Инструкции, как обращаться с судьями, мне не выдали, и я струхнула. А вдруг ляпну что-нибудь не то, а они мне впаяют пятнадцать лет каторжных работ? Ой, нет, ректор же сказал что-то о смертной казни!
Неподкупные и справедливые пифии, возгласил Эдмонд. Эта женщина попросила СПРАВЕДЛИВОГО СУДА. Взываю к вашему разуму и вашим тайным силам! Отделите зёрна от плевел и судите виновна она или чиста от злостных намерений.
И вытолкнул меня прямо перед судьями светить разрезом на юбке.
Нет, бояться мне, конечно же, нечего! Ведь я чиста и невинна, как девственница, только мыслями и намерениями! Вообще я тут ни при чём, я добрая и пушистая!
Добрый день, сказала я дрожащим голосом. Очень приятно познакомиться, меня зовут Алёна. Вот так случилось, я сейчас вам расскажу. В общем, ночью, когда я спала с котёнком, проснулась от его мяуканья
Разум, сказала одна из пифий.
Глупость, не согласилась с ней другая.
Несдержанность, вступила третья.
Дерзость.
Доброта.
Они что, всерьёз перечисляют мои достоинства и недостатки? Я подняла руку, как в первом классе, и робко спросила:
А что там по моему делу? Я-то знаю, что хорошая, но можно меня оправдать и отправить домой? Снежку я даже согласна оставить товарищу ректору, потому что вижу, как ей тут хорошо
Невоздержание, перебила меня рыжая пифия.
Молодость, снисходительно ответила ей блондинка.
Любовь, задумчиво сказала шатенка.
Страх, возразила рыжая.
Милосердие.
Они замолчали. Я оглянулась на Эдмонда и взглядом спросила: «Ну, долго ещё?» Ректор сложил руки на груди, «закрывшись». Ишь какой. Дрожи, мол, Алёнка сама.
Вердикт, сказала рыжая громко.
Оправдайте меня уже, пожалуйста!
И почувствовала просто всей кожей, как ректор думает: обвините её уже, пожалуйста!
А пифии, чтоб им благочестие пусто было, молчали. Нагнетали обстановку, доводя до точки кипения.
Я нервно мяла пальцы, перескакивая взглядом с одной судьи на другую, но те словно в сон погрузились. Хотя
Может, они таким образом совещались между собой? Как там у нас на Земле это происходит? Суд удалился на совещание?
Я нервно хохотнула и с ужасом прикрыла рот. Ох, вот только этого мне не хватало! Только не сейчас, когда от этих пифий зависела моя дальнейшая жизнь! Если я разрожусь потоком ничего не значащей чепухи, как обычно это происходило в моменты сильного волнения и переживаний, то даже я не поставлю на свою жизнь.
Чиста, нарушила тишину одна из пифий так резко, что я вздрогнула.
Чиста, подтвердила вторая.
И так, по капле, словно высыхающий ручеёк на трескающейся земле, каждая из моих судий в светящихся мантиях повторила это слово. А после в зале суда стало темно. Погас свет, исчезло свечение одеяний, да я даже руку свою не разглядела бы теперь! Кромешная тьма!
Ну зашибись! проворчала я, не зная, что теперь будет.
И испуганно ойкнула, когда чьи-то цепкие пальцы схватили меня за локоть.
Не ори, раздалось раздражённое где-то у моего уха, и я снова вздрогнула. Только теперь уже от странной смеси ощущений: испуга, досады и волнения? Когда я не видела нахальные серые глаза, а лишь чувствовала горячее дыхание на своей коже, моё тело вдруг стало совершенно странным образом реагировать на твердолобого ректора.
На Эдмонда
Пока я боролась со странными чувствами, охватившими моё тело, Эдмонд вытащил меня из зала суда в коридор. К счастью, там был свет, и я, моргнув несколько раз, привыкая, повернулась лицом к своему мучителю.
Ну что, вы довольны, товарищ ректор?
От моих слов Эдмонд скривился. Но ответить не успел. Глубокий женский голос прервал наш милый диалог, наплевав на всякие приличия и манеры.
Эдмонд, я поражена! заявила дама лет пятидесяти с хвостиком. На ней было странное платье с рюшами по рукавам и краю корсета, а на голове мадам красовалась шляпка с пышным пером. Почему я обо всём узнаю последней?!
Я перевела взгляд на ректора и с трудом подавила злорадный смешок: мужчина взбледнул, вмиг растеряв всю свою надменность и властность, превратившись в нашкодившего мальчика, которого отчитывает строгая мама. Или няня. Или учитель не важно.
Мама, вам не стоило начал оправдываться ректор и я мысленно похвалила себя за догадливость. Таки маман. Это открытие заставило меня присмотреться к женщине повнимательнее вдруг я смогу разгадать причину отвратительного поведения её сына, наблюдая за их общением?
Ещё как стоило! перебила Эдмонда женщина. И как долго ты собирался скрывать от меня это? палец мадам совершенно неуважительно нацелился в моё декольте. Упс, да не думала я о таком исходе событий, когда весело кромсала свою чрезмерно целомудренную робу.
Кто-то скрипнул зубами. И это точно была не я. Всё ещё сдерживая позывы насмешливо улыбнуться, потешаясь в душе над загнанным в угол ректором, я тратила всё своё самообладание на то, чтобы молчать. Жаль только, что хватило меня ненадолго.
А что поделать, оскорблять себя всяким там мадамам я не позволю! Будь она хоть трижды матерью ректора какой-то там академии.
Я не «это», возмущённо заявила я, раз уж ректор свой язык засунул себе в одно место. У меня есть вполне определённый пол. Женский. Как и ваш, к слову.
Ответом мне был настолько презрительный взгляд, что я мигом поняла, откуда ветер дует, и от кого у Эдмонда такие отвратительные манеры. Тут не то что яблоко от яблоньки не далеко упало, оно и от ветки толком-то не оторвалось даже.
Удивительно, как при такой маман он умудрился жениться и дочерью обзавестись! Святая женщина его жена, не иначе!
Я говорила, Эдмонд! Я пыталась тебе сказать, что эта простигосподи не та, за кого себя выдаёт!
Тон матушки был торжествующим, а я сложила два и два, белые волосы, не та Это она приходила ко мне во сне!
Я выдаю себя за попаданку, сказала громко, чтобы все, кто мог слышать (в том числе и пифии, которые объявили о моей чистоте). И, задрав нос, добавила: А если вам лично, мадам, что-то не нравится, я с удовольствием покину ваш мир, только отправьте меня домой.
Не в моей власти, ответила женщина, скривившись, будто съела кислый апельсин, отправить кого бы то ни было куда бы то ни было.
Мама, простите, я никак не ждал вашего визита, словно опомнился Эдмонд. Боже, лапушка, да рявкни уже на неё! Ты же не мальчик на побегушках! Тебе за тридцать, а ты матушки боишься! Прямо до икоты!
Да? А ведь я глава попечительского совета, сын мой, с невообразимым достоинством сказала женщина.
А члены попечительского совета всегда приходят во сне к девушкам, которые вынужденно занимают спальню сына? тихо спросила я.
Что-о-о? матушка Эдмонда на мгновение потеряла часть своего достоинства, но тут подобрала его и челюсть обратно. Завидую, железная женщина!
О чем ты, Алёна? сквозь зубы процедил ректор. Но я решила пока больше не отсвечивать, потому что стояла всё в том же платье из рубища и кружавчиков от пижамки.
Ни о чём, сказала отвлечённо и двумя пальцами приподняла подол своего одеяния. Хотелось бы знать, что мне делать дальше.
Отличный вопрос, похвалила меня матушка ректора, однако было ясно, как божий день любить она меня за выдающийся ум и феноменальный интеллект не стала. Зато повернулась к сыночку и резким тоном велела: Убери «это» из Академии! Немедленно. У нас учатся молодые люди и юные леди из самых знатных родов не только Арбента, но и Малунги! Своим видом она может развратить их неокрепшие умы!
Серьёзно?! не выдержала и рассмеялась я. Развратить? Чем? Вот этим рубищем?
Попрошу помолчать, отозвалась мадам мама ректора ледяным тоном. Эдмонд, распорядись, чтобы её выдворили из Академии!
Нет, неожиданно ответил ректор, и мы обе матушка и я посмотрели на него широко распахнутыми глазами. Эдмонд пробормотал себе под нос, словно пытаясь оправдаться перед самим собой: Я не могу, ибо есть ещё некоторые невыясненные обстоятельства.