Помолчи пока.
Ей-богу, словно мы в шпионском триллере!
На сегодня назначена была встреча только у Урмаева, но до неё ещё полтора часа, так что Володя успеет и кофе выпить, и высказаться.
Мы сели за столик, заказали, чего кому хотелось лично я попросила холодного чая с лимоном и пирожное-безе, и Андрей откашлялся.
Они взяли третьего преподавателя по сольфеджио, сказал он то, о чём и я сама думала всё это время. Двух вполне хватало. Кого-то будут увольнять?
Кого-то наверняка будут увольнять, кивнула Лилия Валерьевна. Вы же слышали, что говорил новый директор: бюджет не резиновый. Лично я не стану дожидаться, а завтра подам заявление. На пенсию, да с частными уроками проживу как-нибудь. А вот тебе, Таточка, нужно быть готовой, потому что, чувствую я, именно ты окажешься «третьей».
Ещё, я думаю, они ликвидируют одно из отделений, внезапно произнесла Эсфирь. И как бы не вокал.
Вокал-то почему?
Потому что рядышком, если ты помнишь, частная школа пения, это раз. И два а какое ещё? Струнные или клавишные нельзя, это база, народников нельзя, это не соответствует национальной идее. А вокал вроде как не при делах
И она залпом выпила остывший кофе.
Надо Леонидовне позвонить, что она об этом скажет, Ольга Михайловна вытащила телефон и ткнула пальцем в экран.
Увы. Абонент был отключён
Ладно, я пошёл на допрос. Дождётесь меня? спросил Урмаев.
Семь минут? фыркнула Эсфирь. Я даже ещё кофе закажу, как раз успеют сварить.
Но Володя так и не появился.
Ольга взглянула на часы и заторопилась домой, ей нужно было забрать внука с каких-то там занятий. Распрощалась с нами и Лилия Валерьевна. Я проводила её взглядом прямая спина, элегантное льняное платье, соломенная шляпка с узкими полями, уложенные в причёску седые кудри и вспомнила бабушку. Следом потянулись воспоминания о Бежицах, и я весело стала описывать Эсфири всё, виденное там. Слушал и Андрей, а когда я рассказала о музыкальной школе, перебил меня:
Зря смеёшься. Весьма солидное заведение, не зря носит имя Андреева.
Ну и прекрасно, махнула я рукой. Вот завтра поговорю с этим Будаковым, уволит он меня, и я переберусь в Бежицы. Буду работать в той школе, а в свободное время искать могилу прадеда.
В тот момент мне показалось, что это смешно.
Так, мне пора, Андрей взглянул на часы.
Погоди, я же с тобой посоветоваться хотела! вспомнила я. Вот погляди, что ты об этом думаешь?
В фото на экране телефона он вглядывался долго, потом покачал головой.
О русских народных инструментах я мало что знаю. Если хочешь, могу спросить у приятеля, он, правда, не по балалайке, а по домре спец, но это всё-таки ближе к теме. Только картинки мне перебрось.
Спроси.
Андрей ушёл, попрощавшись до завтра.
Дай посмотреть, Эсфирь тоже долго разглядывала фотографии, потом покачала головой. Знаешь, я бы в музей Глинки сходила. Они, по крайней мере, если не сами оценят, то подскажут, куда обратиться.
Я и сама туда собиралась, вот прямо сейчас и пойду. Хочешь пойдём вместе, там сегодня ещё и концерт обещали занятный. Им вернули из реставрации клавесин семнадцатого века, мастерских Бланше, и, пока его не убрали в витрину, выпустят поиграть.
Да? она с сомнением себя оглядела. Вид у меня не концертный
Да ладно, джинсы шикарные, блузка красивая, ты хороша собой необыкновенно, чего ещё надо?
А! она махнула рукой. Идём!
Тогда план такой: заходим ко мне, обедаем и отправляемся в музей.
Так мы и сделали.
В музее от вида моих сокровищ не слишком возбудились, но всё-таки заинтересовались. Предложили передать в дар музею для научной и выставочной деятельности, я пообещала подумать. Координат своих оставлять не стала, и вообще сбежала, воспользовавшись тем, что у разговаривавшей со мной сотрудницы зазвонили сразу два телефона.
Эсфирь мои сомнения разделяла.
Нет, понятно, что это не супер-раритет, но тётка с тобой разговаривала так, будто ты у неё пришла просить денег на чашку кофе! Надо поискать, кто ещё интересуется этой темой. Вроде бы была какая-то ассоциация музыкальных музеев?
Поищу
Тут вышел исполнитель, зазвучала музыка, и я выкинула из головы непонятное наследство.
Что бы там ни было, где бы ни пропадала мама поздними вечерами, но я точно знала, что на её поддержку могу рассчитывать. Поэтому утром за завтраком я рассказала её обо всём, что было вчера на педсовете а заодно о содержимом банковской ячейки и походе в музей.
Слушала она внимательно, на предположения коллег о грядущем моём увольнении только хмыкнула:
Ну и что? Ты собиралась в этой школе до старости сидеть, что ли? Уволят замечательно! Пусть выплачивают всё, что положено, заберём деньги, которые нам со счёта Александры Михайловны положены, и поедем отдыхать.
Куда? спросила я, несколько ошеломлённая напором.
Да какая разница? Главное, чтобы был лес и удобства в номере
Ладно, мам, я подумаю!
Она посмотрела на часы, охнула и убежала краситься и одеваться. Мне, в общем, тоже было пора, так что вопрос об отдыхе остался открытым. Да и чего тут обдумывать, может, я зря нервничала, и никто меня не уволит?
Вблизи господин Будаков выглядел ничуть не приятнее, чем издалека. Одна радость, что, когда он говорил тихо, его голос был всё-таки не столь противным. Впрочем, это не имело никакого значения, потому что вчерашние предположения оказались справедливыми: мне было предложено подать заявление по собственному желанию.
С какой стати? я подняла бровь. У меня пока такого желания не возникло. А если оно есть у вас, увольняйте по сокращению штатов.
А по статье не хотите? За нарушение трудового договора, например? господин директор не стал миндальничать. Или неисполнение трудовых обязанностей?
Замучаетесь судиться, я улыбнулась так сладко, что захотелось прополоскать рот. Вы же не думаете, что я сама по себе, и за моей спиной никого нет?
Ну, а вы понимаете, что у меня масса возможностей вынудить вас уйти, он отзеркалил мою улыбку. Максимально неудобное расписание, самые тяжёлые ученики, жалобы от родителей
В ответ я показала телефон с пишущим диктофоном.
Адвокату моей семьи будет очень интересно послушать эту беседу. Ксенофонт Карлович, не надо. Увольняйте по сокращению штатов, и я немедленно освобожу вас от своего присутствия. А иначе буду цепляться за своё место всеми когтями, и вам долго-долго придётся тратить фонд заработной платы на трёх преподавателей сольфеджио.
В общем, в семь минут, отведённых на беседу с сотрудниками, господин Будаков не уложился. Увольнять меня по сокращению он не хотел, и это можно было понять зачем новому директору связываться со сложной процедурой? «Собственного желания» не имела я. Мы препирались довольно долго, но кабинет его я покинула, свободная как ветер. В сумочке лежал мой экземпляр документа об увольнении по соглашению сторон с выплатой выходного пособия в размере двух месячных окладов.
* * *
Дорога была ровненькой, свежеуложенной. Совсем недавно я ехала по ней пара недель прошла, не больше! и трясло меня нещадно, так что из автобуса я тогда не вышла, а выпала. А сейчас не дорога, а платок шёлковый.
То есть, всё понятно, две недели назад старое покрытие сняли, новое ещё не положили, и ехали мы, как в старые времена, почти по грунтовке. За это время ремонт закончился, и дорога снова стала привычной, гладкой.
Но я предпочитаю думать, что это вот так, шёлковыми платками, выстелен мой путь в новую жизнь.
За окном автобуса мелькали деревни новые кирпичные особняки и совсем старые, просевшие, серые деревянные избушки; несколько раз попадались остовы сгоревших домов. Потом проскакивала табличка с перечёркнутым названием, и снова начинался лес.
Я посмотрела на часы: половина первого, ещё минут двадцать-тридцать, и приедем.