Вы еще не передумали стать врачом, Дамиан? спросил доктор у паренька. Что же, тогда вот вам явный пример кипения крови. Она будет сопротивляться, держите ее.
Глава пятая
Знаете, господа, я готова бороться за свою жизнь до последней капли крови. Отличный вышел каламбур, почти пророчество. Какого черта в этой проклятой комнате нет ничего, чем я могла бы проломить своим мучителям пустые головы? Подсвечник?
Он стоял слишком далеко, а я допустила одну ошибку. Я вскочила, намереваясь в два прыжка добраться до орудия своего спасения, но забыла о хромой ноге.
И она подвела меня, подвернулась, я взмахнула руками, теряя равновесие, и оказалась прямо в железной хватке цирюльника Бака. Я дернулась, взвыла, лягнула здоровой ногой подоспевшего ко мне Дамиана, достала, и он болезненно вскрикнул: обута я была в тряпку, но попала точно под коленную чашечку. Да, как и многие коллеги, я не пренебрегала тренировками по элементарной самообороне еще с тех пор, как работала в прокуратуре. Не то чтобы хоть раз появился повод тогда, зато сейчас пригодилось.
Я же заплатила тебе, свиной сын, прошипела я, расслабляясь и рассчитывая, что это даст мне фору. Заплачу еще, если ты оставишь меня в покое.
Придется тебе, Дамиан, не обращая на меня никакого внимания, предупредил парнишку цирюльник. Ты уже пускал кровь госпоже Урфике, знаешь, как это делать. А я буду ее держать.
Тронешь меня, я тебя ночью найду и кишки знаешь на что намотаю? пригрозила я, но больше уже от отчаяния. Ничего, кроме фраз моих бывших клиентов, на ум мне не приходило, но местных целителей угрозы российских уркаганов почему-то не испугали. Что он сказал? Дурная кровь? Кипящая кровь?
Дамиан со скальпелем в руке стоял теперь вне пределов моей досягаемости, и я даже на расстоянии нескольких метров видела отвратительные потеки на тусклом металле. Конечно, они меня не зарежут, люди они опытные, но все дело в том, чем мне это аукнется. Если никто не счел преступлением то, что лекари сотворили с Джорджем Вашингтоном хотя казалось бы, в мои-то откровенные времена, когда на публику выносили все, что только могли, а не было, что вынести, так придумывали, так и во времена «Гугла» всезнающего не требовали эксгумации, не писали разоблачительных статей
Кого будет заботить моя судьба?..
Вопреки моему ожиданию, цирюльник не ослабил хватку. Скорее всего, он был научен многолетним горьким опытом и оплеухами, поэтому я поступила иначе: коротко вскрикнула и обмякла в его руках.
Хитростями подследственных со мной охотно делились и коллеги по прокуратуре, и обычные опера еще тогда, когда я была следователем. Будучи судьей, я узнала намного больше из материалов дел, из показаний, заключений экспертов и видеозаписей. Я думала, что когду-нибудь выйду на пенсию и буду писать детективы не то чтобы это было мечтой, так, не самыми честолюбивыми планами, проектами, чем угодно, потому что я не видела ничего расслабляющего в том, чтобы что-то писать, а детективы и так, и так не пользовались популярностью. И все равно память хранила, а тело само подсказывало, чем воспользоваться в опасный момент.
Вот Нечистый! выругался цирюльник. Дамиан, давай положим ее.
Я не спешила, лишь прилагала все усилия, чтобы не напрячься. Тело должно быть максимально расслабленным для того, чтобы чтобы произошло уже что-нибудь, что избавило бы меня от попытки кровопускания. Я осмелилась чуть приоткрыть глаза и сквозь ресницы рассмотрела, как Дамиан положил скальпель, подошел ко мне, взял меня за ноги осторожно, обмотав ноги тканью юбок, и вдвоем с цирюльником они перенесли меня обратно в кресло.
Давайте, нетерпеливо скомандовал доктор. Дамиан, в первую очередь сосуд, и указал на металлическую емкость.
«Я его сейчас вколочу тебе в глотку», мысленно пообещала я. Как только они надо мной наклонятся, я моментально приду в себя.
Цирюльник начал заворачивать мне рукав. Я открыла глаза полностью, телом все еще притворяясь, что я без памяти все равно мне в лицо никто не смотрел и встретилась взглядом с Дамианом.
Красивый паренек, немного испуганный, но заинтересовало меня не смазливое личико, а то, с каким напряжением он уставился на меня. Уже заметив и, безусловно, поняв, что я не без сознания, что я дурю их тут всех и морочу им головы.
У него был слишком обдуманный взгляд для этой эпохи на мгновение мне показалось, что он такой же, как и я. От неожиданности я затрясла головой, а цирюльник, заметив это, схватил меня за руку и сильно дернул. Сверкнуло лезвие в опасной близости от моей кожи, и тут я сделала то, что временами устраивали прямо в зале суда не самые удачливые подсудимые.
Меня это злило, и кто мог знать, что я воспользуюсь их рецептом?
Падучая? воскликнул цирюльник, выпуская мою руку. Я усиленно корчилась и очень старалась изобразить что-то вроде идущей изо рта пены, отчаянно жалея, что у меня нет банального кусочка мыла. Или хотя бы зубного ополаскивателя, хотя тут меня выдал бы его запах. И ведь как назло, слюны у меня во рту почти не было! Доктор?
В средние века отношение к этой болезни было двойственным. Где-то считали, что это происки дьявола, где-то что это признак гениальности и отметки богов. Я не была уверена, что здесь среди известных эпилептиков были Калигула и Петрарка, но надеялась на то, что доктор доложит о болезни кому следует. В конце концов, если я правильно поняла, даже собственная мать не слишком-то знала дочь, ведь так?
Я могла рассчитывать на любую реакцию, вплоть до того, что доктор решит не церемониться, отберет у цирюльников скальпель и положит конец моему представлению. Но он сделал неожиданную для меня вещь: я почувствовала, как в лицо мне плеснули вязкой водой, которая попала мне на язык, и я даже не взялась определять, что это такое вонючее, кислое и липкое.
Меня переиграли.
Ваше сиятельство, с легким и даже несколько ласковым упреком сказал доктор, ставя графин с разбавленным вином обратно на стол. Да будет вам известно, что вы не первая девица из тех, кого я посетил за последние несколько дней
Я поняла, оборвала его я и села прямо. Мысль, что меня раскрыли таким немудреным образом, меня даже обрадовала. Потому что это значило, что доктор был человек неглупый, и я могла говорить с ним без обиняков. Никто не хочет попасть на отбор невест. Но я я хочу, чтобы вы знали.
Некоторое время я выдерживала паузу. То, что я собиралась сказать, полностью противоречило тому, о чем я просила их с самого начала.
И пусть вас не смущает моя просьба, продолжала я. Мы все понимаем, что попасть в придворные дамы, просто оказаться при дворе не равно стать королевой. Я всю жизнь провела в четырех стенах, у меня кривая нога, но зато я умна, как вы уже могли заметить. Простите за это, я обвела рукой комнату, мол, цирк с конями закончен, и давайте договоримся: вы уходите, я вам плачу, и все держат язык за зубами. Мне не стать женой наследного принца, я пошевелила ногой, мне не стать ничьей женой, взгляните на меня, если бы я сама еще знала, чем так страшна бедняжка, кроме ноги, но женщина при дворе это не только смазливое личико. Или я выбираюсь из-под опеки матери, или я до конца своих дней прозябаю в деревне.
И я пожертвовала еще одним перстнем.
Ваше сиятельство, но кровопускание доктору очень хотелось обогатиться, тем более что цирюльник свой перстень уже припрятал.
Зарежьте курицу, предложила я, сдерживая внезапное острое раздражение. Мы ведь уже выяснили, что здесь нет идиотов, зачем все это опять?
Я бросила перстень на стол и сделала вид, что разговор окончен. И подумала, что у меня есть огромное преимущество то, что я хотя бы богатая аристократка. Со мной нельзя не считаться уже потому, что я это я. Деньги и титул.