Нет, милая, еще нет! я сжал ее холодеющие пальцы, оглядывая раны.
Две пули. Одна в верхнюю часть груди, вторая Вторая царапнула по ребрам. Если она еще жива, значит ничего важного не задето. Я вскочил:
Врача! Доктора сюда, девушка ранена!
Кажется, мой голос потонул в общем гвалте. Никому дела нет. Я вскочил, но пальцы Марты сжали мою руку.
Алекс, нет! Не уходи! Побудь рядом со мной! бормотала она.
Губы ее дернулись и чуть скривились. Не то улыбнуться попыталась, не то от боли.
Марта! раздался над моим ухом голос графа. Сейчас тебе помогут! он вскочил на скамейку и заорал во весь голос. У вас у всех, что вместо мозгов помет в головах?! Какого черта здесь до сих пор нет медиков?! Моя секретарша ранена! Немедленно позовите врача!
Алекс, я не хочу умирать глаза Марты наполнились слезами, а лицо тронула нездоровая бледность. Мы же с тобой должны были уехать в Штутгарт Домик Трое сыновей. И дочка Я хотела назвать девочку Гретхен, в честь бабушки. Я хотела научить тебя кататься на горных лыжах
Милая, а ну отставить вот это все! сказал я, склонился к ней и коснулся губами уха. Этот изверг ранил тебя, но сейчас граф приведет докторов. Они тебя поднимут на ноги. Вот увидишь, все будет хорошо, мы еще покатаемся с тобой в горах на лыжах!
Алекс, я люблю тебя прошептала вдруг Марта и глаза ее начали закатываться.
Нет-нет, милая, не засыпай! я потрепал ее по щеке, возвращая в сознание. Потерпи чуть-чуть, помощь скоро придет. Я здесь, я рядом
Дорогу! раздался со стороны вокзала грозный голос. Рядом с графом появился рослый пожилой дядька в обычной униформе. На погонах серебряные «эскулапы» извивающиеся змейки. На плечевом ремне сложно-витиеватая готическая «А». В руке увесистый саквояж. А по пятам за ним следует парочка его подручных санитаров с закатанными по садистки рукавами.
Я облегченно выдохнул. На зов графа явился, к счастью, не кто попало, а уверенные и опытные войсковые эскулапы во главе с герром Кутчером. Раньше я про него только слышал. Разок видел, но мельком. Личностью он был почти легендарной, про него в Пскове ходила масса разных баек от восторженно-нереальных, до анекдотичных. Поговаривали, что как-то ему на операционный стол попал раненый в живот солдат. Сплошное месиво было, почти все решили, что не жилец. Но кто-то за того солдата, видать, свечку поставил кому надо. Послали за Кутчером, буквально стащили его с какой-то шлюхи мертвецки пьяного и дали в руки скальпель. И что? Солдат, у которого все кишки были осколками в клочья порваны, уже через неделю оклемался.
Подробности истории, скорее всего, преувеличены, конечно. Но в любом случае, Кутчер опытный полевой хирург. Так что у Марты есть все шансы выжить. Вот только крови она потеряла уже изрядно.
Троица эскулапов безапелляционно оттерла меня от Марты, впрочем, я не возражал. Пускай работают. Отошел в сторонку и перевел дух.
«Возьми медаль с полки, дядя Саша!» подумал я. Вроде и правда все получилось. Рашер, конечно, все еще жив. Его потащили куда-то, наверное в тюрячку на Плаунер, но после всего, что он натворил здесь А Каролину, скорее всего, повезут в ту больницу, которую с самого начала сделали женским концлагерем. Технически, у этой парочки есть, наверное, какие-нибудь шансы вывернуться, но не думаю. Все-таки, Рашер пытался нагло обмануть руководство Рейха. А такие вещи этот самый Рейх как-то не склонен прощать. Тем более, когда все публично вскрылось. Много теперь будет пересудов.
Значит, не жилец. Повезет, если какой-нибудь доброхот сунет ему в камеру веревку, на которой тот успеет повеситься. До того, как за него основательно возьмутся нацистские дознаватели.
Мысли мои вернулись к тем несчастным женщинам, которых увезли в Плескау-Шпиттель. И моей бабушке, конечно. Что теперь с ними будет? Ведь Рашер, в конце концов, не единственное заинтересованное лицо в этом учреждении. Могут их просто так отпустить? Хрена с два!
М-да
Я саркастично усмехнулся. «Все еще веришь в лучшее в людях, дядя Саша?» подумал я. Вздохнул, расправил плечи.
Не расслабляемся.
Одна из моих целей достигнута Рашера повязали, но это так себе повод сесть на жопу ровно и рассчитывать на то, что теперь все как-то само собой образуется. В этот чертов концлагерь, созданный на базе психушки, вгрохали кучу сил и средств. И сделал это вовсе не Рашер, а «Аненербе» по приказу Гиммлера. Значит на это место были планы и кроме экспериментов Рашера.
В общем-то, есть вероятность, что заинтересованные лица, по большей части занимались попилом бюджета под предлогом изучения мифической ликантропии. Но в любом случае, моя работа пока не завершена. Это же я поменял историю таким образом, что филиал Дахау под Псковом появился. Значит мне и исправлять теперь.
Он никогда мне не нравился, граф остановился рядом со мной и наблюдал за слаженной суетой вокруг Марты.
К трибунам уже подкатил фургончик. Двое санитаров развернули носилки, доктор Кутчер бодро раздавал указания.
Кто не нравился? Рашер? спросил я.
Было в нем что-то такое Отталкивающее, казалось, что граф разговаривает не со мной, а просто размышляет вслух. Я слышал об экспериментах, которые он устраивал, но никак не мог понять, для чего все это делается.
Может быть, теперь это выяснят, я пожал плечами. Но стало понятно, для чего он увез в Плескау-Шпиттель так много беременных женщин.
Что? брови графа удивленно зашевелились.
Ну, помните, когда он попросил меня побыть его переводчиком, сказал я. Он в тот день собрал в кинотеатре беременных женщин, пообещал всяких благ, а потом приказал погрузить их в грузовик и увезти в Плескау-шпиттель.
Надо же, а я и не знал протянул граф и задумчиво потер холеный подбородок.
Я подумал про себя, что он вообще мало на что обращает внимание, если это не является предметом искусства, старины или не поет в опере. Но сказал другое:
Теперь понятно, что когда у одной из них родился бы ребенок, Рашер с Каролиной просто отобрали бы его и выдали за своего.
Я внимательно смотрел за реакцией графа. Не сказал бы, что это его шокировало. Аристократичное лицо графа выглядело скорее слегка удивленным, чем всерьез возмущенным.
Немыслимая наглость, конечно! выдал он. Вселил надежду в огромное количество германских женщин, а все оказалось Пффф Буффонадой. Очень жаль, очень! Герр Алекс, можно вас попросить о небольшом одолжении?
Конечно, герр граф, кивнул я.
Занесите эту папку ко мне в кабинет, граф протянул мне кожаный бювар. А мне нужно пойти прогуляться. Не люблю большие сборища, они меня нервируют. Я должен немного прийти в себя.
Надеюсь, с Мартой будет все в порядке, проговорил я.
Несомненно, но лицо графа не выражало жалости или сострадания.
Все тот же холодный ум отпечатался на его выбритом до синевы лице.
Вы проконтролируете ее лечение?
Она в надёжных руках, Алекс, не стоит волноваться. Марта ценный сотрудник и нужна мне живой.
Сотрудник, бля Бездушная скотина. Если Марта умрет, ему просто будет жаль, что придётся хлопотать по поводу поиска ее замены.
Граф развернулся на каблуках и направился прочь от вокзала. Я посмотрел на папку и пожал плечами. Что ж, это неплохой повод смыться с места событий. В суматохе с Рашером все даже как-то забыли про выстрел снайпера. Надеюсь, Наташа ушла. Конечно, ушла, по-другому и быть не может
* * *
До комендатуры я дошел безо всяких приключений. Город казался совершенно безлюдным, будто все жители куда-то разом откочевали. Впрочем, так оно и было. На вокзал и правда пришло большинство.
Часовой дернулся, когда дверь открылась, но, завидев меня сел обратно со скучающим видом, уткнувшись в газету. Я дошел до своего кабинета. Посмотрел на запертую дверь.