Выбoр - Липатова Галина

Галина Липатова

Выбор

Стоя в толпе пьяных зевак, смотрю, как в машину скорой помощи грузят зачехленное в черный мешок тело.

«Да, я нашел тебя слишком поздно Пронеслась в голове мысль сожаления.  Впрочем, я бы все равно не преуспел, ведь тебя все устраивало.»

Проталкиваюсь сквозь людей, намереваясь вернуться домой и отоспаться. За последние трое суток мне удалось поспать от силы пару часов. Все время, не занятое работой, потрачено, чтобы сначала встретиться с этим гордецом, а после попытаться донести до него мысль о том, что если он не изменится, то останется без души, да и без жизни тоже, если на то пошло. Тщетные попытки.

 Душа?  Смеялся он во всю мощь своих легких, когда я сказал ему, что он ее почти лишился.  Я не верю в души, богов или демонов. Есть власть, есть деньги, и есть те, кто обладает ими. Это я. И скоро весь город будет у моих ног, а когда-нибудь и весь мир.

Гордыня страшный грех, и страшнее всего то, что люди его не осознают. На самом деле сложнее всего убедить человека в том, что у него вообще существует проблема. Наши эмоции столь сложны, что зачастую практически невозможно отличить одну от другой. Гордость и гордыня, гнев и раздражение, уныние и печаль, грань между ними порой тоньше человеческого волоса.

Как объяснить человеку, что он перешел грань и впустил в свою душу демона? Над этим вопросом я бьюсь уже несколько лет. С тех пор, как умерла Анна, моя жена. Она поддалась греху чревоугодия, и мы слишком поздно поняли, насколько все серьезно. Уговоры, попытки сесть на диету, психологи, все было напрасно. Вернее, все было слишком поздно.

Когда человек предается греху, он не знает о последствиях. Аргумент, что душа после смерти гипотетически попадет в ад, весьма слабый. Надо быть ярым верующим, чтобы серьезно отнестись к этому. Ведь ад он когда-то потом, да и то не факт, а наслаждения вот они, уже здесь и сейчас, так зачем отказывать себе?

На самом деле, когда человек предается греху, он открывает себя демонам, которые с жадностью принимают столь любезное приглашение и начинают пожирать беззащитную душу. Как же защититься от этого? Не грешить и быть добродетельным. Ответ очевиден и с виду очень прост, однако на деле На деле, даже если человек осознает и примет это, времени на исправление содеянного может уже не быть.

Глубоко погруженный в свои мысли и воспоминания, с упавшей до минимума концентрацией из-за накопившейся усталости, я не замечаю, как впадаю в транс. Состояние, когда размывается граница между миром людей и миром духов, когда мы можем увидеть то, что в обычной жизни скрыто от нашего взора.

Прямо передо мной стоит молодая, привлекательная, хотя и немного полноватая женщина. Но не она привлекает мое внимание, а демон, обвившийся вокруг нее и пожирающий ее душу.

Я вижу их как огромных крылатых змей с черной блестящей чешуей и разноцветными глазами. Цвет глаз говорит о том, демон какого греха овладевает душой человека. Глаза этого сияют насыщенным фиолетовым цветом, символизирующим Вельзевула, демона чревоугодия.

Судя по глазам женщины и по интенсивности свечения ее души, процесс еще не зашел слишком далеко и все можно поправить. Хотя даже если бы было нельзя, я бы все равно попытался.

«Надо проследить за ней, понять причины, побудившие ее впустить в душу демона, тогда я смогу помочь.  Проносится в голове мысль, тут же сметаемая накатившей волной усталости.  Впрочем, будет достаточно на сегодня понять, где она работает или живет. Остальное потом.»

Октябрь в этом году выдался на редкость холодным и дождливым. Дождь моросит круглыми сутками, прерываясь на краткие минуты и начинаясь с новой силой.

Вот и сейчас, не успели мы пройти и квартала, как сверху посыпалась мелкая морось. Промозглый ветер, дующий с самого утра, выхолаживает тепло даже из-под самой теплой одежды, что говорить о моей старой, потертой кожанке. Ее давно следовало поменять, но это память об Анне.

На мое счастье, женщина заходит в пекарню, что дает мне возможность ненадолго спрятаться от ненастной погоды в тепле и уюте обогреваемого помещения. Вокруг витают соблазнительные запахи выпечки и кофе, напоминая, что кроме чашки эспрессо рано утром сегодня в моем желудке ничего не было, хотя время приближается к часу дня.

Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и не напугать женщину слежкой, а заодно унять начавший возмущаться желудок, я покупаю пирожок с картошкой на соседней кассе и неохотно первым выхожу на улицу.