говоря больше ни слова, травница махнула мне рукой, давая понять, чтобы я шла следом, и вышла из дома.
Я же попала сюда тоже не с пустыми руками, хмыкнула женщина, как только мы отошли от дома. Лекарств при мне не было, а вот кое-какой инструмент сохранился. Только помощь нужна будет. Твоя помощь, потому что никто не должен видеть, что происходит.
Я не уверена, что смогу, сглотнув, прошептала я.
А у тебя выбор есть? Ничего, сейчас травку успокаивающую выпьешь. Я одна не справлюсь.
А почему не дождаться лекаря? слабо спросила я.
Не успеет приехать, качнула головой мама. Я не уверена, что ампутация поможет остановить заражение, но хоть что-то. А у лекаря есть лекарства и кое-какие артефакты.
А я не уверена, что такие операции можно проводить вот так, на столе жилого дома и без анестезии.
Можно, усмехнулась травница. Всякое бывало. Да и анестезия будет, хоть и не такая действенная, как в больнице.
Самогон, понятливо кивнула я.
Верно, кивнула травница. Будем надеяться, Ратибор выживет.
Это из-за меня, я тяжело вздохнула. Мне кажется, что Валенсия не думает о последствиях помощи, которую оказывает.
Не говори ерунды, фыркнула мама. Ратибор пострадал из-за своей глупости, что был так не аккуратен. И из-за глупости жены. А Валенсия Знаешь, мне ведь тоже было нелегко здесь первое время. Мне кажется, Валенсия специально ставит человека в трудные условия, чтобы посмотреть, сможет ли спасённый выгрызть у судьбы кусочек счастья.
Интересно, какой процент выживших? усмехнулась я.
А вот этого мы никогда не узнаем. Да и незачем. Вероятно, в этом есть какая-то высшая цель, понятная лишь богам.
Я не ответила. В одном я с травницей согласна: пытаться понять поступки богини заведомо провальное занятие.
Дома Яна так и сидела с книжкой в руках, с любопытством читая очередную историю. Хотя, скорее, пыталась читать. Пока ещё путалась в буквах, но очень уж хотела научиться.
Идём, покажу тебе кое-что, травница поманила меня за собой, в свою комнату.
Там, из-под кровати, женщина достала железный чемоданчик, которого в этом мире быть никак не могло. Распахнув его, травница тяжело вздохнула и отошла чуть в сторону, чтобы я могла полюбоваться содержанием.
Это и есть те самые инструменты? тихо спросила я, сглатывая.
Именно, кивнула мама. Конечно, в больницах пользовались уже другими. Но вот в полевых условиях именно такой набор и нужен был.
Процент выживания, как я понимаю, был мизерный, горько усмехнулась я, разглядывая инструмент, который меньше всего походил на врачебный.
Острые, заточенные ножи, не то пила, не то маленькая ножёвка, кусачки, пинцет, жгуты.
Насмотрелась? Поторопимся, мама закрыла чемоданчик и запихнула его в мешок.
Неожиданно раздался стук в дверь. За ней показалась мордашка Фоньки.
Бабушка Веся, а
Некогда мне сейчас, рыкнула женщина. Присмотри за Янкой, пока мы заняты будем.
Присмотрю, кивнул мальчишка. Мамка слышала, что с дядькой Ратибором произошло. Вот, передала.
Фонька протянул пузатый бутыль.
Спасибо, поблагодарила мама, забирая бутылку. Пообедай сам, дак Яну накорми. Нас долго не будет.
Хорошо, кивнул Фонька. А вы дядьку Ратибора лечить? Говорят, умирает. Жалко его, он хороший.
Тебе все хорошие, кто мамку не обижает и тебе сахарные леденцы даёт, усмехнулась травница. Иди уже, Янка в комнате. И смотри мне, не обижай.
А что это? я потрясла бутылкой, которую несла в руках.
Спирт, коротко ответила женщина. Не такой чистый, как медицинский, но лучше того варева, что может достать Тихомир.
Им поить будем? удивилась я.
Нет, Ратибора самогоном напоим. Он мужик непьющий, много не понадобится. А спиртом обработаем инструмент.
Инструмент выглядит как новый. Словно, его только сделали, покачала я головой. Перед глазами всё ещё была холодная, блестящая сталь.
Потому что чищу и точу, усмехнулась женщина. Нельзя допустить, чтобы заржавел.
Мама, я боюсь, тихо призналась я. Отвар, который я выпила ещё дома, подействовал, но не так сильно, как хотелось бы. Тебе не страшно?
Я видела смерть множество раз. Не забывай, кем я была раньше. Да и работа травницы не такая уж и спокойная. Вообще, такими операциями занимаются именно лекари, травницы же просто простуду лечат, да боли в спине. Но, когда на всю округу ты единственный человек, который знает, с какой стороны к ране подойти, выбора не остаётся. А страх Страх уйдёт.
Я даже уколы никогда не колола, призналась я. Страх причинить боль во мне слишком силён.
Ты в корне неверно мыслишь, оборвала меня мама. Ты же понимаешь, что это во благо, а не просто так, захотелось поиздеваться. У нас не концлагерь, опыты не ставим. Лишь хотим помочь, хотим спасти жизнь хорошему человеку. Фонька прав, Ратибор действительно заслуживает уважения, не говоря уж о жизни. А об Авдотье не думай, к тебе она не подойдёт. Да, будет язык распускать, да, коситься. Но не тронет ни тебя, ни Янку. Это склад характера такой. Болтает, но грань не переходит. А Ратибор, если выживет, быстро язык жёнке прищемит. У него с этим строго.
Я её и не боюсь, усмехнулась я. Мама, ты уверена, что отвар поможет не рухнуть в обморок?
Не уверена, вздохнула она. Но если ты позволишь себе упасть, как благородная леди на балу, то считай, что Ратибор помер. Одна я не справлюсь, а больше никому нельзя показывать инструмент.
Я постараюсь, правда, шепнула я, сжимая бутыль леденеющими пальцами.
Только вот чем ближе мы подходили к дома Авдотьи, тем сильнее накатывал страх. А я поняла, что искренне завидую людям, которые в экстренных случаях могут мыслить здраво. Я к таким людям не относилась.