Павел Иевлев
Хранители Мультиверсума. Книга шестая: Небо над дорогой
ГЛАВА 1. ДЕТИ НЕ ТО, ЧЕМ ОНИ КАЖУТСЯ
УАЗик канул в ничто буднично и скучно. Мгновение казалось, что в воздухе ещё висит его контур, но это, наверное, просто память сетчатки. Всё, ветер с моря развеял выхлоп, и как не бывало. Только следы «Гудричей» на пыльной дорожке. Увижу ли я его снова? Артём не произвёл на меня впечатление человека, способного запросто доехать и вернуться.
Дядя Зелёный
Дитя, ты можешь звать меня каким-нибудь менее нелепым образом? сказал я светловолосой девочке, которая теперь стала моей проблемой.
Ещё одной моей проблемой.
Не будь как твой квазипапашка. Будь умной.
Он хороший! запротестовала она.
Вот именно.
Девочка укоризненно посмотрела на меня своими льдистыми, серо-зелёно-голубыми глазами. Красотка будет отвал башки. Лет через несколько. Хорошо, что караулить её ухажёров с ружьём на балконе будет кто-нибудь другой.
Он вернётся?
Без понятия. Но в тотализаторе я бы на него не поставил.
Я стараюсь быть честным с детьми. Даже с чужими. Даже с приблудными подкидышами, странными и чертовски подозрительными.
Сергей можно называть тебя вас так?
Отчего нет? Это моё имя. Можно на ты или на вы. Мне всё равно. Выбери, как тебе комфортней.
Я ещё не решила. Вы мне не доверяете, я чувствую. Почему?
Потому что я не доверяю никому.
Вас кто-то предал? сказала она Трогательным Голосом Хорошей Девочки. Расскажите мне. Мне можно!
Ну да, ну да. Вот так она это и делает.
Милое дитя, произнёс я самым скучным тоном, давай договоримся сразу. Я взял на себя определённые обязательства на твой счёт. Зря, конечно, но так вышло. В их рамках я честно сделаю, что могу. Сам сделаю, потому что так надо. Но манипулировать мной, как этим твоим «хорошим папой», даже не пробуй.
Я вовсе не
Хватит, покачал головой я, ты уже назначила себе одного «папу», давай этим и ограничимся. Второй будет перебором.
Вы всё поняли, да? Вы действительно очень умный!.. хорошая попытка, но нет.
Последнее предупреждение. Брошу в море и скажу, что так и было.
Не бросите, голос перестал быть берущим за сердце жалобно-убедительным, во взгляде что-то изменилось. Её уже не хотелось обнять, прижать к себе и, зарыдав от умиления, закрыть собственной задницей от этого жестокого мира. Я знаю.
Не брошу, согласился я, ветер восточный, вода холодная. Но впредь воздержись, пожалуйста.
Хорошо. Я не специально!
Врать тоже не надо. Вместе с опекунскими обязанностями переходят и некоторые родительские права. Например, драть ремнём за враньё.
Я не! осеклась, задумалась. Вот такой она мне куда больше нравится. Нормальный ребенок, неглупый, себе на уме. Ну, почти нормальный.
Хорошо. Не совсем специально. Я плохо это контролирую. Раньше со мной такого не было. Я слабенький эмпат, почти никакой. Меня даже в спецгруппу не отправили! А теперь что-то меняется.
И зачем ты оседлала бедного Артёма? Он ведь думает, что втравил тебя в неприятности. Терзается, совестью едом. А на самом деле наоборот, да?
Нет. Всё не так! она затрясла белыми волосами. Я честно не хотела ничего такого. То есть, наоборот, хотела, но Не так!
Запуталась? спросил я сочувственно.
Я не испытывал к ней негатива. Люди постоянно друг другом манипулируют, дело обычное. Моя дочка Маша, когда закатывала глазки перед витриной с куклами, занималась ровно тем же самым. Просто эта девица умеет лучше.
Вы сейчас подумали о чём-то грустном, да?
Про дочь вспомнил, не стал скрывать я, но не надо тебе в это лезть. Вот реально не надо, поверь. Прикрути там краник своей эмпатии.
Если бы я могла Понимаете, он мне всегда нравился. Он лекции у нас читал, знаете?
Ну, так. Не вникал.
Я смотрела на него и думала, что хочу такого папу. Доброго, умного, с чувством юмора, чтобы много знал и интересно рассказывал. Мне рассказывал, понимаете, не всем? Чтобы сидеть у него на коленях, прижиматься крепко-крепко и слушать, слушать
Глаза у неё заблестели слезами. Не поручусь, но, навскидку, сейчас она говорит искренне. Мне так кажется.
Я ловила на себе его взгляд, и чувствовала, что я ему тоже нравлюсь. Он иногда думал, что хочет такую дочь. Я слабая эмпатка, но если на меня направлено, то чувствую.
Ну, для этого никакого колдунства не надо. Такое любая женщина чувствует.
Я ни одной его лекции не пропустила. Задавала вопросы, чтобы он на меня смотрел, когда отвечает, чтобы чувствовать его одобрение. Воображала себе, как мы могли бы жить вместе, как я помогала бы ему готовиться к лекциям, как мы ходили бы гулять, и на озеро купаться, и везде. А вечером мы залезали бы вдвоём на одно кресло, и я бы обнимала его, а он бы рассказывал мне свои истории
О, мать моя женщина! Вот её разобрало-то!
Настя смотрела мимо меня в море, по щекам текли слёзы, но она их не замечала и не вытирала. Да она реально по уши втрескалась! Наполовину как ребёнок, наполовину как женщина. И не скажу, какая половина больше. Попал Артём.
А потом он исчез. Его лекции отменили. Ничего не сказали, нам никогда не говорят. Он же оператор, работа опасная, они часто пропадают без вести. Я уж думала, что всё. Жить не хотелось. Я сказала себе, что это глупо, что я слишком много фантазировала, что это недостойно коммунара, что надо учиться и работать А потом он пришёл. Попросил о помощи. И я вдруг так поверила, что всё возможно! Как в моих мечтах. Понимаете? И что-то изменилось. Я не сдержалась, я попросилась с ним, и я Немного нечестно, да?
Изрядно нечестно, не стал щадить её я, ты его конкретно подставила.
Я, правда, не сразу поняла, что могу вот так. Чтобы по-моему. Никогда раньше Мне казалось, что оно как-то само вот так А потом всё так закрутилось! Да я убить за него была готова!
Девочку уже конкретно трясло и колотило. Вот истерики мне только тут не хватало.
Всё, всё, заканчивай. Я понял. Ты не такая, ты ждёшь трамвая. Успокойся уже. Пойдём, покормлю тебя чем-нибудь сладким.
Немножко быстрых углеводов для плачущих девочек. Капельку инсулиновой эйфории. Это помогает, на своей проверял. Эх
Взял её за руку и слегка испугался рука была вялая, влажная и холодная.
Эй, ты нормально себя чувствуешь?
Голова кружится, слабым голосом сказала Настя, и живот болит.
Пошли, приляжешь.
Надеюсь, это стресс, а не не что-нибудь. Я не доктор. Жену бы мою сюда, но Эх.
Отвёл в башню, на второй этаж, в спальню почти донёс ноги у неё подкашивались. Уложил на Машкину кровать. Прибежала Эли, уселась рядом, погладила по белым волосам. Вот тоже кусок проблемы. Если девочку я как-то смогу пристроить не без труда, но есть пара идей, то что делать с этим существом? Крошечная, ниже Насти, но вполне сформировавшаяся женщина. Сиськи и вот это всё. Не говорит, но что-то себе понимает. Красивая, даже немного чересчур как куколка, но выглядит слишком экзотично, чтобы появиться с ней на Родине, чёрт бы её драл. Не Эли драл, Родину.
Сейчас я почти в бегах, потому что оная Родина повернулась ко мне внезапно не самыми приятными своими органами. Нет, органы были, можно сказать, даже вежливы. Пригласили для беседы в кабинет. Там был благообразный пожилой сотрудник в штатском, который представился по имени-отчеству и без звания. Хотя звание у него наверняка было. Вёл себя подчёркнуто уважительно, не давил, не пугал, играл в понимание.
Но, когда я вышел на улицу, то прислонился к стеночке и пожалел, что давно не курю. Было неприятное ощущение захлопнувшейся мышеловки. На стеночке этой, возле входа, висела вделанная в камень старинная бронзовая табличка с надписью «Контора». Здание старое, так что, наверное, до эпохи исторического материализма какое-нибудь заводоуправление тут было, мануфактура какая-нибудь. Но я сразу понял «Контора» и есть.
Конторский дал понять, что мои попытки скрыть дверку к морю детский сад, штаны на лямках. Похвалил за находчивость, оценил понимание работы мониторинговых систем, поаплодировал техническим хитростям но это было такое снисходительное одобрение. Как взрослый восхищается рисунком малыша: «Какая красивая собачка! Ах, не собачка, ослик? Да-да, я так и подумал. Отличный ослик!». Я был полный ослик, когда полагал, что Родина не обратит внимания на мои мелкие шалости с Мультиверсумом. Родина слышит. Родина знает. Родина на каждого имеет свои планы. На меня, как выяснилось, тоже.