Мы все живем в этом конфликте, все от него так или иначе страдаем. Это страдание порой затрагивает нашу сексуальную природу и приводит часть людей в кабинет психотерапевта-сексолога. Причем они не задаются вопросом, вынесенным в название главы: «Кто я? Человек или животное?» Очевидно, что человек автоматически относит себя к представителям биологического вида «Homo sapiens». При этом внимание направлено на собственные ощущения, мысли, эмоции, от которых зависит сексуальное поведение.
Когда мы испытываем что-то страшное, неприятное, болезненное, когда от этого страдает организм и/или отношения, возникает естественное желание все исправить.
Тогда мы обращаемся за помощью к специалистам и вовлекаемся в многовековой конфликт ученых, указывающих нам, каким путем идти к выздоровлению. В кромешной темноте науки специалисты указывают направление фонарями «истины» и неустанно лупят друг друга этими фонарями по умным головам, доказывая свою правоту. Но как обычному человеку понять, кто из них прав? Давайте разберемся.
История начинается
Еще со времен Гиппократа и Аристотеля мы являемся свидетелями конфликта двух парадигм: биомедицинской и биопсихосоциальной. Представители науки, оказавшиеся по разные стороны баррикад, веками ломают копья в споре, каким путем идти: как интерпретировать симптомы и чем лечить болезненные состояния. Это касается и расстройств полового поведения.
Признанный «отец сексологии», психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг в далеком 1886 году написал свой скандально известный научный труд «Половая психопатия». Книга стала вызовом господствовавшим в то время церковным догмам, считавшим секс грехом. За это видный ученый поплатился своей карьерой, но его книга многие десятилетия оставалась главным источником информации о человеческой сексуальности. В предисловии к двенадцатому прижизненному изданию автор пишет: «Неожиданно большое распространение книги представляет, очевидно, лучшее доказательство того, какая масса несчастных искала и нашла в ней разъяснение и утешение загадочных явлений своей половой жизни».
Как исследователь человеческой сексуальности, Крафт-Эбинг утверждал: «центральной и высшей инстанцией полового механизма является мозговая кора». Причинами некоторых нарушений эрекции он считал «влияние воли, душевные волнения: опасения неудачного совокупления, внезапный испуг в процессе полового акта и тому подобное». При этом приводил ряд случаев успешного применения гипноза в лечении сексуальных расстройств. Похоже это у него получалось лучше, чем у Фрейда, но не будем забывать, что именно благодаря разочарованию в гипнотерапии «отец психоанализа» был вынужден придумать оригинальный метод психотерапии.
Отмечая новаторские идеи Крафт-Эбинга, мы должны признать: он недалеко ушел от традиционного объяснения сексуальных расстройств «поломкой мозга». Но некоторые психиатры, вдохновленные фрейдовской теорией бессознательного, были с этим не согласны. Например, Эйген Блейлер швейцарский психиатр, автор понятий «шизофрения» и «аутизм». Он подвергался критике[1] за то, что следовал путем Юнга и Фрейда и «склонен придавать, на наш взгляд, слишком преувеличенное значение психогенным объяснениям, <> а психология ведет к гипотезам, которые невозможно проверить, и к объяснениям, приближающимся к художественной литературе».
Как вам такое? Наследие Фрейда это почти художественная литература, Карл! (Это не мем, это я к Юнгу обращаюсь.) Забавно, правда? Определенно, эти ученые на протяжении веков с упоением, ради «истины», лупят друг друга фонарями по головам.
До середины прошлого века в медицине продолжал доминировать биологический редукционизм. Самым страшным примером этого стала предложенная в 1935 году неврологом Монишем психохирургическая операция лоботомия[2]. Представляете, какие разные «истины» владели умами ученых, если в 1949 году ему присудили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за «открытие терапевтической ценности лейкотомии при определенных психозах»[3], а всего через год лоботомия была официально запрещена в СССР.
Ситуация изменилась в 194050 годах, когда американские психоаналитики возродили интерес к психосоматической медицине.
Само понятие «психосоматика» впервые использовал в далеком 1818 году немецкий врач Иоганн Хайнрот, только оно долго оставалось невостребованным.
А тут, как грибы после дождя, стали развиваться психосоматические школы, к одной из которых принадлежал американский врач Джордж Энгель.
Энгель, Кузнецов и другие
К моей радости, мы с Энгелем прошли схожий профессиональный путь. Он начинал терапевтом (прямо как я) и скептически относился к психосоматике (точно, эти психиатры, им бы только сказки писать). Получив в дальнейшем специализацию психиатра (надо же, совсем как я), осознал узость биомедицинского подхода (браво, коллега!) и не успокоился, пока не сформулировал свой взгляд на фундаментальную проблему медицины. (Низкий вам поклон!)
В 1977 году он предложил холистическую (целостную) модель[4] возникновения и течения психических расстройств. Энгель утверждал, что для понимания причин страданий пациента и выбора лечения необходимо учитывать биологические, психологические и социальные аспекты болезни. Эта модель дала новый толчок к развитию психотерапии, оказала заметное влияние на подходы к диагностике и лечению многих расстройств, включая сексологические.
Джордж Энгель не был первопроходцем, он просто сформулировал идею. Задолго до него видные российские психиатры С. С. Корсаков, В. М. Бехтерев, В. Н. Мясищев развивали эту идею в рамках своих психотерапевтических школ. Западные врачи-психиатры: З. Фрейд, К. Г. Юнг, А. Бек, Э. Берн, В. Франкл, М. Эриксон и многие другие также вышли за рамки биомедицинского подхода.
А навстречу психиатрам, в том же направлении, двигалась когорта выдающихся психологов: Б. Скиннер, Ж. Пиаже, К. Роджерс, А. Маслоу, К. Левин и другие. Их эксперименты и теории внесли важнейший вклад в развитие биопсихосоциального подхода. Так что мы с Энгелем оказались в хорошей компании! И самое приятное, что великий Карл Густав Юнг с нами, ведь именно он сказал: «Вероятно, придет день, когда биолог, и не только он, но и физиолог протянут руку психологу и встретятся с ним в туннеле, который они взялись копать с разных сторон горы неизвестного»[5].
Нейроэпоха наступила и ничего не изменилось?
А что мы наблюдаем в последние пару-тройку десятилетий? Начало XXI века ознаменовалось бурным расцветом медицинских технологий. Ученые много лет жаловались, что не все эксперименты, по этическим соображениям, можно проводить на живых людях. С точки зрения морали это правильно, но для науки такое ограничение стало значительным. Человеческие мозги, посмертно завещанные для изучения, никак не могли удовлетворить аппетиты исследователей. И тут на выручку пришли современные техники нейровизуализации. Они позволили «заглянуть» в мозг человека, оценивать его морфологические[6] особенности и наблюдать в режиме реального времени за происходящими процессами. На этой почве бурно расцвела нейронаучная парадигма социального (в т. ч. сексуального) поведения человека. Определяющее значение в сексуальности как прежде отводится влиянию половых (и не только) гормонов и нейромедиаторов, только теперь оно дополнено новыми данными о функционировании мозга.
Стремительное вхождение науки в нейроцентрическую эпоху породило конфликт нейрооптимистов и нейроскептиков.