-И тут-то Гервег и появляется?
Да нет, еще не тогда. Они в 1848 году эмигрируют из России, и в Европе Наталья становится жоржсандисткой, пытается отрезать себя от обожаемого Саши, как-то перестать быть его сиамским близнецом, пожить по своей воле и разумению. Тут еще другая Натали появляется юная Тучкова между ними дружба прямо любовная возникает. Ну про Тучкову не буду, это отдельная история. Она ведь потом женой Герцена стала, после смерти Н.А., там такие драмы и страсти навертелись. Ну ладно, я вас и так заговорила. Уж полночь близится, а Гервега все нет! Короче, Наталья Николаевна стала взрослой женщиной и перестала быть пречистой девой, которой Герцен ее по инерции числил. Вот тут-то Гервег и подвернулся. И, судя по всему, разбудил в ней страсть. По опубликованным ее письмам и заметкам, можно видеть, что она с ума по нему сходила, все готова была бросить к его ногам. Все, кроме Александра. Как-то она хотела их обоих любитьразными любовями. Тем более, что они были задушевными друзьями. Герцен ни о чем не догадывался, а Эмма, жена Гервега, на деньги которой он жил, была вовлечена в интригу, устраивала свидания мужа с Натали.
Ага, там и деньги были замешаны? В них все уперлось, как всегда, предположила Людмила
Да, и деньги, куда без них. Но в общем-то это история про другое.
А мне кажется, что в подкладке почти любой истории деньги, если копнуть, возразила Людмила
Да нет, эта история все же про другое. Наталья Александровна, хотела как-то обоих любимых мужчин удержать, строила в своей голове какие-то немыслимые идиллические прожекты как они снимут виллу на берегу моря и будут там жить вчетвером в убежище, Гнезде близнецов на берегу моря, поедая устрицы в какой-то чудесной и чудовищной гармонии, все, включая Эмму, будут близнецами и все будут друг друга любить. Читать ее письма этого времени просто мучительно. В конце концов она призналась Герцену в своей любви к Гервегу, но не в любовной связи с ним, кстати. Ну и начинаются ссоры, разрывы, примирения, вызовы на дуэль, обмен оскорбительными письмами между мужчинами, слухи, сплетни, эмигрантская и писательская общественность возбудилась. Тут еще мать Герцена и глухонемой Коля погибают в кораблекрушении
И все это плохо кончилось, конечно?
Ну, да, как понимаете, хэппи энда ждать не приходится. Для Натальи Александровны все кончилось в 1852 году, Она родила сына Володю, восьмого ребенка и сразу после родов умерла от плеврита. Мальчик тоже умер, их в одном гробу похоронили. А для Герцена все кончилось или не кончилось тем, что он начал писать «Исповедь сердца» и написал «Былое и думы». Да и после смерти Н. А. там всяких семейных чудес и драм хватало. Не на одну Вашу статью. Вообще это тема бесконечная, семья, семейные отношения, семейные тайны, семейные разборкиУ каждого и свой опыт есть. Вы замужем? спросила Ксения Петровна.
Людмила как-то замешкалась, но ответила: «Сейчас нет»
Ксения хотела спросить про детей, но почувствовала, что о собственных семейных тайнах Людмила, судя по выражению ее лица, не так охотно хочет беседовать, как о чужих.
-А я, прожив с мужем почти тридцать лет, развелась, дочь взрослая уже, живет с мужем и внуком в Финляндии, решила Ксения Петровна загладить попытку вторжения в чужую жизнь, откровениями о своей.
-А Вы откуда в Питер приехали?
Я из Петрозаводска, знаете такой город?
Да, конечно, слышала. И вы всю жизнь там на Севере прожили? Там и родились?
Нет, я настоящая номада, где только не жила и в детстве, и в юности: и на Волге, и в Узбекистане, и в Питере училась, то есть, в Ленинграде, конечно.
А родители у вас откуда?
Родители с Волги, из Куйбышева, но мы все время переезжали с места на место, родители у меня какие-то неусидчивые Были. Ну ладно, Люда, заговорила я Вас. И свою автобиографию вам изложила, и о чужих дневниках и письмах разговорами замучила. Но, знаете, чтение и изучение писем, дневников, автобиографий это такое увлекательное занятие, очень трудно себя остановить. Всегда удивляешься, как причудлива жизнь, какие кундштюки выкидывает. Если в романе об этом прочитаешь скажешь: вот автор наворотил-то, так не бывает и быть не может, а читаешь дневники или воспоминания, и видишь, все бывает, такие повороты и извороты, такие немыслимые совпадения «Санта-Барбара» отдыхает. И так странно память устроена почему-то человек одно помнит, а другое напрочь забывает». Тут Ксения Петровна заметила, что Людмила косится на экран лежащего на столе мобильника и вряд ли уже слушает ее затянувшуюся лекцию.
Спасибо за компанию, мне уже пора, да и у Вас, наверное, были свои планы на вечер.
Да, очень приятно было познакомиться. Давайте обменяемся телефонами, я бы с удовольствием Вам свою статью показала, когда напишу, и вообще была бы рада еще как-нибудь встретиться. А Вы где живете?
-На Васильевском, ответила Ксения, вылезая из-за стола и надевая пальто.
-А где именно?
Это еще ей зачем, удивилась Ксения Петровна. В гости что ли будет набиваться?
Как ни приятна была ей новая знакомая, но Ксения уже лет десять как разлюбила суету посиделок на своей территории, предпочитая проводить домашние вечера в уютном одиночестве.
Придумывая вежливый уклончивый ответ, Ксения сделала несколько шагов и охнула: наступать на правую ногу было по-прежнему мучительно больно.
О, плохо дело, констатировала Людмила, увидев болезненную гримасу на лице своей собеседницы. Давайте я Вас подвезу. Вы подождите у входа, у меня тут машина недалеко припаркована, я минут через пятнадцать подъеду.
Ксения Петровна забормотала что-то про автобус и трамвай, но представив себе, как, охая и ахая, будет плестись до остановки, а потом еще ковылять по грязи и колодбинам от Малого до конца 14 линии, благодарно закивала головой.
Людмила довезла ее до дома, и даже помогла забраться на пятый этаж, ждала в прихожей, пока Ксения Петровна разденется и пройдет в комнату, а потом твердо отказалась зайти на чай, чем привела хозяйку в состояние благодарного умиления.
Сделав холодный компресс, а потом намазав щиколотку болеутоляющим кремом и замотав старым верным оренбургским платком, Ксения наконец с удовольствием растянулась на диване и засыпая, подумала, что день, начавшийся с череды неприятностей, закончился в общем хорошо. «Симпатичная дама эта Людмила, дай ей Бог здоровья..»
Глава третья
Пару дней Ксения, лелея ногу в оренбургском платке, решила провести дома, за компьютером. В первый день она успела много и плодотворно поработать и рассчитывала на следующий закончить писать подробный план статьи. Но как только в десять утра она уселась за компьютер, за стеной послышался шум, потом стук, как будто в стену колотили чем-то тяжелым, и вдруг раздался отчаянный женский визг, уже не из-за стены, а с лестничной площадки. Открыв входную дверь, Ксения увидела, как до пояса голый мужик волочит за волосы по грязному каменному полу истошно визжащую женщину, пиная ее при этом ногами. Женщина, извиваясь, пыталась вырваться, но мужик, крепко ухватившись за ее длинные нечесаные волосы, утащил ее назад в квартиру, приправляя пинки забористым матом. Дверь в квартире напротив тоже приоткрылась и из нее высунулось женское лицо не первой свежести. «
Наверное, надо полицию вызвать? обратилась Ксения к соседке, он ведь так и убить ее можетю
Ну вызывай, зевнув, ответила та а он потом и тебя убьет. Федька и сам урод, и сын у него урод, наркоман гребаный! С этими словами она захлопнула дверь.
Ксения постояла немного на лестнице, потом вернулась назад в свою комнату, но страсти за стеной не прекращались, Мужской рык при этом все усиливался, а женский вопль, казалось, переходил уже в хриплый стон. Ксения некоторое время попыталась уговорить себя, что это ее воображение, натренированное телевизионными триллерами, сгущает краски, но потом все же не выдержала, набрала 112 и вызвала полицию, сказав, что тут у соседей муж, кажется, убивает жену. Полиция приехала неожиданно быстро. Женщину, у которой на месте лица была что-то багровое, раздувшееся, увезли на скорой, а соседа увели с собой полицейские. Проходя мимо ее двери, Федор дернул головой и прошипел: «Я тебя, сука, запомнил».