Эта книга вписывается в рамки относительно молодого направления философии, известного как философия сознания животных. Философия сознания восходит как минимум к временам Древней Греции, однако на протяжении всей истории этой дисциплины в ней в основном изучалось человеческое сознание. Философия сознания животных утверждает интерес к изучению разума братьев наших меньших, и не только для того, чтобы мы лучше понимали самих себя, но и как самоцель, поскольку психология других биологических видов интересна вне зависимости от того, что она может поведать нам о нашей. В свою очередь, эта дисциплина находится в диалоге с естественными науками, ведь в ней рассматриваются методы изучения поведения и когнитивных процессов других видов, определяются возможные ошибки и делается попытка внести бóльшую понятийную ясность в наши знания о живом мире.
Как дисциплина, которой едва исполнилось десять лет, сравнительная танатология остро нуждается в философском подходе, который поможет выявить скрытые предубеждения и методологические ошибки, способные искажать результаты исследований, а также уточнить значение ключевых понятий. Цель этой книги в частности, отыскать и устранить антропоцентрические искажения, которые лежат в основе исследований о том, как животные воспринимают смерть. Ключевым понятием, на котором я сосредоточена и которое служит основой моих рассуждений в целом, является понятие смерти. Что вообще означает понимать смерть? Является ли представление о смерти бинарным, то есть подразумевающим «всё или ничего», или это скорее спектр, допускающий бóльшую или меньшую сложность? Можно ли говорить о разных концепциях смерти, в которых отражена точка зрения животных разных видов?
Значительную часть книги занимает понятийный анализ. Однако это не просто попытка уточнения формулировок: с помощью такого анализа можно узнать кое-что новое и об окружающем мире. Например, чтобы определить, доказывают ли эксперименты, в которых животные ведут себя альтруистично, что у этих животных есть мораль, нужно начать с четкого определения того, что значит обладать моралью. То же справедливо и в нашем случае. Если мы проанализируем, что значит иметь понятие смерти, то сможем взглянуть на имеющиеся у нас свидетельства по-новому. Более того, такой анализ позволит нам очень четко очертить когнитивные требования, необходимые для понимания смерти; а также психологическую архитектуру, которой необходимо обладать животному, чтобы оно могло понимать, что такое смерть. Зная все это, можно выйти за пределы сравнительной танатологии и рассмотреть, чтó нам могут рассказать другие области знания например эволюционная биология о том, насколько широко распространена в природе способность размышлять о смерти.
Понимают ли животные, что такое смерть? В книге я использовала понятийные и аргументационные инструменты, которые предлагает философия, чтобы проанализировать эмпирические свидетельства, собранные сравнительной танатологией за последнее десятилетие, и таким образом дать ответ на этот вопрос. Как мы убедимся, с самого своего появления сравнительная танатология страдает определенными антропоцентрическими искажениями; из-за этого танатологи чрезмерно интеллектуализируют понятие смерти и слишком сильно фиксируются на горе как эмоциональной реакции на утрату. Выявление и устранение этих искажений позволяет прийти к выводу, что понятие смерти не требует развитых когнитивных способностей и что животные могут эмоционально реагировать на смерть и познавать ее множеством способов. Если мои аргументы верны, понятие смерти выработать гораздо проще, чем принято считать, и оно, вероятно, очень широко распространено в царстве животных.
Возможно, все, что вы сейчас прочитали, кажется вам странным, если вы не привыкли рассуждать о понятиях или эмоциях у животных. Если это ваш случай, то прошу вас довериться мне, поскольку книга рассчитана на неспециалистов и не требует от читателя специальных познаний в психологии животных. С другой стороны, возможно, вы относитесь к людям, которые сомневаются, что животные обладают сознанием. В таком случае вам повезло! Я не только буду рассуждать о том, как животные относятся к смерти, но и рассмотрю философские аргументы и множество эмпирических свидетельств, которые подтверждают, что человек далеко не единственное существо, обладающее ментальной жизнью. Поэтому, если вы настроены скептически, в этой книге вы наверняка как минимум найдете пищу для размышлений.
На страницах этой книги мы будем порой будем отвлекаться от философии и углубляться в сравнительную танатологию и другие смежные эмпирические науки. Я задумывала книгу для широкой аудитории и поэтому стремилась свести технические подробности к минимуму, а там, где без них никак не обойтись, постаралась тщательно и доступно все объяснить. А еще, чтобы читатель не заскучал, я везде, где могла, вставила шутки (порой, возможно, не самые удачные). Библиографические ссылки вынесены в конец книги, чтобы не мешать чтению. Читателей, которые с трудом воспринимают философию, я прошу набраться терпения. Тем, кому хочется рассказов о животных, обещаю: они обязательно будут. Итак, дорогой читатель, без дальнейших рассуждений благодарю вас за то, что вы выбрали эту книгу. Искренне надеюсь, что она вам понравится.
Глава 1
Муравей, который наблюдал собственное погребение
Когда мне было восемь лет, Санта-Клаус подарил мне микроскоп. Я мечтала о нем с тех пор, как увидела по телевизору рекламу, в которой дети в очках и белых халатах рассматривали в этот прибор всевозможные обычные предметы: под увеличением они становились гораздо интереснее. От такого подарка я должна была прийти в восторг; по крайней мере так предполагалось.
Начав играть с подарком, я скоро поняла, что он куда скучнее, чем в рекламе. К микроскопу прилагались образцы для изучения, но их было слишком мало, и они были далеко не такими интересными, как мне обещали. А те предметы, которые можно было найти дома, не годились для рассматривания под микроскопом: они были слишком темными, или слишком большими, или бесцветными. Нет, мне нужно было что-то более занимательное.
Тогда-то мне и пришла в голову гениальная идея увеличить муравья. Кого не изумлял инопланетный облик этих насекомых эти их огромные глаза, свирепые челюсти, шевелящиеся антенны? Казалось, что здесь-то меня и ждет увлекательное приключение, которого я так ждала.
В моем плане была лишь одна загвоздка: мне нужен был мертвый муравей. Ведь рассмотреть во всех подробностях шевелящееся насекомое было бы невозможно. Однако единственный известный мне способ убить муравья раздавить его. Этот способ идеально подошел бы, если бы я решила поразглядывать пюре из членистоногих, но меня интересовал целый муравей.
Итак, однажды утром я взяла одну из пробирок, которые прилагались к микроскопу, и поймала в нее муравья. Я решила оставить его там, пока у него не кончится кислород. Мне стыдно в этом признаваться, но я целый день проходила с закрытой пробиркой в кармане штанов, время от времени доставая ее, чтобы посмотреть, не согласился ли уже муравей сотрудничать со мной в деле развития науки и не соизволил ли он наконец протянуть лапки. Но нет. Он был жив. Живехонек. В конце концов это-то неуместное стремление к жизни его и спасло.
Поздно вечером, допивая какао, я окончательно осознала, что делаю. Я почему-то вдруг поставила себя на место муравья, и меня охватила невыносимая печаль (я была любопытной, но все же не бессердечной). Как я могла пожелать ему смерти? Кто я такая, чтобы отнять жизнь у невинного существа? Это вдруг показалось мне недопустимой жестокостью.