Подобрал под себя таз, уперся мысками ботинок в камни под ногами. Как хорошо, что на нем «бегемоты» американские тактические ботинки, выменянные (на два литра виноградной граппы и пару блоков «Мальборо») перед самым рейдом. На толстой подошве, с армированным носом, удобные до безумия, а не наши «крокодилы» неудобные, со скользкой подошвой. Сейчас это было важно.
Незаметно напряг мышцы ног, расслабил и на вдохе (эх жаль не докурил) плюнул сигаретой в лицо сидевшего напротив гулийца. Это только, кажется, что на вдохе плюнуть нельзя, очень даже можно Михалыч научил.
Как только фильтр покинул его рот, время потекло медленно-медленно, как патока с края стакана, как мед по сотам.
Влад увидел удивленно выпученный глаз гулийца, за миг до того как в него воткнулся алый огонек сигареты. Распахнутый в беззвучном крике рот (все звуки куда-то пропали) с ровными, словно жемчужины в колье, зубами.
Влад оттолкнулся от земли, американский военпром не подвел. Ботинки не соскользнули с мокрых камней плавно и мощно бросили Влада головой вперед, на отшатнувшегося гулийца. Он ударился о его грудь, скользнул вверх и впился зубами в небритое горло. Там, где под тонкой загорелой кожей бешеной дробью пульса билась яремная вена. Зубы сомкнулись, рот наполнился кровью. Что-то грохнуло, ударило в голову. Перед тем как отрубиться, Влад удивился, почему тело гулийца такое безвольное, словно тесто, почему он не сопротивляется. Удивился и потерял сознание.
2
Понимаешь, братуха, они ехали на эту "нехорошую квартиру" как охарактеризовал ее Серж, со значением подмигнув, флет там зачетный, я тебе говорю. Попасть к Клопу могут только «свои». Но вот какая штука, этих «своих» насчитывается человек десять, друг весело хохотнул, а у этих «своих» есть свои «свои», а у тех тоже «свои». Вот и тусуется там обычно человек по тридцать. Но Клоп свое дело знает туго и, дорожа репутацией, отморозков и гопоту отшивает, да собственно им там и делать нечего.
Влад молча слушал друга, глядя в грязное окно и размышляя над тем, кто же интересно придумал оставить между районами такую огромную пустую проплешину. Даже не парк или лесополосу. А огромный раскинувшийся на несколько километров пустырь заросший бурьяном.
Когда-то это было престижное место, но город стал быстро расти, причем не вширь, а вглубь и район быстро превратился если не в гетто, то в весьма опасное место прибежище для маргиналов и разного рода личностей с криминальными наклонностями. На улицах торговали наркотиками и свежей (чаще не очень) плотью девушек, крышевало все это милиция, «бандосов» уже давно оттерли в сторону.
Друг, ненадолго замолчавший весело продолжал.
У Клопа, это погоняло хозяина квартиры, пояснил Серж, будто Влад этого не понял, тусуется творческая интеллигенция непризнанные поэты, музыканты, художники со своими подругами и немногочисленными поклонниками и поклонницами.
На этом он прервал свой рассказ и толкнул Влада в бок:
Приехали.
Они выскочили из вагона, и пошли к сталинской постройки, пятиэтажке.
Квартира и впрямь была странной, это Влад заметил пока они с Сержом шли за Клопом, плешивым, неопределенных лет мужчиной, по длинному коридору коммунальной квартиры.