Три стрелы попало, говоришь? Спрашивал Хара. Ага. Под ключицу Наконечник там ещё?.. Худо Он ощупал пальцами жутко выглядевшую, не смотря на заботу Чена и его снадобья, рану, почувствовал пальцами наконечник стрелы, переглянулся с Санькой. А здесь насквозь прошла, и ты её сломал и вынул? Хорошо, это заживёт. И здесь Он осмотрел бедро Россомахи. Тоже заживёт. Кто на вас напал?
Чен ещё отчаяннее затараторил, почти перейдя на китайский. В таких случаях Хара, знающий некоторые китайские диалекты, понимал его гораздо лучше, кивнул:
Не знаешь? Не рассмотрел? А как вы ушли?
Что он говорит? Спросила Санька.
На них напали на рассвете, когда они пустились в обратный путь, едва они спустились в седловину, и Ала скрылся из виду. Чен и Россомаха не видели нападавших, они не появились, обстреляли их из луков. Чен соорудил пару взрывов, и в дыму, забрав Росомаху, сбежал, но уверен, что его выслеживали. Только не знает, кто.
А чего он кланяется?!
Извиняется, что допустил подобное.
Господи, уже то, что он его привёз обратно Живого! Санька бережно коснулась покрытого трёхдневной щетиной бледного лица Росомахи. Уже только за это я ему благодарна!
Ты слышала их выслеживали!
Ну, и что?
Может, ничего. Хара ещё раз осторожно обследовал рану с застрявшим наконечником. А может, и много, что. Может, Росомаху хотели убить, а может, и за нами всеми охотились.
Не пугай меня. Огрызнулась Санька. Я уже устала бояться! Ты его достанешь? Она имела в виду наконечник, и Хара тоже, когда ответил:
Ну. Попытаюсь, конечно. Можно шамана позвать.
Только бы не жреца. Проворчала Санька.
Она была рада, что Россомаха не приходит в себя извлечение наконечника стрелы было варварским делом, во время которого Хара и Чен долго спорили, как это лучше сделать, чтобы не задеть артерию «жилу», как они её величали. Санька отгрызла себе остатки ногтей, уповая только на то, что Россомаха парень сильный и выдержит и не такое. Он выдержал, во всяком случае, сразу не умер. Перевязанный, смазанный мазями и протёртый настойками, Россомаха тихо лежал на постели, а Санька, Чен и Хара сидели напротив и смотрели на него.
Она поправится. Сказал Чен.
Конечно! Поддакнул Хара.
А то. Согласилась Санька. Для Росомахи, конечно, было бы лучше, если бы его оставили в покое и дали полежать и прийти в себя, но его приятели не могли его оставить, каждому хотелось сделать ещё что-нибудь, и только могучим порывом они себя и друг друга удерживали от лишней суеты.
Может, ему воды? Шёпотом спросил Хара.
Не троньте его, пусть отдыхает! Шикнула Санька.
Но может, он пить хочет, а попросить не может?..
Так они препирались несколько минут, пока во дворе снова не залаяла собака; сидевшие, как на иголках, они все трое вскочили и припали к крохотному, затянутому плёнкой бычьего пузыря окошку. Рассмотрели смутные силуэты трёх всадников, один из них разговаривал с кем-то из постоялого двора.
А что, если Прошептала Санька.
Что они нам сделают? Не очень уверенно возразил Хара, но отпрянул от окна, услышав шаги на лестнице, и, вооружившись двумя кинжалами, встал за дверью. Чен тоже притаился, держа наготове пару горшочков, и только Санька осталась у окна, напротив двери, чувствуя себя довольно глупо. В дверях, постучав, появился сын хозяина, и, поклонившись, сказал:
Вас спрашивают.
Кто? Спросила Санька, сделав вид, что совершенно не взволнована.
Кажись, Сыны Солнца! Чуть понизил голос парнишка, и Санька вскочила, побледнев и схватившись за сердце. Она даже не обратила внимания на взгляд Хары, чьи подозрения косвенным образом подтверждались.
Где они? Спросила Санька, пытаясь справиться с сердцебиением и отдышаться. Рука заныла, и она стиснула её в сразу повлажневшей ладони второй.
Внизу, пояснил парнишка, сказали, тама будут ждать. Но ежели хотите, один из них сюды подымется.
Пусть идёт сюда. Сказала Санька, решив, что один Сын Солнца это лучше, чем несколько, и, не замечая отчаянной жестикуляции Хары, приготовилась встречать гостя. Но её ждал ещё один шок, гораздо больший: это был тот самый жрец, что держал её за руку, когда она клялась! Санька так явно его узнала, что он сам это понял, замер в дверях. Был он крупный, мордастый, довольно смазливый, с крупными чертами лица, большим носом, крупными мясистыми губами с приподнятыми вверх уголками, от чего лицо его казалось довольным, как у кота, и тёмно-зелёными глазами, про которые принято говорить: «блядские». Лет ему было не больше тридцати, в общем, мужчина в самом расцвете чего угодно. В тот раз Санька его как следует не рассмотрела, но узнала сразу же; теперь, глядя на него, решила, что если бы не тот случай, он ей скорее бы понравился, чем нет.
Добрый день, светлая кыдым. Сказал он приятным низким голосом. Мне сказали, что здесь я увижу женщину, которая со мной встречалась, но которую сам я никогда не встречал. Смотрю, это чистая правда. Откуда ты меня знаешь? Он бросил взгляд на её руку, и Санька спрятала её за спину. Спросила довольно грубо:
Чего надо?
Сынов Солнца так встречать не принято. Он улыбался, говоря это, и всё равно прозвучало угрозой.
Добрый день, Сын Солнца! С ласковой издёвкой произнесла Санька и сделала ему книксен. Чего тебе надобно, отче?
Вот это уже другой разговор. Он вошёл, кивнул, не оборачиваясь:
Спрячь оружие, брат Ветра, оно не нужно. И ты, он обратился к Чену на китайском, и тот по мере сил и возможностей вытаращил глаза. Вижу, у вас несчастье.
Допустим. Санька продолжала смотреть на него с вызовом. И что?
Можно сесть? Он уселся, не дожидаясь Санькиного «Можно», улыбнулся милейшей улыбкой с игривыми ямочками:
Путь был долгий. В то время как братья мои обедают внизу и наслаждаются рябиновкой, я вот тут
Я должна спасибо сказать?
Должна. Он перестал улыбаться, и окинул её взглядом. И ещё какое, если, конечно, тебе не всё равно, умрёт твой приятель, или нет.
Вы кого имеете в виду?
Того, что навлёк на себя проклятие Солнца, конечно. Того, с кем ты согрешила по пути в храм.
Откуда вы это знаете?
Солнце знает всё.
Я передумала пойти в храм. Я отказалась от паломничества.
И не только от паломничества. Снова улыбнулся жрец. Дело вкуса, конечно, но что сделано, то сделано. Только вот была ты с ним не ПОСЛЕ того, как отказалась от паломничества, а ДО, и твой отказ дела не меняет.
Говори. Санька села напротив него. Он смотрел по-прежнему насмешливо и свысока.
Мягче, напевнее. Предложил, и глаза смеялись у суки. Тебе так идёт мягкость, кыдым из далёких земель. Ох, жаль, что ты передумала, Может, подумаешь ещё?
Что изменится? Спросила Санька. Если ты говоришь, что дела не меняет
Любое проклятие можно снять. Если ты как следует попросишь меня
И не подумаю! Взорвалась Санька, снова вскочила. Это ты сюда приехал, а не я, значит, это тебе что-то надо! Не смей таращиться на меня так, словно ты меня при этом лапаешь! И будь повежливее! Понял?!
Он ни капельки не растерялся, не рассердился и не удивился, чуть склонил голову набок, сказал:
Сколько вас, таких, передо мной кочевряжились! Поверь мне, всё это до первой ли.
Не желаю слышать твои пошлости! Покраснела Санька. Так что тебе нужно?
Мне? Почти ничего. Дому Солнца нужно кое-что, и ты со своими приятелями можешь попытаться это добыть. Если получится, проклятие будет снято, и оба вы будете свободны.
Мы можем обратиться к кому-то другому. В Поднебесной, например.
Рискни. Но каждую секунду он может погибнуть от чего угодно: даже от упавшего с неба камня; поперхнуться, захлебнуться, даже свернуть себе шею на ровном месте. Обидно было бы, после того, как сожгла себе руку ради него, вот так глупо его потерять?
Откуда ты знаешь? Растерялась Санька.
Этот след ни с каким другим не спутаешь. Он успокаивающе улыбнулся. Всё не так уж и плохо, кыдым! Всё равно ты не знаешь, куда себя деть. Так что? Тебе интересно?