Мешок с босоножками на входе уронила даже не заметила. Хорошо, что вахтерша окликнула и сообщила о потере.
Пока Санька прилаживала к ремню безопасности брезентовый детский удерживатель, Альбинка тараторила без умолку о том, что учительница ее сегодня похвалила за гамму.
Мам, ты не слушаешь! выдала недовольно в конце.
Я слушаю, доченька, отрешенно пробормотала Санька, соображая, как лучше сообщить ребенку тот факт, что домой они сегодня не поедут.
Альбинка сама догадалась.
Мам, папа опять дрался, да? прозвучало неожиданно резко.
Санька попыталась неловко отмазаться от тяжелого разговора:
Нет, что ты Все хорошо. С чего ты решила?
Мам, зачем ты обманываешь? Я же лицо твое вижу.
Точно! Со всей этой суетой Санька совершенно забыла про подбитый глаз. А еще удивлялась, стоя на светофоре, чего это на нее соседние водители так странно косятся?
Значит, так Санька села за руль, пристегнулась, закрыла лицо руками и сидела так несколько секунд, после чего сказала: Домой мы сейчас, Аль, не поедем.
А куда поедем? заинтересованно спросила Альбинка.
Ее большие глаза от любопытства стали совсем круглыми. Паутинистые волоски, выбившиеся из сложной косы, топорщились в стороны, как антеннки.
В деревню к тете Наине. Ехать придется долго, так что ты
Дочка даже не дослушала.
Ух ты! воскликнула восторженно. Мам, а там ежики водятся?
Наверное, водятся, пожала плечами Санька, возвращая «уазик» в автомобильный поток.
А ужи?
Должны
А волки? Волки там есть?
Ну, зачем тебе волки-то, Аль? устало поинтересовалась Санька.
Я их приручу, мам. Ты что, не знаешь, что их приручить можно?
С чего ты решила, что можно?
На юннатской станции рассказывали
Улица Туполева уперлась в завод и распалась, как река, на два рукава. «Уазик» свернул вправо, задержался на заправке, после чего продолжил путь на восток. Санька страшно боялась, что денег на бензин не хватит, и терминал выдаст злорадное: «На вашем счету недостаточно средств», но все обошлось. Даже на пятилитровку питьевой воды осталось.
Потянулись вдоль дороги дачные поселки.
Сначала машин встречалось довольно много. Саньку то и дело кто-то обгонял она плелась на шестидесяти, уж слишком крута и извилиста была дорога. Потом, когда осталось за спиной небольшое курортное озеро, проезжая часть почти полностью опустела.
Дачи кончились. По обеим сторонам раскинулись поля. В открытое окно густо пахнуло донником. Смеркалось. Свет фар скользил по широким листьям ощетинившегося возле обочин борщевика. Бледный туман собирался в канавах и низинах, вытекал на дорогу светлыми лентами.
Альбинка мирно спала на заднем сиденье. Машину качало на выбоинах, пришлось сбавить ход. Эту дорогу, похоже, давно не ремонтировали.
Тишина и пустота умиротворяли, успокаивали.
Они далеко от Андрея
Санька не могла забыть его покрасневшие от ярости и алкоголя глаза, когда он замахнулся на нее. И ударил. Она даже не поняла, за что. Хотя когда мужу нужны были для этого причины?
Дорога вильнула и погрузилась в лес. Стало еще темнее. Где-то вдалеке заунывно провыла сирена гаишников. Чего они тут забыли? В этом захолустье? Гонщиков, наверное, ловят. Санька слышала про таких собираются на пустынных дорогах и гоняют друг с другом на деньги. Не попасться бы им на пути сметут.
Вдруг впереди, прямо на дороге, задвигалось что-то большое и черное.
От неожиданности Санька резко нажала на тормоз, и машина, взвизгнув, встала как вкопанная.
Фигура на пути двинулась, поплыла к краю асфальта черным облаком на длинных ногах-колоннах. Бесшумно, тихо, плавно. Заметив Санькин взгляд из-за лобового стекла, встала и тоже посмотрела.
Ма-а-ам, что случилось? Почему мы не едем? сонно протянула с заднего сиденья проснувшаяся Альбинка.
Резкое торможение разбудило ее. Девочка терла глаза и тревожно вглядывалась в разбитые угловатым светом фар сумерки.
Тс-с-с, Аль Санька прижала палец к губам и приглушила свет. Прошептала дочери: Смотри. Лось.
Ух, какой! восторженно воскликнула та и тут же зажала ладошкой рот, добавив одними губами: Сними его на телефон, мам.
Лось стоял совсем рядом с машиной, длинноногий, шоколадно-гнедой, с крутой высокой холкой, с косматой бородкой, с новенькими рожками в пушистом бархате, короткими и неострыми. В его темных глазах плясали серебристые искры, отчего казалось, что в глубине черных горизонтальных зрачков притаился целый космос.
Санька послушно потянулась за телефоном, лежащим на соседнем сиденье, но отчего-то так растерялась, что выронила его. Гаджет упал под ноги, куда-то под педали, пришлось лезть за ним
Когда смартфон наконец нашелся, лося уже простыл и след.
Ну, ма-а-ам-а-а, разочарованно хныкнула Альбинка. Лось ушел.
Не расстраивайся, встретим другого. Тут везде лес. И везде лоси. Наверное неуклюже успокоила дочку Санька. Нам еще долго ехать. Спи.
Фары зажглись, машина тронулась.
Дорога запетляла сильнее прежнего.
Санька тревожилась если так пойдет и дальше, до Полянкино они доберутся гораздо позже, чем она рассчитала. Сорок километров в час на спидометре Этак они еще часа четыре будут плестись. Но быстрее не поедешь, мало ли какие лесные звери выскочат из-за поворота?
Впереди снова провыла сирена ДПС. Уже ближе. Вскоре из сгустившегося тумана вылетел навстречу «уазику» белый «форд» с голубыми полосами на бортах и красно-синей мигалкой.
«Форд» преградил путь пришлось остановиться.
Санька занервничала. Вроде все в порядке: на месте страховка и документы, и скорость она не превысила, но что-то тревожило, тяжелым предчувствием оседало в душе.
Доброй ночи, лейтенант Петренко, предъявите документики, пожалуйста В окно сунулось красное щекастое лицо сотрудника ДПС и тут же расплылось в улыбке. Сашка, ты, что ли? Здорова.
Привет.
А про себя подумала: «Черт! Только тебя сейчас не хватало». Этот краснолицый Петренко был лучшим другом и частым собутыльником Андрея
Ты чего тут среди ночи-то катаешься? Петренко деловито заглянул в салон. И дочка с тобой? А машина чья? Он вдруг резко поменялся в лице, его крошечные глазки стали подозрительными и злыми. Правда, выходит
Сашка занервничала еще сильнее, залепетала, сбиваясь:
Машину одолжила. Я поеду, ладно? Мне надо Мы торопимся Нас ждут.
Петренко глянул еще суровее:
Э-э-э нет, подруга, не выйдет. Мне Андрюха пять минут назад звонил и жаловался, что ты от него к любовнику решила сбежать Я думал, по синьке он, а, выходит, правда Так что ты, это, давай-ка разворачивайся и поезжай домой, к мужу родному А то ишь! Давай-давай Я, того, прослежу
Санька похолодела от ужаса. Перед мысленным взором всплыло перекошенное лицо супруга и его занесенный кулак.
Нет!
Ни за что она к нему не вернется!
И Санька запаниковала. Газанула с места. Влет, как заправская гонщица, переключила передачи. Петренко еле успел отскочить «уазик» чуть не проехался по его ботинкам. Пара ловких прокрутов руля, и «форд» ДПС остался позади. Раздались и остались за спиной недовольные окрики. Взвыла сирена, но Санька уже все для себя решила.
Она не сдастся и не вернется назад.
Мама, гони! Мы с тобою, как в фильме про погоню! радостно завопила молчавшая до этого момента Альбинка.
Держись, доченька, сейчас поедем быстро, сквозь зубы ответила Санька, вперившись немигающим взглядом в пробитую желтым светом фар тьму.
Дорога вильнула раз, другой, третий, и погоня отстала. Но вот лес резко кончился, потянулась за окнами то ли болотина, то ли поле. В зеркале заднего вида быстро возникла красно-синяя слепящая мигалка и стала стремительно нагонять.
Санька закусила губу, судорожно соображая, что делать.
Справа округлились клубы густого ракитника, мелькнули между ними две землистые колеи. «На асфальте они меня точно нагонят, а вот по кривой проселке охотничий «уазик» ловчее их иномарки пройдет», сообразила Санька и решительно свернула за кусты. Машину задергало, затрясло дорога оказалась совсем негодной, исполосованной ямами, заваленной камнями, перечеркнутой венами неизвестно откуда взявшихся древесных корней.