Современный рабочий класс более разнообразен в этническом и гендерном отношении, чем рабочие прошлого, какими их представлял себе Томпсон, для которого рабочий это по умолчанию «он». Визит Трампа на предприятие Carrier, в ходе которого он сфотографировался вместе с молодыми чернокожими сотрудницами, напоминает нам о том, что женщины составляют значительную часть рабочей силы, занятой в промышленности. Рабочий класс никогда не состоял исключительно из белых промышленных рабочих мужского пола, но в наши дни, как отмечает историк Габриэль Винант, он характеризуется «феминизацией, этнической диверсификацией и возрастающей прекарностью[53]: широким распространением работы по уходу, привлечением иммигрантов, низкими зарплатами и развитием практик гиг-экономики[54]». Кроме того, образ жизни рабочего класса сегодня определяют внешние факторы: жилье найти труднее, стоимость образования и здравоохранения растет, полиция ведет себя жестче, помимо оплачиваемой работы приходится трудиться, заботясь о близких, а на рабочих мигрантов давят иммиграционные службы, стараясь вытеснить их прочь из страны. Технологии позволяют начальству дробить график работникам розничной торговли; требовать от офисных служащих, чтобы они в любое время были готовы подключиться из дома; а тех, кто работает на удаленке, контролировать при помощи приложений, чтобы выжать из них все соки. Одна из вещей, которые сегодня объединяют многих наемных работников, это то, что их всех подстегивают при помощи мифа о любви к работе[55].
Работники, о которых пойдет речь в этой книге, оспаривают идею о том, что человек должен трудиться исключительно из любви к своей работе, и обращают наше внимание на концепцию эксплуатации, о которой слишком часто забывают; да и сам термин нередко используют неправильно.
Эксплуатация не просто слово для обозначения ужасной работы или той, которая не нравится лично вам, это заблуждение, навязанное нам через миф о любви к работе. На самом деле эксплуатация это положение всех наемных сотрудников при капитализме, которые своим трудом производят больше стоимости, чем составляет получаемая ими заработная плата. Эксплуатация это когда кто-то другой наживается на вашем труде. Неважно, работаете ли вы няней за 10 долларов в час, давая тем самым своему нанимателю возможность заниматься чем-то более высокооплачиваемым, или же программистом в Google за 200 тысяч долларов в год, в то время как компания благодаря в том числе вашему труду за год зарабатывает более 7 миллиардов. Миф о любви к работе всего лишь новая попытка замаскировать эксплуатацию. Но ее жертвы все увереннее постепенно развенчивают этот миф[56].
На страницах этой книги вы встретите множество людей, которых вынуждали вкалывать во имя любви к своей работе. Среди них разработчик видеоигр и учительница истории, художница и сотрудница компании Toys R Us[57]. Они создают коллективные пространства, запускают общенациональные кампании, организуют профсоюзы, лоббируют принятие новых законов и бастуют, требуя лучшего отношения к себе как к работникам. Знакомясь с их историями, мы проследим, как происходила экспансия идеи любви к работе, которая вышла далеко за пределы отдельных сфер занятости и захватывает сейчас все больше и больше профессий в современных постиндустриальных странах.
В первой части мы увидим, как идея любви к работе распространилась с неоплачиваемого труда женщин по дому на оплачиваемую домашнюю работу, преподавание, розничную торговлю и некоммерческий сектор. Сюда же можно отнести работу, выполняемую медсестрами, сотрудниками продуктовых магазинов, ресторанов и колл-центров. Стоит заметить, что в период пандемии коронавируса большинство этих занятий стали «жизненно важными»: люди перечисленных профессий вынуждены ходить на работу и рисковать своей жизнью, чтобы все остальные могли жить как прежде. Предполагается, что работники этих сфер должны быть милы и вежливы с клиентами, искренне заботиться о них, а также жертвовать своими личными интересами и потребностями.
Во второй части книги мы поговорим о второй составляющей нашей истории, связанной с художественной критикой капитализма. Мы увидим, как миф о голодающем, но преданном своему делу художнике распространился с людей искусства на стажеров, прекарных работников университетов, программистов и даже профессиональных спортсменов. В эту категорию также можно включить телепродюсеров, актеров, иллюстраторов, музыкантов и писателей предполагается, что их работа сама служит вознаграждением за затраченные усилия, так как дает им возможность выразить себя и реализовать свои гениальные замыслы. Людям этих профессий часто приходится слышать о том, что они должны быть благодарны уже за то, что у них есть возможность заниматься тем, чем они занимаются, ведь сотни людей мечтают иметь хотя бы наполовину столь же интересную работу.
Мои герои выступают против идеи о том, что человек должен трудиться, руководствуясь одной лишь любовью. Тем не менее многие из них получают истинное удовольствие от того, чем занимаются. Они открыли для себя радость неповиновения и коллективного действия, радость, которую испытывает человек, стоящий в пикете плечом к плечу со своими товарищами, выкраивающий время, чтобы вместе с единомышленниками бороться за лучшие условия труда. Они возвращают себе право заниматься во внерабочее время тем, что считают нужным и важным.
Приглашаю вас присоединиться к ним.
https://nplusonemag.com/issue-34/reviews/other-peoples-blood-2; Fisher M. K-punk, loc. 7100; Clover J. Riot. Strike. Riot, loc. 17081710, 18611877, 20332036.
Часть I
Так называемая любовь
Глава 1
Продукты распада: семья
Рэй Мэлоун узнала о том, что беременна, когда работала над своим первым театральным проектом.
Ей было около тридцати, она жила в Лондоне и искала способ говорить о политике через искусство. Однажды Рэй увидела объявление с предложением принять участие в феминистском арт-фестивале. «Это было в 2014 году, за четыре дня до того, как я узнала, что беременна», рассказывает она. До Брекзита оставалось несколько лет. Партия независимости Соединенного Королевства (UKIP), выступавшая за ужесточение миграционной политики и выход Великобритании из Евросоюза, в то время регулярно попадала в сводки новостей. «Казалось, что UKIP это несерьезно, ведь [ее лидеры] постоянно несли какую-то чушь», говорит Мэлоун. Одержимость партии традиционными гендерными ролями натолкнула ее на мысль устроить тематическое танцевальное выступление в стиле свинг, так что она приступила к реализации своего замысла вместе с еще одной театральной режиссеркой, собиравшейся организовать UKIP-кабаре.
Беременность стала для Мэлоун шоком. «Это было довольно жестко, объясняет она. Врачи думали, что у меня внематочная, такие сильные боли я испытывала. Оказалось, что там киста размером с апельсин». Тогда же Мэлоун узнала, что у нее эндометриоз. Ей объяснили, что если она не сохранит этого ребенка, то, скорее всего, не сможет иметь детей в будущем. А ей очень хотелось стать мамой.
Мэлоун миниатюрная женщина с бледной кожей и руками художницы, которые все время заняты: что-то вышивают или просто жестикулируют. Когда она рассказывает какую-нибудь историю, то вся светится, и в такие моменты чувствуется обаяние Мэлоун, которым полны ее театральные постановки.
Все время своей беременности она танцевала, носила пышный парик и наряды с преувеличенно феминными силуэтами, воплощая и одновременно высмеивая стереотипные представления о женственности, которые ей навязывали всю жизнь. «Вот почему моя дочка родилась такой музыкальной», смеется она. Тогда она воплощала в жизнь свой первый проект политического театра, над которым работала вместе с разными группами активистов их число увеличивалось по мере того, как британские политики делали все более и более дикие заявления. «Один из членов совета UKIP сказал, что наводнения происходят из-за геев, и мы решили, что в нашей постановке должна участвовать труппа мужчин-геев, поющих Its Raining Men»[58]. Мэлоун и ее единомышленники приехали со своим кабаре в родной город Найджела Фаража, основателя и лидера UKIP. Узнав, что тот находится в пабе неподалеку, они попробовали зайти туда, танцуя конгу[59]. В паб активисток не пустили, зато Фараж сам вышел из заведения и начал с ними ругаться. Потом он рассказал журналистам, что на него якобы напали леваки, преследующие его детей. Мэлоун вспоминала, что Фараж назвал их «подонками» на страницах Daily Mail[60].