Он обзывался и толкался, практически прошептала Яна, прижимаясь ко мне и со страхом глядя на огромного мужчину.
Влас? А ты что скажешь? суровый взгляд метнулся в сторону мальчика. Ты уже взрослый, чтобы рыдать из-за разбитого носа.
Я не обзывался! Я сказал правду! Мама говорила, что она выродок, а мамка потаскуха!
Я задохнулась от обиды и шока. Они меня ведь и не знают! И чёрт с ним, я потерплю, но зачем на ребёнка всё это вываливать?
Иди, Влас, махнул рукой Владимир. Да не забудь отцу сказать, чтобы пять кнутов выписал.
За что?! возмутился мальчишка, а я побледнела. Здесь вполне нормально бить детей?
За то, что обзываешься, строго парировал староста. А будешь спорить или пытаться обмануть, ещё добавлю.
А ей? Влас смирился с наказанием и махнул в сторону Янки. Она мне кулаком ударила, в нос!
Яна вздрогнула и прижалась ко мне ещё сильнее, а я со страхом посмотрела на Владимира. Тоже розги? Но я не буду лупить дочь! Это дико!
Яна честь свою защищала, Сурово рыкнул староста. К тому же, младше тебя. Разве учил тебя отец маленьких обижать?
Нет, Влас опустил голову, признавая ошибку.
Когда мальчишка ушёл, Владимир повернулся к нам и покачал головой.
Привыкайте. Научитесь не обращать внимания, сможете жить почти как все. А ежели не выдержите, то станете как, староста глубоко вздохнул и махнул рукой, не желая продолжать.
Идём, Арника, проворчала травница и повернулась к Владимиру. Не пойду я выбирать, пусть кто-нибудь принесёт окорок, да кусочек сала. А мы потом рассчитаемся.
До дома мы дошли намного быстрее. Я уже не с таким восторгом рассматривала окрестности, думая лишь о том, как привыкнуть к такой жизни.
Фонька нас ждал у калитки. Чумазый, испачканный землёй, но с улыбкой.
Всё сделал? сурово спросила травница, внимательно глядя на ребёнка.
Да, баб Веся, кивнул подросток. Лук без единой травинки!
Идём тогда, пообедаешь с нами, смилостивилась женщина и пошла в дом.
Мама, Яна дёрнула меня за руку, привлекая внимание, как только мы остались одни. Я домой хочу.
Теперь здесь наш дом, милая, с улыбкой тихо сказала я.
Не рассказывать же ребёнку, что лучше бы мы остались. Возможно, со временем, Ярославу надоело бы за нами гоняться. Или и правда можно было бы уехать в другой город.
Эх, Валенсия. Вроде и доброе дело сделала, а вроде и сильнее угрозу навлекла.
Руки мойте, да за стол, травница была задумчива и неразговорчива. Вроде как праздничный обед превратился в обычный приём пищи. Фонька кидал любопытные взгляды на Янку и даже предпринимал попатки поиграть. Но Яна, напуганная ситуацией возле дома старосты, отвечать на игры не желала. Дочка быстро поела и убежала в комнату.
Вздохнув, Фонька тоже не стал задерживаться, опустошил тарелку и выбежал из дома, коротко поблагодарив.
Помой посуду, я со стола уберу, женщина встала со скамьи и принялась убирать остатки еды.
Как часто бьют детей? решилась я наконец, собрав тарелки в тазик.
Как они того заслуживают, пожав плечами, спокойно ответила мама. Если не принимать меры.
Меры? я нахмурилась. Какие?
Воспитательные, Аринка. Если детей с малого возраста не воспитывать, тогда приходится и розги в руки брать. В деревнях дети сами себе предоставлены, некогда родителям смотреть за ними. Пока боятся прутом по заднице получить, вроде как не сильно шалят. А если знают, что ничего им не будет, то и до убийства дело может дойти. Хватит болтать, я жду.
Я быстро ополоснула тарелки в тазике, потёрла тряпкой и окунула в другой тазик, с чистой водой. Далее полагалось протереть посуду чистой, сухой тряпкой и поставить на место. А воду вылить на огород.
Отсутствие химии, типа жидкости для мытья посуды, позволяет так сделать.
Ополоснув оба таза, чтобы не осталось жирных следов, я повесила их на стену, на специальные гвоздики, и села на скамью, напротив мамы.
У меня есть несколько листков, травница вынула из сундука серые листы бумаги и маленький бутылёк с чёрной жидкостью. Один тебе, для алфавита. А остальные Янке, ей больше надо. Я сейчас напишу алфавит, а ты заучи. Потренироваться можно и на улице, на песке палочкой рисовать будешь. Но выучить придётся быстро. Хорошо ещё, что разговорный учить не надо. Садись и смотри.
Я подсела ближе и стала внимательно следить за травницей и тем, что она выводила тонким пером на серой бумаге, очень низкого качества.
Мне знакома эта письменность, задумчиво произнесла я, разглядывая округлы буквы. Очень похож на грузинский.
Наверное, травница пожала плечами. Напротив символов этого мира, мама ставила буквы русского алфавита.
Ты не забыла? удивилась я. Прошло ведь много лет, тем более без практики.
Почему же без практики? хохотнула женщина. У меня есть травник. который я пишу только на русском языке. Чтобы даже если и своруют, то ничего не поняли.
А как же конспирация? нахмурилась я. Как же тайна?
А что тайна? фыркнула мама. Я всегда могу сказать, что это язык учёного, который учил меня. Собственно, так и есть. Вообще, свои записи учёные стараются шифровать, во избежание кражи. Придумывают письмена, выучивают и тайные знания описывают на нём. Так что, никого этим не удивишь. Готово.
Я чуть подождала, пока чернила засохнут и, взяв листок, пошла в комнату. Буду сразу учить, вместе с Янкой.
Глава 5
Неделя пролетела незаметно. Впрочем, по-другому и быть не могло, слишком загружена оказалась жизнь в деревне. В лес мы всё же выбрались на следующий день. Правда перед этим не забыв накормить кур и козу. Козу, кстати, доить я научилась. Оказалось, что ничего сложного, а вот молоко очень полезное и вкусное. Потом меня познакомили с местными несушками. Травница ещё сетовала, что так и не смогла купить каких-то особенных, на суп.
Я растерянно посмотрела на курочек, гуляющих по загону и пожала плечами. Курицы как курицы. А вот Яне пришлось объяснять, что да, вкусная жареная курочка при жизни выглядит именно так. Конечно, дочь знала животных. Но не задумывалась, что кусочек мяса в тарелки и вот это квокочущее животное одно и то же. Мама лишь покачала головой, заметив изумлённый и задумчивый взгляд Янки. А я вздохнула. Лишь бы сделала правильный вывод. Жизнь в деревне и так обещает быть далеко не скучной, а если ещё и дочь решит питаться только овощами и фруктами, отказавшись от мяса
За неделю к нам так ни разу никто и не пришёл. То ли не было болезней, то ли наше появление сказалось на репутации травницы не лучшим образом. Сама мама на мои вопросы лишь отмахивалась. Какая разница, что о ней думают? Если прижмёт, то резко забудут о неприязни и убеждениях. А глупцов разубеждать никто не будет.
Алфавит мы с Яной заучили. Дочь училась читать, а я тренировала письмо. Сегодня день выдался солнечным и, после прополки очередной грядки с мелиссой, я села на скамейку и принялась в который раз чертить буквы палочкой на земле.
Арника, идём со мной, буркнула мама, выйдя из дома.
Сама травница уже была собрана и держала небольшую, холщовую сумку в руках.
А Яна? нахмурилась я, вставая со скамьи.
Дома посидит, не надо ей туда. А вот ты можешь понадобиться.
Пожав плечами, я забежала в дом и предупредила дочь, попросив не баловаться и из дома не выходить.
Пока шли по деревенской дороге, я хотела спросить, куда мы направляемся. Но глянув на травницу, решила не лезть с расспросами. Слишком мрачное выражение лица было у женщины.
Мы подошли к калитке небольшого дома, и я с удивлением обнаружила на крыльце Тихомира. Парень сидел, низко опустив голову.
А ты почему не позвал? резко спросила мама у Тихомира, привлекая его внимание.
Матушка запретила, глухо обронил тот.
Матушка запретила, передразнила мама. Дура твоя матушка.
А я тихо вздохнула и покачала головой. Видимо, Ратибору стало хуже.