Мы с Тедди подошли ближе, японец уже держал наготове фотоаппарат и блокнот. Я принялся осматривать указанное место: скатерть цвета слоновой кости слегка смята слева от тарелки, так, будто её сжали рукой. Белоснежный фарфор посуды испачкан остатками еды и каплями крови, справа от аккуратно разложенных приборов лежал опрокинутый бокал, под ним виднелась багровая лужица, безвозвратно испортившая дорогую ткань.
Тед защелкал фотоаппаратом, то и дело наводя объектив на указанные мною предметы. Я перевёл взгляд вниз и тут же приметил нечто, валяющееся у ножки стула скомканная салфетка, испачкана красным. Выудив из портфеля пакетик для улик и щипцы, я погрузил находку в пластик и ещё раз осмотрел стол.
Мисс Бёрнелл, я не вижу ложек и супницы на столе, сегодня подавали первое?
Вместо ответа зеленоглазая указала на сидевшую у самого края стола девушку неопределенной внешности, как бы передавая ей право голоса. Та испуганно посмотрела в ответ и тут же уставилась в тарелку.
На первое был крем-суп с артишоками, тихо пролепетала девушка, еле шевеля губами.
Это ваша кухарка?
Да, Мари наша домоправительница, кивнула зеленоглазая, Тед чиркнул в блокноте.
Я повернулся к присутствующим, ещё раз осматривая каждого: декорации, манекены вот, что приходило на ум, при виде этих чопорных англичан. Холеный блондин с нагловатой улыбочкой, такая же кукольная блондинка рядом с ним и мужчина в годах, сидящий напротив с самыми колючими и неприятными глазами, что мне доводилось видеть. Ни одного вопроса нам, ни капли переживаний или жалости маскам безразлична чужая смерть, куда сильнее их занимает вино в бокалах и степень прожарки стейков. Всё прочее не достойно высокородного внимания.
Попрошу не покидать поместье до окончания расследования, мы вызовем каждого для выяснения деталей произошедшего, пока дожидаемся приезда полиции, обратился я к манекенам, на считанные секунды оторвавшимся от пиршества. И, кстати, в призраков я не верю, зато верю, что всем есть, что скрывать. Приятного аппетита, дамы и господа.
С этими словами я развернулся на пятках, готовясь покинуть комнату, и вдруг натолкнулся на выражение лица Бёрнелл. Я был готов увидеть всё что угодно презрение, возмущение, гнев от моих слов, обращенных к её семье, но только не улыбку. Одобрительную, слабую улыбку, а ещё странный огонёк в изумрудных глазах.
Где мы могли бы побеседовать? спросил Ясудо, сложив все инструменты в портфель.
Думаю, старый кабинет тётушки подойдёт, девушка махнула рукой на коридор, он как раз на первом этаже.
Мы с Тедди двинулись вслед за зеленоглазой, попутно осматривая поместье изнутри. Примечательного было мало, поэтому взор то и дело невольно цеплялся за фигуру впереди. Мисс Бёрнелл бесспорно могла бы сделать карьеру в модельном бизнесе, по крайней мере, походка у неё была соответствующая, да и внешностью природа не обделила. Впечатление портило только стервозное выражение, что её лицо принимало всякий раз, как она раскрывала рот.
Вивьен подошла к массивной двери в конце коридора и повернула ручку. Я подметил, как она затормозила всего на секунду, прежде чем пройти внутрь.
Непривычно, что можно входить без стука? Или боишься увидеть призрака?
Кабинет покойной представлял собой образцовый вариант канцелярского антиквариата: массивное дерево, бархатная обивка стульев и кресла, бесконечные книжные полки с толстыми фолиантами. Рабочее место миссис Болейн, как олицетворение самого Торнхилла: тяжеловесного, усталого и затхлого. Я всегда любил простоту линий и цветов, более понятные и менее вычурные дизайны. Да, я швед, и IKEA моё всё.
В кабинете стояла темнота, я нашарил рукой выключатель на стене, пока младшая Бёрнелл зашторивала окна плотными портьерами. Подойдя к ближайшему к столу окну, она почему-то остановилась.
Тётушка не любила дождь, вдруг заговорила она, глядя на серость сквозь стекло, дождь смывает краски с нашего сада, как будто забирает у него жизнь.
Ясудо посмотрел на меня круглыми глазами, словно ища подсказку, что лучше ответить, но я знал, что отвечать не нужно. Она говорила не с нами.
Примите наши соболезнования, выдавил из себя японец, и девушка грустно улыбнулась.
Вы можете расположиться в кресле за столом, Бёрнелл обращалась ко мне, я буду на диване.
Не хочешь сидеть на её месте?
Я опустился в, на удивление, мягкое и удобное кресло, по привычке провел рукой по поверхности стола, едва не сбив фоторамку. Здесь было всего три предмета: монитор, подставка для ручек и эта фоторамка единственная вещь, что никак не была связана с работой погибшей.
На фото стояла женщина в элегантном костюме, одна её рука лежала на острых плечиках рыжеволосой девчонки. Я сразу узнал в женщине Ребекку, только здесь на фото, она была жива, её лицо буквально светилось улыбкой, адресованной рыжеволосому чумазому чуду. Вивьен с фото была уменьшенной копией Вивьен напротив, за тем исключением, что сфотографированная она не казалась холодной или стервозной. Маленькая Вивьен в своём джинсовом комбинезончике и соломенной шляпке поверх растрепанных кудряшек напоминала обычного дворового сорванца, ворующего яблоки у соседа и раскапывающего червей в саду. Я невольно улыбнулся девочке с фото, но тут же встретился с её ледяными глазами в реальности. Улыбка погасла.
Ребекка любила это фото, оно её веселило, а мне всегда казалось, что я выгляжу на нем глупо, девушка отвернулась, закусив губу и будто жалея о сказанном.
Ваша тётушка очень вас любила, произнёс Тед мягким голосом, стараясь утешить незнакомку. Я лишь усмехнулся про себя, что-то подсказывало, что эта Снежная Королева не примет утешений.
И вот оно, свидетельство моей правоты Вивьен повернула лицо к Теду, я почти видел «иголки», что выросли из её кожи, защищая от внешнего мира. Японец сконфуженно отвел взгляд и уткнулся в блокнот.
Мисс Бёрнелл, начал я.
Просто Вивьен, пожалуйста, на мгновение её голос стал мягким, сбивая с толку, я кашлянул в кулак, заминая паузу. Я закурю?
Мы с Тедом оба кивнули, было бы глупо запрещать что-то человеку в его же доме. Снова раздался цокот тонких каблуков девушка выросла передо мной, впервые стоя так близко, что я вдруг ощутил её запах: сладковатый и довольно резкий, но приятный. Так пахнут луговые травы, если потянуть всем носом их букет.
Не поможете? Руки дрожат, девушка кивнула на зажатую в моем кулаке зажигалку, и я послушно чиркнул колёсиком.
Вивьен подкурила и вернулась к окну, унося за собой луговые травы. Я решил перебить мгновенно забившийся в горло запах старости табаком, с сожалением подмечая, что пачка почти пуста.
Для начала назовите своё полное имя, возраст и род деятельности, попросил я и кивнул Теду, сидевшему с карандашом наготове.
Вивьен Вилулла Бёрнелл, двадцать шесть лет, студентка третьего курса Имперского колледжа в Лондоне, с готовностью отрапортовала она, выдыхая струйку дыма.
Я невольно хмыкнул про себя, кто бы мог ожидать иного? Эта золотая птичка получает одно из лучших образований в стране, если не в мире.
Простите, мисс Бёрнелл, встрял Тед, Вы сказали, Вам двадцать шесть лет, но Вы только на третьем курсе. Как так получилось?
У Теда всегда неплохо получалось располагать к себе опрашиваемых приятный голос, вежливые манеры. Люди подсознательно не ощущали от него угрозы и с готовностью выходили на откровения, даже когда приходилось задавать неудобные вопросы.
Я бросила LSE[1] на четвёртом курсе.
Этот вуз выпускает будущих министров, правителей и нобелевских лауреатов, я удивлённо поднял бровь, глядя на Бёрнелл, почему Вы ушли из такого злачного места?