Ламбада, мрачно отвечаю я, потому что девочка перестаёт дышать.
На мониторе ожидаемая картина, то есть пируэтная тахикардия, но вот апноэ29 с ней не вяжется никак. Не ребёнок, а загадка. Думать будем потом, а сейчас нужно откачать. Вот я и качаю, пока коллега колет, что положено. Ситуация, в общем-то рутинная, и я просто знаю, что всё будет хорошо. Но одновременно с первым самостоятельным вздохом ребёнка кто-то неумный хватает меня за плечо.
А ну отойди от неё! кричит это неудачное потомство макак, сразу же получая от меня пинок ногой назад, куда попало. Судя по стону, попало хорошо.
Почему посторонние в боксе? привычно рычу я. Убрать и продезинфицировать!
Девочка открывает свои светло-карие глаза, будто солнцем подсвеченные, глядя на меня так, как смотрят на святых. Не в первый раз я вижу такие взгляды, реанимация такое место
Ну что, дышать будем? интересуюсь я.
Судьба постороннего меня не интересует, даже если мой пинок попал очень хорошо. До тестикул вряд ли достал, а что-то ему сломать у меня сил не хватит сейчас. А жаль, потому что нужно быть полным орангутангом, чтобы лезть к врачу во время мероприятий по спасению жизни.
Будем, шепчет девочка, сразу же хватая меня за руку.
Я устало опускаюсь в коляску и оглядываюсь. Женщина что-то объясняет двоим взрослым, шокировано смотрящим на меня. Один из них, наверное, и есть тот самый результат порочной связи макаки с гориллой, по божьему попустительству давшей потомство. Гляжу в монитор картина изменилась, и опять непонятно. Не должна она такой быть, все мои знания о медицине возражают.
А кардиограф у нас есть? интересуюсь я у коллеги. Ну, а кто их знает, может, они только на монитор полагаются?
Грудные хочешь посмотреть, понятливо кивает он. Я тоже не против М-да Всё-таки, странный ты парень.
Все мы странные, пока не бьют, меланхолично пожимаю я плечами. Волоки кардиограф, поглазеем.
Что там, Дитер? подаёт голос женщина.
Вытащил её парень, ошарашенно отвечает реаниматолог.
Вот мне интересно, почему мне это позволяется? Я бы такого умника связал бы и в койку положил, чтобы под руку не лез. А тут принимают, как будто я свой. Забава, что ли, подсуетилась?
Скашиваю глаза в анамнез30, принесённый женщиной. Ничего неожиданного симуляция, психосоматика Отдельных коллег нужно бы на кол, но нельзя, Германия. У нас нельзя сказать коллеге правду в лицо неколлегиально, значит. А-та-та сделать могут и по попе дать. А по попе не нравится никому, я точно знаю.
Устала малышка, но спать боится. Почему боится понятно, раз запечатлелась. Всё же необычно это, чтобы так сходу, да и аритмия не самая обыкновенная Ладно, сейчас её сначала успокою, потом историю вдумчиво почитаю.
Юрген, подходит ко мне коллега женского пола. Это родители Моники, не бей их больше, пожалуйста.
Веселится она, по голосу слышу. Оглядываюсь на взрослых, имеющих очень бледный вид. На фоне стены ещё не прячутся, но уже где-то близко. Качество пугания, навскидку, на двоечку31, то есть они вполне готовы к адекватному разговору.
Сейчас наша Моника закроет глазки и немножко поспит, киваю я коллеге, показывая, что принял к сведению. Нужно отдохнуть моей хорошей.
А ты не пропадёшь? жалобно спрашивает меня девочка. Краем глаза замечаю, что родитель Моники вздрагивает от тех интонаций, что звучат в голосе дочери. Эх, маленькая
Ни за что, улыбаюсь я ей. Давай закроем глазки Я напеваю ей русскую, очень старую колыбельную. Можно сказать, погодок её синдрома32. Спят медведи и слоны замечаю, что родителей буквально затыкают. Это правильно. Хватит нам танцев.
Девочка успокоенно засыпает. Интересно, почудилось мне удивление в её глазах, когда я запел, или нет? Надо будет об этом подумать. Потом подумаю, а пока засыпай, моя маленькая, засыпай. Монике очень нужно отдохнуть, утомилась она, пока мне тут цыганочку с выходом устраивала. Сейчас уснёт, я проверю сатурацию и
Разворачиваюсь в коляске к родителям ребёнка, внимательно смотрю им в глаза женщине и мужчине, не верившим собственному ребёнку. Взрослым людям, обязанным всегда быть на стороне дочери. Тем, кто обрёк её на жизнь, полную боли, на издевательства и остановку в школе. Всё, накрутил себя, готов общаться.
Болезнь вашей дочери, не давая им раскрыть рта, давя интонациями, начинаю я, относится к категории редких.
Я читаю привычную лекцию, не давая себя прервать, и вижу, что нехорошо становится даже коллегам, сообразившим, как нам всем в действительности повезло. Ну, и заодно пугать поучатся, а то что это за детский сад? Сорок минут лекция, несмотря даже на то, что после аспирации разговаривается грустно. Но ничего, мы сильные, мы сможем. А я ещё и зол на вот того потомка макаки, который пытался мне помешать спасать ребёнка. Заказывали получите!
Вот это правильная бледность с синевой. Можно сказать, знак качества, как в Советском Союзе. Там звезда, тут синева, все счастливы. Они уже готовы к конструктивной беседе.
Моника она я женщина, мать ребёнка, рыдает. Честно рыдает, не на публику, значит, любит девочку, и у Моники есть шанс.
Моника не ходит, говорю я ей. После смерти такое бывает, сейчас надо называть вещи своими именами, потому что «дикари-с, не поймут-с»33. Ваша задача обеспечить её теплом, поддержкой и пониманием.
Всё, оба готовы. В этот момент я понимаю, что о себе тоже следовало позаботиться, потому что голова начинает кружиться очень уж активно. Вот будет юмор, если я в обморок бухнусь.
Глава четвёртая
Ирочка
Просыпаюсь внезапно. В душе какая-то непонятная тревога. Рядом с моей кроватью двое взрослых, но нет ангела. Куда исчез он? Куда? Почему его нет рядом? Нас разлучили, пока я спала! Я не хочу без него, не хочу!
Тише, тише, Моника, надо мной появляется озабоченное лицо врача. Здесь Юрген, вот, посмотри, он никуда не делся.
Но я не верю, меня точно хотят обмануть! В этот момент что-то начинает прерывисто гудеть, а в следующее мгновение рядом появляется ангел. Он очень бледный, но он есть! И я успокаиваюсь, потому что это же он.
Она не хочет жить без него, слышу я женский голос, а смотрю только на ангела. Всё неважно, главное, что есть он.
Ну, чего ты, маленькая? произносит мой ангел. Не надо так пугаться, я никуда от тебя не денусь.
Тебя не заберут? наверное, у меня очень жалобный голос, но я так боюсь
Никто меня не заберёт, вздыхает Юрген. А если ты будешь так пугаться, то будет нехорошо. А «нехорошо» нам не надо Коляску дайте, просит он кого-то.
А можно я боюсь, что откажут, поэтому запинаюсь. Можно, ты рядом ну ляжешь?
Пусть, говорит какой-то мужчина, чей голос мне знаком, но я не помню, кто это. Если ей это так нужно, пусть. Лишь бы жила
У меня девочки не умирают, хмыкает мой ангел, но бледнеет ещё сильнее, поэтому, наверное, его укладывают рядом со мной.
И мне вдруг становится так спокойно, как будто это всё, что мне в жизни надо было. Я некоторое время борюсь с собой, но потом обнимаю его, притягивая к себе, и кладу голову ему на грудь. Сердце моего ангела стучит так спокойно, а мне так хорошо, что я снова, кажется, засыпаю. Ни за что на свете не соглашусь с ним расстаться. Я на всё согласна, лишь бы был он
Мне ничего не снится, а просыпаюсь я спокойной. Мне легко дышится, руки почти не болят, а ухом я по-прежнему слышу размеренное «тук-тук-тук» сердца моего ангела. Я, наверное, жуткая эгоистка, но я просто не хочу быть без него. Не хочу и всё. Его рука вдруг начинает двигаться и обнимает меня. Хочется мурлыкать, но я не умею, а жаль, сейчас бы помурлыкала, как кошка, от его тепла.
Проснулась, маленькая, ласково произносит он, а я слышу всхлип где-то рядом.
Надо мной снова появляются взрослые. Мужчина и женщина. Что-то внутри меня тянется к ним, одновременно боясь этих двоих, но вот кто они, я не знаю. Может быть, они хорошие? Я смелая, потому что ангел рядом, он меня точно защитит от всех нехороших людей, я знаю.