ХУДОЖНИК. У тебя и так нет отбоя от мужчин. Мне приходится отгонять их лопатой.
ПАДЧЕРИЦА. Да, премного тебя благодарна, что бы я без тебя делала. Я тебе совершенно не нужна, но ты не хочешь, чтобы я обрела счастье с кем-то еще. И не вини меня, если твоя маленькая принцесса наконец-то попытается начать использовать то, что у нее в голове. Давай, Мари. Задавай ему вопросы. Ты имеешь право знать.
СФИНКС. Да, вопросы это хорошо. Они помогаю отвлечься, пока Бог пожирает тебя.
ХУДОЖНИК. Прекрасно. Если ты хочешь что-то знать, спроси меня. Спрашивай меня, о чем угодно.
ДОЧЬ. Хорошо. Почему ты назвал меня Мари?
ХУДОЖНИК. Почему я назвал тебя Мари? Что за глупый вопрос.
ДОЧЬ. Ты сказал, что я могу спрашивать, о чем угодно. Я хочу знать, почему ты назвал меня Мари.
ХУДОЖНИК. Я назвал тебя Мари, потому что мне всегда нравилось имя Мари. Это преступление?
ДОЧЬ. Но Мари имя твоей жены. Почему ты выбрал для ребенка своей любовницы имя женщины, на которой женился?
ХУДОЖНИК. Ты моя дочь. Почему мне не назвать тебя в полном соответствии с моими желаниями?
ДОЧЬ. Но ты не думаешь, что это оскорбительно для моей матери, давать ее ребенку имя женщины, ради которой ты ее бросил?
ХУДОЖНИК. Я ее не бросал, и она нисколько не оскорбилась.
ДОЧЬ. Откуда ты знаешь? Ты ее спрашивал?
ХУДОЖНИК. Если бы она сочла себя оскорбленной, тогда так бы мне и сказала.
ДОЧЬ. Иногда я чувствую, что я здесь совсем потерянная.
ХУДОЖНИК. Ты не потерянная.
СФИНКС. Все потерянные. Жизнь лабиринт, и все потерянные. Ты просто должен делать все, что в твоих силах, чтобы наслаждаться путешествием по этому лабиринту.
ПАДЧЕРИЦА. Пока ты не находишь Минотавра, который сжирает тебя.
ХУДОЖНИК. Ольга, пользы от твоих комментариев никакой.
СФИНКС. Однажды я спала с Минотавром.
ПАДЧЕРИЦА. Правда? И как он?
СФИНКС. Большой и неуклюжий, а пахло от него хлевом.
ХУДОЖНИК. Пожалуйста, перестань обсуждать своих звериных любовников в присутствии моей дочери.
ПАДЧЕРИЦА. А как насчет меня?
ХУДОЖНИК. Я думаю, и тебе не следует обсуждать твоих звериных любовников.
ДОЧЬ. Перестань относиться ко мне, как к ребенку. Я не ребенок.
ПАДЧЕРИЦА. Ты сосешь большой палец, когда спишь.
ДОЧЬ. Не сосу.
ПАДЧЕРИЦА. Откуда ты знаешь? Смотрела на себя, когда спишь?
ДОЧЬ. Нет. А ты смотрела?
ПАДЧЕРИЦА. Я часто смотрю на тебя, когда ты спишь. Пытаюсь собраться с духом и задушить тебя подушкой.
ДОЧЬ. Иногда я чувствую себя здесь совершенно чужой.
ПАДЧЕРИЦА. Не ты одна, принцесса.
ХУДОЖНИК. Чувствовать себя чужаком обычное дело. Время от времени я чувствую то же самое.
СФИНКС. Все здесь чужаки. Но некоторые более чужие, чем остальные.
ДОЧЬ. Как ты можешь чувствовать себя чужаком в этом доме? Ты его построил.
ХУДОЖНИК. Я все больше и больше ощущаю себя в западне. Возможно, Бог чувствует то же самое, гуляя по своему саду. Созданное им стало его тюрьмой.
ПАДЧЕРИЦА. Это хорошо. Сравнить себя с Богом. Самомнение у тебя размером с Польшу.
СФИНКС. Я однажды спала с Польшей.
ДОЧЬ. Здесь я тоже чувствую себя в западне. Иногда не могу дышать.
ПАДЧЕРИЦА. Это чудо, что ты помнишь, как справлять малую нужду.
ХУДОЖНИК. Я думал, тебе здесь нравится.
ДОЧЬ. Мне здесь нравится. И мне нравится быть твоей дочерью. И я люблю Мари, которая была мне хорошей матерью. Я даже люблю Ольгу, хотя время от времени чувствую практически неконтролируемое желание свернуть ей шею голыми руками.
ПАДЧЕРИЦА. Премного тебе благодарна.
ХУДОЖНИК. Может, перестанете цапаться? Я этого терпеть не могу.
ДОЧЬ. Извини, папа. Я не хочу тебя огорчать. Всегда завидовала той радости, которую приносит тебе создание картин. Определенно с тобой ее разделить не может никто. Это секрет между тобой и твоим творчеством. Я всегда чувствую себя такой одинокой, наблюдая, как ты работаешь. Я словно исчезаю.
ПАДЧЕРИЦА. Видишь? Она тоже исчезает. А ее здесь и так по существу нет.
ХУДОЖНИК. Ты не исчезаешь. Никто не исчезает.
ДОЧЬ. Все исчезает, за исключением того, что ты рисуешь.
ХУДОЖНИК. Но часто я рисую тебя.
ДОЧЬ. Но ты не видишь меня. Ты рисуешь меня так, словно я исчезаю. Когда краска высыхает, меня уже нет.
ХУДОЖНИК. Я не понимаю, о чем ты.
ДОЧЬ. Знаю, что не понимаешь.
ПАДЧЕРИЦА. Я понимаю, о чем она.
СФИНКС. Я умираю с голода. Сыр у нас есть?
ХУДОЖНИК. Я не уделял тебе внимания?
ПАДЧЕРИЦА. Да.
ХУДОЖНИК. Я спрашиваю не тебя. Ее.
СФИНКС. И сосиску. Хочу большую, сочную сосиску.
ДОЧЬ. Ты уделял мне внимание. Я видела от тебя только хорошее.
ХУДОЖНИК. Тогда почему ты несчастна? Что я сделал?
ДОЧЬ. Речь не о том, что ты сделал или не сделал. Это так сложно объяснить. Если я и несчастна, это не имеет особого значения. Главное, чтобы был счастлив ты. Потому что, когда ты несчастен, никто не может быть счастливым.
ХУДОЖНИК. Тогда, возможно, мне лучше умереть и освободить вас всех от груза моего несчастья.
ПАДЧЕРИЦА. Кто за, поднимите руки.
ДОЧЬ. Этим несчастье заменится виной, а вина гораздо хуже. Можно перестать чувствовать себя несчастной, хотя бы на время, но чувство вины, если появилось, останется навсегда. Мне нравится быть девочкой на фотографиях, девочкой на твоих картинах. Но иногда я чувствую себя ненастоящей.
ХУДОЖНИК. Разумеется, ты настоящая. Ты в полной мере настоящая. Ты такая же настоящая, как и я.
ДОЧЬ. Бедный папа. Ты был так занят рисованием, что ничего не знаешь.
ПАДЧЕРИЦА. Мама съела большую сосиску вчера вечером.
СФИНКС. Никто не удосужился оставить мне сосиску.
ДОЧЬ. Я просто хочу понять ситуацию с моей матерью. Почему ты не говоришь со мной об этом?
ХУДОЖНИК. Случившееся с твоей матерью объяснить сложно. Не то, чтобы мы с ней не любили друг дружку. То, что произошло, не выразить словами. Большую часть того, что действительно имеет значение, словами не выразить.
ДОЧЬ. Но что ты ей сказал? Как ты ей сказал? Как получилось, что она отдала свою дочь другой женщине?
ХУДОЖНИК. Твоя мать, твоя настоящая мать, была очаровательной женщиной, жизнь в ней так и кипела. Она была очень красивой, очень Импульсивной. Никто никогда не знал, что она скажет в следующий момент.
5
Охота на страусов
ЛЮБОВНИЦА (входит, молодая и красивая, в белом платье, с охапкой сорняков. Многими годами раньше). Страусы.
ХУДОЖНИК. Что?
(СФИНКС, ПАДЧЕРИЦА и ДОЧЬ наблюдают за сценой, которая разыгрывается в другом времени и пространстве).
ЛЮБОВНИЦА. Теперь ты рисуешь козлоногих юношей, которые преследуют страусов. Не понимаю, почему у кого-либо возникает желание рисовать страусов. Обнаженные женщины это мне понятно, но страусы это чересчур. Посмотри, что я нашла в проулке у мусорных баков. Старая фрау Обертюффер говорит, что это сорняки, но они красивые, и я хочу посадить их в саду. Кто вообще решает, что сорняк, а что нет? Что с тобой, Франц? Ты такой мрачный. Пытаешься решить, сколько пальцев у страуса? Лично мне кажется, что значения это не имеет, особенно для других страусов. Мне интересно, как страусы спариваются. Ты думаешь, они влюбляются? И как целуются, с этими клювами? Может, они просто щиплют друг дружку.
ХУДОЖНИК. Знаешь, Анна, меня кое-что действительно тревожит, и это не страусы. Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
ЛЮБОВНИЦА. Звучит зловеще. Речь пойдет о бобах? Не будем мы их есть, если ты не хочешь. Я думала, тебе нравятся бобы. Не волнуйся, что от них тебя пучит. Всех мужчин пучит, и они пускают газы.
ХУДОЖНИК. Нет Анна, дело не в газах.
ЛЮБОВНИЦА. Любопытно, страусы пускают газы? Вероятно, пускают. Они кажутся мне немного раздутыми, но, возможно, дело в перьях.
ХУДОЖНИК. Я встретил женщину.
ЛЮБОВНИЦА. Разумеется, встретил. Ты встречал тысячи женщин, и, по большей части, голых. Поэтому ты и стал художником, так? Обнаженные женщины и страусы.
ХУДОЖНИК. Я встретил женщину, на которой хочу жениться.
ЛЮБОВНИЦА. Ах! (Пауза). Это я?