Могу даже не спрашивать. Знаю, что не принимал лекарства. Но нет, спросить все-таки надо.
Елена Александровна, а вы не меняетесь! И вопросы те же. Достал я ваш листочек с назначениями полгода назад, когда совсем ходить перестал. Начал принимать, что написано. Но как-то не слишком помогало. Вот в первый раз, помню, мне полегчало.
Да, ситуация поменялась. И схема лечения тоже будет другой. Лечиться по схеме, которую тебе расписали полтора года назад, не самая хорошая идея.
Через два месяца Владимиру спротезировали сустав. Предстояла реабилитация. Он взялся за ум: выполнял упражнения скрипя зубами, с матерком. Шел вперед.
И терапию уже в расширенном виде принимал как положено, и приезжал на контроль.
По его походке никто не догадался бы, что это мужчина с титановым суставом. Да, правая кисть сгибалась с трудом там, где два сустава потеряны. Но остальное мы отвоевали. Вместе.
И, кстати, потом выяснилось, что бляшки свои Владимир тщательно замазывал. И на голове, и на лице. На терапии замазюкивать не пришлось: кожные бляшки исчезли вместе с хромотой, припухшими суставами и скованностью.
Волшебство, не иначе, улыбается Владимир.
Это наши с вами скоординированные действия, поправляю я.
Камаринская. встань и танцуй!
Глава 8
Есть ситуации, когда я считаю похвалу в свой адрес незаслуженной. Ну что я такого сделала? Да и не я причастна к этому чуду чуду движения, чуду радости. Отнекиваюсь и смущаюсь.
Но годы в медицине говорят об обратном: принимай благодарность, принимай радость, тебе адресованную. И я позволяю себе. Радуюсь искренне с пациентом вместе. А начиналась наша история с ссоры.
Кто там мой лечащий врач? Маленький жилистый мужчина открыл дверь в ординаторскую с ноги, точнее, с костыля он пришел на двух костылях и был зол.
Как ваша фамилия? неторопливо поднимая глаза от истории, спрашивает наша непоколебимая старший ординатор.
Халатов! Халатов моя фамилия! А кто мой врач, я вас спрашиваю? А? распаляется скандальер.
Чей это пациент? ординатор обводит глазами пятерых врачей. Никто не в курсе. Он что, вообще не поступал?
В Сети пациент есть. В отделении уже числится: вот, поступление час назад. Но он не распределен ни к одному из докторов.
Вы были на посту? Вам назначена палата?
В 113-й я.
По ходу, твой, шепчет мне коллега.
Палата-то моя.
Угу. Но почему никто не начинаю я и осекаюсь.
Лучше не спорить. Лучше начинать разгребать.
Пойдемте, я провожу вас до палаты, и мы выясним, почему вашей истории до сих пор нет в ординаторской.
Пока идем по коридору, прикидываю. Три часа дня. Это сколько же часов он провел сегодня на своих костылях в поликлинике. В приемном.
Есть хотите?
Что?
Кажется, это совсем не то, чего мужчина от меня ждал.
Вы голодный?
А вам почему это интересно? не сбавляет воинственного тона пациент.
Ну я посмотрела на часы. Прикинула, когда вы сюда приехали. Сколько стояли в очереди в регистратуру. Пришлось постоять?
Пришлось, мужчина выглядит уже заметно спокойнее.
Потом посидели в очереди к ревматологу. Посидели?
Мест не было. Стоял, бурчит боец себе под нос. Сначала к ревматологу, потом к травматологу. Потом снова к ревматологу. А меня принимать не хотели.
Еще веселее. А потом
А потом я выбил направление на госпитализацию.
То есть вы к нам не записаны? Теперь я поняла, на каком этапе мы вас потеряли. Сейчас найдем. И накормим.
А вот это шиш вам!
Чего-о-о? теперь уже я переспрашиваю ошарашенно.
Ваша Клава сказала, что на меня разнарядки нет и кормить меня не будут до завтрашнего обеда.
Ну не-е-ет, накормим, смеюсь я.
В отчеты кухни новенький действительно попадет только с завтрашнего дня, тогда на него и начнут выписывать личные порции. Но неужто не найдется тарелки борща и котлеты для уставшего и голодного вновь прибывшего? Не все пациенты едят больничное, что уж там. А кое-кто вообще отпросился на сегодня домой.
Да, обед уже закончен, но я точно знаю: девочки еще на раздатке.
Девочки-и-и! стучу я к феям еды.
Что, Елен Санна? Борщику? Котлетку? Ну я же говорю феи!
И борщику, и котлетку. Можно даже две котлетки. Голодному Халатову в 113-ю. Он на костылях, сам не дойдет, точнее, дойдет, но не донесет. Пожа-а-алуйста!
Сделаем! Феи засуетились над своими кастрюльками.
А я на пост.
Меня Халатов чуть не съел, начинаю издалека.
А кто это?
Ну здрасьте, он сказал, что зарегистрировался уже у вас на посту.
А, этот жалобщик. Новый, суровый такой.
А история где?
Мы шефу ее отнести хотели, спросить, к кому пациента определять. А его к главному вызвали. Ну раз Халатов в 113-й, видимо, ваш кадр.
Да мы уже и познакомились. Но как без заведующего распоряжаться? Может, он кому другому подарочек приготовил.
Подарочек оказался моим.
Прихожу с расспросами к уже сытому пациенту.
О, теперь вы выглядите более мирным. Я ваш доктор, теперь уже определенно. Давайте знакомиться, Виктор Сергеевич! Что привело, спрашивать не буду. Дополнительные опоры вижу, но подробности мне все-таки нужны.
Да у меня этих подробностей три талмуда, Елен Санна.
Новенький вытащил из-под кровати рюкзак. А в нем действительно талмуды. Три папки!
Болею 20 лет. Лечился у терапевта. Пил диклофенак. Допился до язвы. Перестал.
Да, нелегко пришлось Халатову.
Терплю боль, изредка кетонал колю, чтобы желудок не трогать.
Кстати, еще один миф.
Способ введения препарата не отменяет рисков. На слизистую желудка воздействует препарат, всосавшийся в кровоток. Не принципиально, попал он туда через ректальную свечу, таблетку или ампулу.
Но вот потом ноги стали отказывать, продолжает Халатов, пришлось на костыли встать. А потом потом и руки начали отказывать! Вот что, что мне теперь делать?!
На рентгене четвертая стадия ревматоидного артрита. Это точно он. На этой стадии, с этими анализами и этой клиникой диагноз выставляется за 30 секунд. И четвертая же стадия коксартроза вторичный артроз тазобедренных суставов.
Диагноз был выставлен и до меня. Но! Нигде не прописана базисная терапия.
Ой, да предлагали мне какие-то таблетки навсегда, ворчит Виктор Сергеевич. Вот тут, отлистайте еще на три года.
Листаю. Нахожу. Действительно, вот: метотрексат.
Вы вообще не принимали метотрексат или плохо переносили?
Да я как инструкцию почитал, так и рукой махнул. Все одно умирать. К чему химией приближать свой конец.
На тот момент, честно говоря, сил у меня уже не было, но к следующему обходу я подготовилась.
Рассказала о жизни с базисной терапией. О том, как она останавливает воспаление в суставах и сохраняет их целыми. О том, что даже на этой стадии можно заболевание утихомирить. Всю правду о связанных с базисной терапией рисках. О том, как их избежать, как контролировать.
Рассказала о перспективах без терапии, о том, как именно заболевание без контроля будет поражать сустав за суставом; что кетонал не остановит процесс и боли начнутся такие, что кетонал от них не спасет.
Уже не спасает, вздыхает Виктор Сергеевич.
Давайте я спрошу разрешения у троих своих пациентов, которые сейчас лежат в отделении. Расспросите их о жизни с метотрексатом.
Пациенты с радостью согласились. Рассказали в красках, как было до и стало после.
Халатов сдался. Метотрексат накапливается обычно два-три месяца. А тут эффект наступил буквально со второй инъекции. Пациент расправил плечи. Бодро запрыгал на своих костылях по отделению, вдохновляя новеньких.
Через полгода после выписки он позвонил мне из Санкт-Петербурга. Там нашлась квота на замену тазобедренного сустава.
Елена Александровна, а я живой! Сменили сустав мне!
Я горячо поздравила Виктора Сергеевича с новым суставом.
Терапию принимаю и дальше! Даже в стационар не приходится укладываться. И кетонал не нужен.