Отдельные виды сундуков были снабжены музыкальным звоном50. Мелодии имели не только эстетическую, но и практическую функцию это была своего рода сигнализация.
Ил. 1. Металлическая пластина на макарьевском сундуке (вторая половина XIX начало XX века).
О кустарном промысле Лысково отмечалось, что в селе и прилегающих к нему слободах насчитывалось около 100 кузнецов и слесарей, которые наряду с многочисленными видами продукции делали железные шкатулки, сундучные замки, накладки и пробои. Шкатулки были от 4 до 12 вершков длины по цене 45 копеек за вершок; шкатулки с медными угольниками и украшениями, а также с двумя днищами оценивались от 60 копеек до 1 руб. за вершок. Сундучные замки различались следующим образом: обычные по 30 33 коп., двузводные от 70 копеек до 1 руб.25 коп. Накладки и пробои стоили от 15 до 23 копеек.
Макарьевский сундучный промысел в 1914 1917 годах
Для характеристики этого периода в истории производства целесообразно воспользоваться информацией из «Отчетов о ходе торговли в Нижегородской ярмарке», в некоторых выпусках которых имеется достаточно подробная информация о макарьевских сундуках51.
В Отчете за 1914 год указывалось: «Привоз в этом году был невелик, т. к. вздорожание леса привело к сокращению производства во всех районах, тяготеющих к Нижегородской ярмарке. Привоз исчислялся в сумме около 200 тысяч рублей»52. Поначалу торговля пошла хорошо, но с объявлением мобилизации резко упали цены на «русский» тип сундука, в то время как на «персидский» оставались прежними. Это произошло вследствие того, что война на западных границах не затрагивала восточное направление, к тому же водный путь по Волге оставался свободным. К 25 июля возобновилась торговля и «русским» сундуком.
Макарьевские сундуки начали поступать на рынок с самого начала навигации, т. к. они имели значительный сбыт в Поволжье. На ярмарку 1914 года приехало 9 торговцев с «товаром» на сумму 30 000 рублей менее прошлогодней суммы на 15000. Особенно хорошо продавался такой тип макарьевского сундука, как «персидский бурлак». Цены в ту пору были следующие: «персидский бурлак»: 3 руб.20 коп. 3 руб.30 коп. (5 четв.); ольховый сундук: 7руб.50 коп. 8 руб. (7 четв.), 11 руб. 12 руб. (8 четв.); «дубовая одиночка»: 7руб.50 коп. (5 четв.), 11 руб. (6 четв.)53.
В 1916 году «падение» сундучного производства продолжилось. Немалое значение здесь имели призыв мастеров на военную службу и переход к работам на военное ведомство. Однако спрос на сундуки оставался хорошим. В зимнее время сбыту препятствовали затруднения с отправкой сундуков по железной дороге. С открытием навигации сбыт пошел активней. С 15 июня по 1 сентября на ярмарочный берег прибыло 3162 «места» макарьевских сундуков54. В это время продолжалось повышение цен на рабочие руки, лесные материалы, жесть и гвозди. Это вызвало повышение стоимости сундуков: «персидский бурлак»: 5 руб. (4 четв.); 6 руб.50 к. (5 четв.), 8 руб. (6 четв.); «осиновая парочка»: 7 руб. (5 четв.), 8 руб. (6 четв.); «дубовая одиночка»: 12 руб. (5 четв.), 16 руб. (6 четв.)55.
Однако резче всего неблагоприятные внешние условия нашли выражение в 1917 году. «На третий год войны более, чем в предыдущие годы, давало себя чувствовать сокращение производства в районах, тяготеющих к Нижегородской ярмарке. Помимо все возрастающего уменьшения числа рабочих из-за призыва мастеров на военную службу и перехода значительной части их на другие работы (главным образом, связанные с обороной), выработка сундуков очень сильно затруднялась недостатком материалов и особенно железа, жести, гвоздей, доставать которые приходилось с громадным трудом, т. к. отпуск железа не для целей обороны подвергался крайним ограничениям и производился только с особого каждый раз разрешения. Сильно чувствовался недостаток и древесного материала. Прежде его сплавляли в районы сундучного производства, теперь за ним приходилось ездить сундучникам на места разработки»56. Привоз сундуков на ярмарку уменьшился более чем на половину. На ярмарку вовсе не приехали ликеевские и уральские сундучники.
Цены на материалы, необходимые для производства сундуков, чрезвычайно повысились, что вызвало резкое повышение стоимости сундучных изделий. Недостаток жести заставлял сокращать выпуск дорогостоящих типов сундуков. При этом нехватка материалов для художественной отделки сундуков вынуждала понижать их качество, но названия изделий оставались прежними57.
Цены на макарьевские сундуки в 1917 году установились следующие: «персидский бурлак»: 13 16 руб. (5 четв.), 18 20 руб. (6 четв.); «осиновая парочка»: почти не привозились; «дубовая одиночка»: 30 35 руб. (5 четв.), 40 руб. и выше (6 четв.)58.
Хозяева мастерских, обычно принимавшие на Нижегородской ярмарке заказы на будущее, в этом году отказались от такой практики: никто не мог предугадать цены на следующий год, все было слишком неопределенно. После революции 1917 года в макарьевском сундучном промысле начался новый период.
В Лысково в это время существовала земская кузнечно-слесарная мастерская, которая наряду с другими изделиями (железные шкафы, шкатулки и проч.) делала сундуки, декорированные росписью по трафарету. Она была организована на базе разорившейся кустарной артели крестьянина Е. А. Иконникова59. Определяющую роль в деятельности мастерской сыграли ее заведующий Ф. В. Мирясов и мастер С. Ф. Лузин60. Поначалу для росписи железных изделий нанимали мастеров, не состоявших в артели, но позднее в мастерской появилось собственное отделение для росписи железных шкатулок, сундуков и проч.61 Дисциплина в организации была довольно строгой, количество мастеров постоянно менялось (многие были мобилизованы)62. Мастерская успешно участвовала в выставках, например, во Второй Всероссийской кустарной выставке (Санкт-Петербург, 1913)63.
В качестве заключения необходимо отметить следующее. Сундучное производство Нижегородской губернии представляется сложным явлением. Речь может идти не только о художественном, но и об организационном аспектах: для нижегородского сундучного промысла характерна географическая «расплывчатость», при которой места значительной концентрации производства окружались своего рода «вспомогательными районами» (иногда такое явление выходило даже за границы губернии). На протяжении веков между центром и периферией сложились отношения притяжения-отталкивания: если, например, ново-ликеевский центр поначалу был своего рода филиалом макарьевского, то со временем приобрел большую самостоятельность.
Кроме того, художественные традиции нижегородского промысла, нашедшие наиболее яркое воплощение в макарьевском сундуке, обладали удивительной внутренней силой, мощью, позволявшей им оказывать воздействие на центры, развивавшиеся в других губерниях. Так, большое количество сундучных «фабрик», располагавшихся в Муромском уезде Владимирской губернии, находилось под явным влиянием нижегородских художественных традиций. Эта витальность, жизнестойкость, становилась причиной того, что на Нижегородской земле даже на протяжении XX века не только продолжали существовать прежние, но и возникали новые очаги сундучного производства (например, село Раскаты).
Следует подчеркнуть, что история макарьевского сундука и в настоящее время далека от завершения. Как любое подлинное явление народного искусства, нижегородский сундучный промысел неисчерпаем и требует дальнейшего изучения.
Опубликовано: Макарьевский сундучный промысел (II половина XIX I четверть XX века). Материалы к истории// Манускрипт. 2021. т. 14, вып. 12. С. 2870 2875.