Этот новый человек будет определять все условия новой жизни от быта до культуры. В культуре теперь, как и в реальной социальной действительности, на первом плане выходцы из социальных низов. Вместо Онегиных, Печориных и других дворян или разночинцев в новой России на первом плане такие типы, как Григорий Мелехов и Василий Тёркин.
Как ни относись к большевизму как учению и как политической практике следует отдать ему должное за точный анализ социального положения в дореволюционной России. Невозможно спорить с тем очевидным фактом, что именно русская правящая элита довела страну до революции. До самого конца существования российской империи Николай II и большая часть его окружения, «коллективное дворянство» всех мастей и уровней, упрямо пытались сохранить старую сословную Россию, если не юридически, то фактически.
Да, русская элита осознавала необходимость реформ. Но властная группировка (царь, Столыпин и многие высшие бюрократы) полагала, что нужны лишь те реформы, которые обеспечат нейтрализацию «левой угрозы», усмирение крестьянского недовольства при сохранении незыблемости политического устройства, закрепляющего прежние, традиционные устои, где интересы и настроения «низов» почти не принимается во внимание.
«Низы» не согласились с таким способом реформирования исторической России. Произошла революция, которая обернулась новой, невиданной и неслыханной «пугачёвщиной» XX века. Старая Россия была уничтожена почти до основания.
Но кто же стал победителем в русской революции?
Привычный ответ большевики. Но большевики верхний, «кадровый» слой были всего лишь узкой группой политиков, которые «оседлали» массовый процесс и направили его в нужное русло. Да, они стали фактическим правящим сословием на десятилетия, но они не сумели бы удержать власть, если бы не опирались на какие-то группы населения, которые выиграли от революционного катаклизма.
Какие из социальных групп получили выгоды от разрушения исторического государства и победы большевиков?
Все высшие социальные группы бывшей России дворянство, бюрократия, духовенство, купечество, промышленники были уничтожены социально. Часть этих социальных групп бежала за границу, часть была физически уничтожена, малая часть сумела войти в новую жизнь на новых условиях.
Как изменилось положение русских рабочих после революции и гражданской войны? Ответ вроде бы напрашивается: они победители, на них опирались большевики, вся риторика новой власти про-пролетарская. На самом деле, положение рабочих если изменилось, то, скорее, к худшему Материальное их положение после гражданской войны не стало лучше, постепенно рабочие стали чем-то вроде новых крепостных при заводах и фабриках.
Русская революция по своим итогам победа крестьянства над высшими российскими сословиями. Крестьянство единственная социальная группа, которая выиграла по итогам революции: помещичье землевладение было уничтожено, земля переделена крестьянами между собой. Вековая мечта русского мужика исполнилась Да, через десять лет большевистская власть уничтожит крестьянство, превратив его в подневольную армию сельхозрабочих. Но десять лет после гражданской войны золотой век русского крестьянства.
Возможно, этот золотой век длился бы по сию пору, если белому движению удалось бы победить большевиков. Представим себе на минуту, что генерал Деникин взял Москву осенью 1919 года. А воодушевлённая армия адмирала Колчака пришла бы в древнюю столицу с востока. А затем бы пал и Петроград. И верхушка большевиков искала бы убежище по всему миру
Что произошло бы в этом случае в новой России, без большевиков?
Реставрация монархии была невозможна. Царская власть дискредитировала себе полностью не только в глазах «низов», но и «верхов». Трудно поверить, что парламент новой России утвердил бы монархию в качестве способа правления. Большинство в парламенте имел бы левый центр кадеты, эсеры и меньшевики.
Вернули бы землю помещикам? Это тоже представляется невозможным. Власти пришлось бы утвердить передел земель, как это произошло в странах Восточной Европы после первой мировой войны с компенсацией бывшим собственникам или даже вовсе без неё.
Новая власть ничего не смогла бы сделать идя наперекор желаниям крестьянства, которое было бы главной социальной силой и составляло бы основу армии. В некотором смысле исполнился бы тот вариант развития страны, который предлагали кадеты в 1906 году. В этом случае началась бы другая история России, возможно, гораздо более успешная, гораздо менее кровавая.
Однако на весах истории несовершенства старой России перевесили возможность быстрой и относительно безболезненной её трансформации. Великие революции английская, французская расчищали дорогу капитализму, не разрушая основ жизни общества. Великая русская революция разрушила эти основы совершенно, и они не восстановлены до сих пор. Победила новая «пугачёвщина», призрак которой витал над страной полтора столетия. Тёмная крестьянская стихия, уничтожившая старую жизнь, постепенно получила адекватную ей оболочку тоталитарную власть, которая принялась за создание нового государства и новой жизни.
Первые десять лет
Лай колоколов над Русью грозный
Это плачут стены Кремля.
Ныне на пики звёздные
Вздыбливаю тебя, земля!
Сергей Есенин
В Советском Союзе был хорошо известен английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. Его книги издавали массовыми тиражами. Причины, по которой советская власть привечала английского писателя, лежат на поверхности. Во-первых, он был фантаст и, как правило, не касался политики. Во-вторых, в его книгах силён пафос преображения действительности, техницисткий взгляд на мир, так свойственный большевикам.
Кроме того, важную роль сыграл то, что Уэллс приезжал в Россию в 1920 году и встречался с Лениным. «Россия во мгле» так озаглавил Уэллс репортаж о путешествии в революционную страну. Для нас эта маленькая документальная книжка интересна честным взглядом проницательного и образованного человека.
В Москве Уэллс встретился с Лениным, которого он назвал «кремлёвским мечтателем». В советских пропагандистских изданиях, в учебниках постоянно печаталась фотография, запечатлевшая встречу в Кремле вождя мирового пролетариата и английского гостя. Ленин на этой фотографии выглядит совершенно в духе будущего советского мифа: наклон головы, хитринка в прищуренных глазах он словно провидит в тумане будущего то, что не способны увидеть другие.
Несмотря на то, что Уэллс позволил себе в «России во мгле» много критиковать советскую власть, эту его книжку в СССР не запретили и даже несколько раз издавали, хотя и не в собраниях сочинений. Другое дело, что достать этот текст рядовому читателю было практически невозможно.
Эта двойственность не запрещение, но читателю недоступно связана с тем, что Уэллс, с одной стороны, терпеть не мог Маркса и марксизм, а с другой ещё хуже оценивал царский режим исторической России, полагая его виновным в русской катастрофе.
К большевикам Уэллс относился в целом даже с симпатией, принимая их за наименьшее зло. Он издевается над Марксом и его теорией классовой борьбы, но большевиков в России считает единственной цивилизационной силой и заканчивает свой репортаж фактическим призывом о помощи Советской России (все «белые» генералы, по его мнению, сомнительные авантюристы): «Большевистское правительство чрезвычайно неопытно и неумело; временами оно бывает жестоким и совершает насилия, но в целом это честное правительство. <> Если оказать большевикам щедрую помощь, они, возможно, сумеют создать в России новый, цивилизованный общественный строй, с которым остальной мир сможет иметь дело. Вероятно, это будет умеренный коммунизм с централизованным управлением транспортом, промышленностью и, позднее, сельским хозяйством».[16]