Саймон, мне нужно отдохнуть, а потом
Ну уж нет, ты выставила меня бессердечным, неблагодарная дрянь, прошипел отчим. Забыла, сколько я сделал для вас с матерью? Ее пышные похороны проводились на мои деньги. Слышишь? В монастыре тебя кормил тоже я. Ты должна меня благодарить за щедрость, а ты являешься на кладбище и заявляешь, что ничего не знала. На какие деньги ты купила билет на корабль? Украла, негодница?
Грубые оскорбления сыпались всю дорогу, а я, прикрыв глаза, пыталась справиться с подкатывающей тошнотой и головной болью. Не было сил противостоять отчиму. Фанни тоже молчала, лишь вздрагивала каждый раз, когда Саймон резко повышал голос.
Но это оказались еще цветочки. Едва мы подъехали к трехэтажному белокаменному дому на холме, окруженному зеленым забором, как отчим язвительно заявил:
Миранда, кого ты притащила в дом? Я благотворительностью не занимаюсь, если флер хочет остаться переночевать, то пойдет работать на кухню.
Фанни ахнула и сильнее вцепилась в сумку, ее большие голубые глаза стали еще больше. Несмотря на головную боль, я ответила мерзавцу:
Это моя служанка и ни на какую кухню она не пойдет.
Тогда ты ее и корми, не за мой счет девчонка будет набивать живот и греть бока, резко выдал отчим и, зыркнув на почти побелевшую от страха Фанни, покинул экипаж.
Не бойся, я тебя в обиду не дам. А кухарка добрая, она накормит и напоит, можешь не сомневаться. Идем.
Родной дом встречал потрескавшейся краской на дверях и стенах. Клумбы, заросшие сорняком, кусты роз и трава не стрижены. Всегда ухоженный и цветущий сад сейчас походил на брошенную сиротку. К нам подошел старый конюх Сэм, он низко поклонился:
Госпожа, я так рад, что вы вернулись. Из порта доставили ваш сундук, я отнес его в комнату.
Спасибо, Сэм. Надеюсь, мои вещи привезли в целости и сохранности?
Не сомневайтесь, сундук выгрузил внушающий доверия флерон. Никогда не видел, чтобы так до блеска чистили ботинки.
Неужели это был Дирк? Постеснялась спросить у Сэма, темные ли были глаза у флерона и дерзко ли он ухмылялся. А зачем тебе, Миранда? И хорошо, что больше не встретитесь.
А кто из слуг сейчас работает в доме? спросила, пытаясь прогнать навязчивую мысль о благородном матросе.
Если команду даже отпустили с корабля, то они не будут доставлять сундуки, а отправятся в ближайший кабак. Откуда я знала? Так всю жизнь прожила в портовом городке. Багаж доставляли специальные наемные экипажи, и я услугу оплатила еще на корабле. Образ Дирка становился все загадочнее. Кто же он? Матрос или кучер?
Бросила грустный взгляд на потертую входную дверь. Раньше там стоял дворецкий, в конюшне работали трое, один из конюхов присматривал за воротами, открывал для хозяев. Садовник ухаживал за любимыми мамиными розами, а в доме рано утром убирались служанки под контролем домоправительницы. На кухне готовила Полли с двумя помощницами. Куда все делись?
Я, Полли и ее дочка Мари, да вот только кухарка тоже думает уйти, слишком мало платит хозяин.
Ясно, пошли, Фанни, вздохнула я.
На самом деле ничего мне было неясно. Когда, почти три года назад, отец погиб на руднике, мама не сразу взяла себя в руки, но даже тогда мы могли позволить полный состав слуг в доме, покупку нарядов, поездки на балы. Рудник приносил приличный и стабильный доход. И как можно было все развалить? Сжав кулаки и сцепив зубы, несмотря на усталость, решила получить ответы на мучившие меня вопросы.
Я боюсь, прошептала Фанни, когда я открыла тяжелую входную дверь. На меня повеяло затхлостью и неприятным запахом, будто внутри дома давно не убирались и не проветривали.
Это и мой дом, поэтому я не позволю ему выгонять моих гостей, со злостью прошипела, когда, оглядевшись, не увидела картин известных художников на стенах, скульптуры в фойе. Разозлившись еще сильнее, быстрым шагом направилась в отцовский кабинет. Саймон любил сидеть в кожаном кресле и пить виски. Так было и сейчас. Но первое, что бросилось мне в глаза: портреты дедушки и отца отсутствовали. Пустая бутылка виски валялась в углу, а в кабинете стоял спертый запах алкоголя. Я в два шага оказалась около стола и гневно взглянула на отчима.
Куда подевались портреты и картины в доме? Почему почти нет слуг? Саймон, ты видел в каком состоянии входная дверь? Она будто принадлежит не дому Бредфорда, а жалкой лачуге! с возмущением воскликнула. Глаза замечали грязные шторы, не чищенный ковер, пыль на мебели. Что за свинарник?
Саймон уже накатил и пьяно ухмылялся, забросив ноги на стол, чем еще сильнее привел меня в ужас. Отец с трепетом относился к дорогой мебели, заставлял служанок чистить до блеска.
Миранда, пшла вон, не мешай думать, что с тобой делать. Отчим громко поставил на стол бокал и закричал. Мари! Ма-а-ари! Где эта дрянная девчонка?
Вы звали, господин? В кабинет тихо зашла худенькая девушка. Рыжеватые волосы были спрятаны под косынку, на лице россыпь коричневых веснушек. Мари смешно сморщила носик, когда заметила меня и Фанни.
Ты принесла бутылку? Наливай! Саймон толкнул бокал, но не рассчитал силу, и фужер, проскользив по гладкому верху, упал на пол. Отчим неожиданно гаркнул со злостью: Что вылупилась?
Фанни испуганно икнула и выбежала из кабинета. Пьяные, налитые кровью глаза отчима уставились на меня.
Это мой дом, только мой.
Саймон резво вскочил, нагнулся через стол, пытаясь руками схватить меня. Отпрянув, я вдруг осознала, что отчим не в себе и сейчас бесполезно что-то у него выяснять. Но появился шанс пробраться в кабинет и хорошенечко просмотреть все бумаги. Я хорошо помнила, что, когда умер дедушка, доктор вручил отцу заключение о смерти, где была описана причина. Вот такое заключение о маме надо найти.
Идите от греха подальше, госпожа, тихо предупредила Мари, когда Саймон решил обойти стол, цепляясь за него пальцами.
А ты не боишься?
Я знаю, как его успокоить. Девушка показала мне полную бутылку виски. Господин сделает глоток и упадет спать, до утра проспит. Он ведь почти не отдыхал, когда госпоже хуже стало. Каждый день приходил доктор, но все напрасно, графиня умерла. Примите мои соболезнования.
Ответить я не успела, Саймон с диким ворчанием завалился на пол.
Кошмар, пробормотала я, никогда в жизни не видела, чтобы так напивались. Какое ужасное зрелище.
Идите, госпожа, отдыхайте. Комнату я успела вам приготовить, пока вы ездили на кладбище. Сундук ваш тоже доставили. А я сейчас Сэма позову мне помочь.
Мы вместе вышли из кабинета, и я не удержалась, спросила служанку:
Ты давно работаешь в доме? Когда я уехала в монастырь, тебя здесь не было, решила немного прощупать почву. Девица могла рассказать о последних днях мамы.
Чуть меньше месяца, госпожа. Я вернулась из столицы. В светло-карих глазах мелькнула грусть и пропала.
Мари, раньше у нас в доме все блестело от идеальной чистоты. Утром жду тебя с тряпками и ведрами. Начнем с первого этажа и постепенно доберемся до верхнего.
Я бы и сейчас взялась за уборку, но усталость брала свое, да и перекусить не помешало бы. В животе тихонько заурчало. Мари послушно кивнула и побежала за конюхом. Фанни, ожидавшая за дверью, сжавшаяся в уголке, встрепенулась.
Не пожалела еще, что сбежала из монастыря? спросила, направляясь в сторону кухни.
Нет, страшно было, но нет, ответила Фанни.
Полли накормила нас остатками ужина, но кухарка никогда не была особо разговорчивой. Полная женщина так крепко обняла меня, что сразу стало понятно: была рада моему приезду. На ее глаза навернулись слезы, и мы вместе поплакали. Безумное горе навалилось на плечи, вынуждая меня склонить ниже голову и уйти в себя. Аппетит пропал, отодвинув тарелку с овощным рагу, просто пила чай.