Моя дочь и твой муж любовники. Уже давно. Аня родила ему дочь. У Ани на днях снова был приступ. Я понял в этот момент нам нужно что-то решать. Антона все устраивает. Ему эта жизнь нравится, можешь мне поверить. Но при этом страдают все. Ты сама это сейчас должна понимать и осознавать.
Я сидела, слушала его и открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Приступы Антона все устраивает страдают все
Господи как же вышло, что я была слепой последние пять лет минимум? Как получилось, что я, готовая ради самых близких людей на все, сейчас сидела и чувствовала себя раздавленной униженной. Сломленной?
Почему у них это началось? едва слышно прошептала я.
Потому что моя дочь захотела быть с твоим мужем.
Вы считаете это нормальным? выдавила в ответ из себя.
Нет. Но он ведь мог ответить отказом.
И потерял бы работу?
Скорее всего, да.
Нет, я вовсе не искала оправданий Антону. Я пыталась понять, что им двигало в тот момент. Мы молчали. У меня было лишь одно желание встать и уйти. Но что было бы дальше? Я устроила бы истерику Антону, мы бы с ним развелись И на этом все. Он платил бы алименты Вадику, но черт бы все побрал сыну были нужны вовсе не деньги! В первую очередь он нуждался в отце.
А может, это все взаправду было сфабриковано? У меня в голове зашумело. Имея на руках столько доказательств, я все равно с упорством страуса, прячущего голову в песок, пыталась ухватиться за какие-то иллюзорные варианты. Но знала одно я бы никому не пожелала быть на моем месте в этот момент.
Если ты согласишься стань моей гостьей на Дне рождения Ани. Я организую его через два дня в нашем загородном особняке. Твой муж тоже будет. Там ты лично убедишься в том, что я не лгу, сказал Лемешев.
До этой секунды я считала, что мое сердце и без того бьется с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку. Но я ошибалась. Оно стучало часто-часто, и каждое произнесенное Лемешевым слово, вызывало адский сонм эмоций.
Да сказала я, поднимаясь из-за стола.
Одеревеневшие руки оперлись о его поверхность и я встала.
Я буду там я хочу все увидеть своими глазами, сказала Роману Юрьевичу, после чего неверной походкой направилась в сторону выхода из ресторана.
6
От всего, что узнала за последнее время, разрывалась голова. И не только голова меня всю буквально разрывало изнутри. Я чувствовала себя так, будто внутри меня заминировали бомбу, готовую взорваться в любой момент. Я была подобна слепому, который заблудился в вечной темноте безо всяких ориентиров и не знает, как теперь выбраться на верный путь.
Я никогда не думала о том, как буду жить без мужа. Не была к этому готова ни психологически, ни, тем более, практически. Что я буду делать в случае развода? Куда пойду работать, чтобы содержать, как минимум, себя саму?
Эти вопросы, возникающие в голове резко, неожиданно, заставляли меня нервно вздрагивать, как от внезапного укола иглы. И, спасаясь от них, я занимала руки самыми привычными и обыденными делами готовкой и уборкой. Тем немногим, что умела в жизни.
Закусив губу, задрожавшую от ощущения собственной несостоятельности, я недоуменно вскинула голову, услышав вдруг звук поворачивающегося ключа.
Мое удивление усилилось, когда я бросила взгляд на часы всего лишь семь вечера. Сын уже давно был дома, Аля не стала бы пользоваться ключом, зная, что я на месте Неужели Антон? Я и вспомнить не могла, когда за последние годы он возвращался домой так рано.
За последние чертовы пять лет, если быть точной.
Рефлекс, выработавшийся за долгое время выйти ему навстречу я снова задавила на корню. Это был мой маленький протест. Жалкий и никому не заметный, но необходимый мне самой. Я будто испытывала этим саму себя, репетировала момент, когда встречать с работы будет попросту некого.
Привет, улыбнулся муж, входя в кухню.
Он сократил расстояние между нами, прижал меня к себе и поцеловал сначала в щеку, потом сполз губами к шее. Не выдержав, я вздрогнула от накатившего омерзения, но Антон, к счастью, истолковал это, видимо, как признак удовольствия.
Ты рано, проговорила как можно спокойнее, едва сдерживаясь, чтобы не отбросить от себя его руки.
Решил провести время с любимой женой промурлыкал он мне не ухо.
Я едва не рассмеялась горько и зло. Эти слова звучали сейчас, как самая настоящая издевка.
А еще продолжил муж. Я хотел перед тобой извиниться.
Он развернул меня к себе лицом и провел пальцем по щеке. Его взгляд, его прикосновения все это было подобно пытке, которую я едва выдерживала. Он смотрел на меня так ласково, как давно не бывало, а я могла думать только о том, что этими же руками он касался другой женщины. Ложился с ней в постель зачал ребенка. И, вероятно, смотрел на нее точно также, как на меня сейчас.
Это было больно настолько, что я отвела взгляд. Попыталась отвернуться, чтобы снова схватиться за нож, которым крошила лук, в спасительно-привычном движении, но Антон перехватил мою руку и прижал к своим губам, продолжая смотреть прямо в глаза. Прямо в душу, в которой все переворачивалось от этого взгляда.
Милаш я очень перед тобой виноват
Я замерла. Неужели он сейчас во всем признается?..
мы с тобой ведь так и не отпраздновали нашу годовщину. Не хочу, чтобы ты думала, что она для меня ничего не значит. Мы с тобой почти полжизни вместе. Ты и Вадик и есть вся моя жизнь.
Я стояла перед ним и чувствовала, что меня начинает трясти. Поняла, что по лицу катятся слезы, только когда соленая влага коснулась губ. Как можно было так искренне врать? Или все же врал кто-то другой?
Солнышко, ну ты чего?.. улыбнулся Антон, смахивая слезы с моих щек. Я это все вообще к тому, что хочу пригласить тебя на свидание. Специально сбежал с работы пораньше, чтобы сводить тебя в ресторан. Только ты и я, что скажешь?
А что я могла сказать? Что водят собачку на поводке, а я не животное, я личность? Да кому я лгала, от моей личности ничего не осталось еще в тот день, когда я бросила учебу ради семьи.
Я голос не слушался, но я упрямо выталкивала слова наружу. Я не в обиде, Антош Это все вовсе необязательно.
Обязательно! решительно отрезал муж. Так что иди собирайся.
Если бы я только знала, в какое место меня приведет Антон предпочла бы просто умереть. Потому что среди помпезной обстановки и высокомерной публики я, даже облаченная в одно из лучших своих платьев то самое, что выбрал для меня сын выглядела абсолютно нелепо.
Ты не говорил, что мы пойдем в такое место, прошептала с ужасом, крепче вцепившись в руку мужа, будто он мог спасти меня от насмешливых и презрительных взглядов.
Моя жена достойна только самого лучшего, улыбнулся он в ответ, проводя меня к столику в углу, у окна.
Антон пододвинул мне стул и я села, пытаясь побороть смущение. Но оно накатило с новой силой, когда подошедший официант сервировал стол кучей незнакомых мне столовых приборов.
Если ты не против, я закажу за нас обоих, произнес муж и я быстро кивнула.
А затем, замерев, слушала, как он говорит:
Тако с ребрышками по-корейски, ризотто с планктоном, качо-э-пепе
За последнее блюдо и уцепился мой слух. Кажется, я слышала о нем в одной из кулинарных передач, которые часто смотрела во время приготовления ужина. Это было одно из самых дорогих блюд мира.
«Зачем, Антон?..» хотелось мне буквально закричать. Зачем это все?.. Не проживи я с этим человеком столько лет подумала бы, что этим походом в ресторан он хочет меня унизить. Показать контраст между мной и той, другой, недоступной мне жизнью. К которой он сам, похоже, был давно привычен.
Ты прекрасно знаком с их меню, заметила я, когда официант от нас отошел. Видимо, часто здесь бываешь?
Говоря все это, я улыбалась. Такой фальшивой улыбкой, от которой болели скулы. Но муж ничего не заметил. Он даже на меня не смотрел.